- Как отзываются о нем тбилисцы?

- По их словам, с ним все нормально. Заслуженный врач республики, работает заведующим отделением детской больницы. В поле зрения ОБХСС не попадал.

- Может, этот Дадиани кому-то передавал перстень? Скажем, на время? Они спрашивали?

- Спрашивали. По словам Дадиани, "Перстень Саломеи" ни разу не выходил из его квартиры. Перстень хранится в специальном сейфе. Ключи от сейфа есть только у самого Дадиани и у ответственного сотрудника музея. Причем Дадиани, по его словам, довольно часто смотрит на перстень. Последний раз сейф открывали сегодня, после нашего сигнала, в присутствии работников милиции и эксперта.

- И что, все в порядке?

- В абсолютном. Перстень на месте. Его подлинность была удостоверена владельцем и экспертом.

Вопросы у меня иссякли. Я молчал, обескураженный.

Если "Перстень Саломеи" не выходил из квартиры Дадиани, получается, что Гогунава не имел никакого отношения к подлиннику! И Челидзе тоже не имел. Выходит, Челидзе руками Джомардидзе убил Гогунаву, чтобы завладеть копией? Не слишком ли много копий? Первая у Гогунавы. Вторая у Пэлтона. Третья изготовленная Лолуашвили для Чкония. Четвертая - найденная таможенниками в тайнике на "Георгии Гулиа", пятая - изъятая у Челидзе из шкатулки. Пять копий и все изготовлены без подлинника? Ерунда какая-то. Допустим, третья копия, изготовленная Лолуашвили для Чкония, и есть одна из тех, которые мы нашли сегодня. Значит, всего было четыре. Все равно многовато. Копии множились, а подлинник все это время лежал в квартире Дадиани? Лолуашвили, по его словам, работал по подлиннику. Не верить этому мастеру нет никаких оснований. Не мог же он делать копию, используя как образец копию же.

Не выдержав, я набрал номер Лолуашвили. Услышав отзыв старика, сказал:

- Батоно Элико, добрый вечер. Вас беспокоит майор милиции Квишиладзе, помните такого?

- Конечно, батоно. Слушаю вас.

- Батоно Элико, прежде чем ответить, прошу вас хорошо подумать. Вы уверены, что, изготовляя копию "Перстня Саломеи", использовали подлинник?

- Прошу прощения, батоно. Я что-то не понял. Повторите!

- Я спрашиваю: при изготовлении копии вы точно знали, что образцом вам служит подлинный "Перстень Саломеи"?

- Извините, батоно. А что же мне еще могло служить образцом?

- Допустим, другая копия?

- Вы шутите?

- Батоно Элико, я говорю совершенно серьезно. Я могу быть уверен, что у вас на руках действительно какое-то время был подлинник перстня?

- Конечно. Ведь я уже говорил об этом. У меня был подлинник, который мне дал Малхаз Гогунава.

- Подождите. Почему вы уверены, что это был подлинник?

- Извините, батоно... Я хоть и любитель, но все же разбираюсь в бриллиантах. Есть же тысяча признаков.

- Какие? Объясните, пожалуйста.

- Как вам объяснить? Особая твердость, высокая сохранность полировки, острота ребер грани, высокая экспрессия преломления, оптическая анизотропия. Мало ли что еще. Все это я наблюдал не один день. Я несколько недель корпел над копией. Было время убедиться, подлинник это или что-то другое.

- Значит, вы подтверждаете, что "Перстень Саломеи" был у вас на руках совсем недавно и довольно долгое время?

- Подтверждаю.

- И готовы показать это как свидетель?

- Конечно.

- Спасибо, батоно Элико. Но это еще не все. Что, если через полчаса я заеду к вам ненадолго? Нужно вам кое-что показать.

- Ради бога. Буду рад помочь.

Закончив разговор, я посмотрел на Джансуга:

- Странная получается история. В том, что у Гогунавы был подлинник, сомневаться было бы глупо. Но что тогда делать с утверждением Дадиани, что "Перстень Саломеи" не покидал его квартиры?

- Не знаю, батоно Георгий.

Я положил на стол найденный в доме Челидзе ключ.

- Похож на самоделку... Откуда? - поинтересовался Парулава.

- Найден в тайнике в доме Челидзе. Сталь легированная, а по форме - из прошлого века.

- Думаете, имеет отношение к сейфу Дадиани?

- Не знаю. Вот что, Джансуг: бери-ка фото Челидзе и поезжай с ним в Галиси. Надо установить, что в Галиси был именно он.

- Хорошо, батоно Георгий. А вы?

- Сейчас к Лолуашвили. Ну а потом... Потом у меня путь один - в Тбилиси. Кто там занимается нашим делом?

- Манучар Окруашвили из УБХСС.

- Повезло, серьезный человек. Я его знаю. Вместе на курсах повышения квалификации были.

...Привезенные мной копии Лолуашвили изучал долго. Сначала он просто рассматривал перстни через сильную лупу. Потом включил стоящий на столе прибор, насколько я понял, спектроскоп. Припав к окуляру, несколько раз поцокал языком и весь ушел в изучение перстней. Пришлось мне просидеть в ожидании около часа. Наконец, выключив прибор, Лолуашвили вернул мне обе копии. Вздохнул:

- Прекрасная работа. Главное, очень разная.

- Разве это не ваша работа?

- Нет. Свою работу я сразу бы узнал. Эти копии делал не я.

- Вы не могли бы предположить кто?

- Сложно. Впрочем... - Лолуашвили взял перстень, найденный на теплоходе. - Вот эта копия сделана из сфалерита. Сфалерит - вещь довольно редкая. Помню, в позапрошлом году прошел слух: в Тбилиси можно недорого достать сфалерит. Я хотел заняться этим, но руки не дошли.

- Вы хотите сказать, эту копию изготовили в Тбилиси?

- Да. Причем сделана она изумительно точно.

- Изумительно точно? Как это понять?

- А так, что это - действительно копия. В ней повторены даже мельчайшие дефекты подлинника.

- Вы не вспомните поточней, когда в Тбилиси появился сфалерит.

- Зимой или ранней весной. У нас уже было тепло.

- А вторая копия?

- Вторая... - Лолуашвили бросил взгляд на другой перстень, но в руки не взял. - Я бы не называл ее копией. Это имитация. Ее делали, не имея под рукой подлинника. Наверное, по фотографии.

- А где могли изготовить эту копию?

- Ну... если учесть, что она из церуссита, - ее могли изготовить за границей. Или у нас, в Батуми.

- Странный перепад. Заграница и Батуми.

- Батоно Георгий, ничего странного. У нас ведь порт загранплавания. Церуссит распространен за границей, но попадает и к нам. Свою копию, кстати, я тоже делал из церуссита. Но это действительно была копия...