— Ты не понимаешь. Быть нормальным с тобой — это угроза всему, что я для себя создал.

— Нет ничего плохого в нормальности.

— Для таких людей, как я, это так. Я не могу вести такой образ жизни.

— Из-за твоей работы?

— Нет. Потому что я сволочь, которая не заслуживает надежды. Это жестоко для нас обоих.

— Каждый заслуживает надежды. — Мое сердце щемит, когда Джакс смотрит на меня с самым страдальческим выражением лица.

— Но не те, у кого нет будущего. — Джакс поднимается с дивана и снова входит в мой личный пузырь. Он нежно целует меня в макушку, прежде чем отойти. — Ты заслуживаешь моментов, достойных покупки снежного шара, а не тех, что омрачены печалью и сожалением.

Он отходит, но я цепляюсь за его руку, не отпуская его.

— Нет. Оставайся здесь и скажи мне, что ты имеешь в виду. С меня хватит обреченно-мрачного отношения и полузакрытых заявлений.

Он смотрит вниз на наши руки, как будто тоже чувствует нашу странную связь.

— У моей мамы болезнь Хантингтона. Это генетическое и дерьмовое заболевание, что означает, что вероятность того, что у меня будет та же болезнь, составляет пятьдесят на пятьдесят. Этот диагноз уничтожит все шансы на нормальную жизнь. Никаких вечно и всегда. Никакого счастливого конца. Ничего, кроме будущего, полного боли для меня и всей моей семьи. Я отказываюсь тащить кого-либо за собой, наблюдая, как превращаюсь в человека, которого они не узнают.

Слезы собираются в моих глазных каналах.

— Боже, Джакс, мне так жаль.

— Тебе не нужно извиняться. Я ничего не принимаю.

— А ты принял? Ты ведешь себя так, будто шансы пятьдесят на пятьдесят — это конец. Разве не существует тестов, чтобы проверить, есть ли у тебя эта болезнь вообще?

— Я не одна из твоих чертовых головоломок. В моей жизни нет способа решить проблемы, потому что мне не нужны результаты тестов. Я не могу представить, как буду жить, если тест окажется положительным, зная, чем может закончиться такая болезнь. Я уже встречался с генетическим консультантом в прошлом году и решил отказаться от тестирования, так что бесполезно пытаться меня убедить.

— Но ты предполагаешь, что знать, что ты болеешь, хуже, чем не знать. Это не нормально в любом случае.

Его челюсть подрагивает.

— Хватит меня психоанализировать.

— Я и не пытаюсь. Я лишь хочу помочь тебе увидеть другие варианты.

— Тебе нужно принять мой выбор. Твоя задача — присматривать за мной и помогать мне с репутацией. Вот и все. Нас может тянуть друг к другу — черт, мы можем целоваться, трахаться и делать все грязные мысли, которые я проигрываю в голове снова и снова, но это никогда не перерастет во что-то большее.

Смогу ли я справиться с чем-то подобным? Если бы моя рабочая репутация не была под угрозой, захотела бы я попытаться добиться большего с Джаксом?

Джакс мягко вырывает свою руку из моей хватки.

— Черт. Не думай об этом предложении. Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь большего, чем я. — Его спина — последнее, что я вижу, прежде чем он входит в свой номер и закрывает дверь.

Я опускаюсь на диван, пытаясь обдумать слова Джакса.

После часа размышлений и исследований я прихожу к выводу. Джакс должен поверить в свое будущее. Он должен хотеть чего-то большего в жизни, чем преуспеть в Формуле-1. Но больше всего ему нужно, чтобы я показала ему, что в жизни есть нечто большее, чем то, чего мы боимся.

Если мы позволяем кошмарам определять нас, то мы теряем из виду наши мечты.