Глава 20

Я отпускаю его лицо и откидываюсь на спинку стула, в миллионный раз за день не могу произнести ни слова. Ничего. Ко мне не приходит абсолютно никакого вдохновения. Сейчас я потрясена больше, чем в любой другой момент этого нескончаемого дня.

Он мягко улыбается.

— Моя смелая девочка потеряла дар речи.

Да. По правде говоря, я в настоящем шоке. Можно подумать, я могла бы привыкнуть к шоку и удивлению от этого мужчины, но нет, меня пробирает каждый чертов раз.

Протянув руку, он нежно гладит меня по щеке и скользит рукой по шее, мягко обводя большим пальцем горло.

— Прими со мной ванну, — тихо говорит он, вставая со стула и поднимая меня. — Мне нужно быть с тобой.

Я вскарабкиваюсь по его телу, обнимая за плечи, мои ноги покоятся на любимом месте, когда он ведет нас наверх. Без всяких мыслей или побуждений мои губы находят его шею и целуют. Просто поцеловать, вдохнуть его запах и почувствовать, его мятная свежесть и твердое тело успокаивают меня на глубинном уровне. Я не собираюсь силой вытягивать из него информацию. Он мог бы легко использовать наши последние новости в качестве причины своего шока, и я бы ему поверила, но он этого не сделал. Он поделился чем-то, частью самого себя. Признался, что у него был близнец, а сейчас его нет. А теперь его жена беременна двойней, и это явно вскрыло что-то глубоко внутри него.

Джесси сажает меня на туалетный столик в ванной и приступает к обычной процедуре купания: открывает краны, проверяет температуру и взбивает пену до пузырьков. Берет полотенца, раскладывает туалетные принадлежности рядом с ванной, а затем возвращается ко мне. Принимается раздевать меня, при этом прижимаясь губами к моим губам, и мы начинаем медленно ласкать языки друг друга, лишь отстраняясь на мгновение, чтобы снять мне через голову одежду, прежде чем снова оказаться вместе и продолжить наш сладкий, долгий поцелуй. Это особенный поцелуй. Действительно особенный, и я тяну время, чтобы не снимать его футболку и не отрываться от его губ. Этот поцелуй не ведет к энергичному занятию любовью. Этот поцелуй ведет к тому, что он делится чем-то мучительным. В этот момент, когда Джесси изливает в меня свою любовь через наш поцелуй, это его способ найти в себе силы рассказать мне свою историю. Способ убедиться, что я настоящая, прежде чем избавиться от боли прошлого.

Мои ладони находят путь под его футболкой к твердым волнам пресса.

— Сними ее, — говорит он между нашими губами. — Пожалуйста, избавься от всего, что встало между нами.

От его просьбы я слегка мешкаю, но когда его губы прижимаются немного сильнее, снова возобновляю движения. Это была не просто просьба снять с него одежду. Я действую быстро. Лихорадочное желание оказаться с ним кожа к коже стремительно становится моим главным приоритетом, поэтому я отпускаю его губы и сдираю футболку, затем принимаюсь за джинсы, стягивая их вниз, чтобы он мог от них избавиться. Меня стаскивают со столика, снимают тайские штаны и стягивают кружевные трусики. От меня не ускользает его беглый взгляд, чтобы выяснить не ли на мне крови. Все чисто. С нашими малышами все в порядке. Я приподнимаюсь на цыпочки, мои руки скользят в его волосы, а губы накрывают его рот. Обняв меня, Джесси ступает в ванну и опускается на колени.

— Как вода? — бормочет он, когда я устраиваюсь у него на бедрах.

— Нормально.

Льну к нему всем телом, мои груди прижимаются к его широкой, твердой груди, мои локти лежат на его плечах, в то время как пальцы блуждают в его волосах, а губы целуют безжалостно, но нежно.

— Всегда нормально, — шепчет он.

— Всегда идеально, если ты со мной.

— Я с тобой. — Он пробегает пальцами по моим волосам и оттягивает их назад. Я дышу ему в лицо. — Ты ведь знаешь это, не так ли?

— Ты женился на мне, конечно, я знаю.

Он качает головой и хватает меня за руку, снимая обручальное кольцо и показывая мне.

— Думаешь, это означает мою любовь к тебе?

— Да, — тихо признаюсь я.

Он слегка улыбается, будто я не понимаю. Так и есть.

— Тогда стоит удалить эти бриллианты и заново инкрустировать кольцо моим сердцем. — Он медленно надевает его обратно мне на палец.

Я растворяюсь у него на коленях и тянусь вперед, опуская ладонь ему на грудь.

— Мне нравится твое сердце там, где оно есть. — Наклонившись, прикасаюсь губами к его коже. — Мне нравится, как оно замирает, когда ты смотришь на меня.

— Только на тебя, детка. — Он смыкает наши рты и проводит несколько мгновений, подкрепляя слова действиями. — Позволь мне искупать тебя, — бормочет он, проводя губами по моему горлу. — Повернись.

Я неохотно позволяю ему подвинуть меня с колен, чтобы он мог подняться и сесть поудобнее, прежде чем устроит меня между своих бедер и начнет процедуру купания. Удовлетворенно вздыхаю, но ничего не говорю. И я не собираюсь быть инициатором разговора в ванной. Не в этот раз. Все в его руках. Конечно, мой пытливый ум пришел в безумство, но я не буду первой, кто нарушит уютную тишину. Кроме того, я наслаждаюсь любовью на седьмом небе под названием Джесси. Прошлое моего Лорда не имеет никакого значения для нашего будущего. Он говорил это раньше, и теперь, как никогда, я знаю, что он имел в виду.

— С тобой все нормально? — спрашивает он, проводя губкой по основанию моей шеи.

Я улыбаюсь, глядя в воду.

— Все в порядке.

Наблюдаю за рябью на воде, как маленькие волны плещутся вокруг меня, когда Джесси придвигается ближе и прижимается губами к моему уху.

— Я немного беспокоюсь о моей дерзкой маленькой искусительнице, — шепчет он.

Не хочу чувствовать жар и покалывание, но, когда он рядом, мне этому не помешать, не говоря уже о дыхании возле уха. Я прижимаюсь к нему щекой.

— Почему?

— Потому что она слишком тихая, а я знаю, что она жаждет информации. — Он целует меня в висок и откидывается назад, увлекая меня за собой.

— Если захочешь рассказать мне, то расскажешь.

Его грудь слегка вздрагивает подо мной от беззвучного смеха.

— Не уверен, что мне нравится, что беременность делает с моей девочкой. — Его руки опускаются и ложатся мне на живот. — Во-первых, у нее развилась фобия к минету.

Он толкается бедрами мне в поясницу, как бы демонстрируя, что я упускаю. Я точно знаю, что я упускаю, и мне это не нравится.

— А во-вторых, она не одаривает меня своими настойчивыми расспросами.

Я беспечно пожимаю плечами.

— Мой Лорд не одаривает меня своим широким спектром трахов, так что мы квиты, не находишь?

Он смеется, и меня немного раздражает, что я не вижу его, потому что в противном случае, увидела бы в его взгляде искорки и легкие морщинки в уголках глаз.

— Но она по-прежнему одаривает меня своим грязным язычком.

Джесси нежно щиплет меня за бедро, и я слегка дергаюсь и взвизгиваю. Воцаряется тишина. У него в голове крутятся шестеренки, потому что я их слышу. Будто он хочет, чтобы я заставила его выложить все, но я не собираюсь этого делать. Мы находимся в молчаливом противостоянии.

В конце концов, он вздыхает и начинает обводить кончиками пальцев мой пупок.

— Его звали Джейк.

Больше он ничего не говорит. Только называет имя своего близнеца и больше ничего, а я просто тихо лежу на нем, ожидая деталей. Ему нужно сделать это в свое время и без какого-либо давления с моей стороны. Я знаю, что он хочет, чтобы я повела разговор дальше, но мне нужно, чтобы он сам охотно во всем признался.

— Ты делаешь это нарочно, да?

Джесси знает ответ на свой вопрос, поэтому я молчу. Он снова вздыхает, мое тело поднимается и опускается вместе с ним.

— Он боготворил меня. Хотел на меня походить. Я никогда этого не пойму. — Его голос звучит сердито, и я внезапно двигаюсь, переворачиваясь на нем. Теперь я лежу на животе, распластавшись по нему и глядя вверх, в скорбь зеленых глаз. — Я не могу сделать этого сам, детка. Помоги мне.

Мои инстинкты срабатывают, и я толкаю себя вверх по его телу, устраиваясь выше и утыкаясь лицом в изгиб его шеи.

— Разве вы не были похожи? — спрашиваю я. Близнецы, несомненно, должны быть похожи.

— Мы были похожи друг на друга, как день и ночь. Внешне и как личности.

— Он не был богом? — тихо спрашиваю я, осознавая, что, вероятно, только что предположила, что его брат-близнец был уродлив. Я не это имела в виду, но такое описание было бы дальше всего от Джесси.

Его руки нежно ласкают мою спину.

— Он был гением.

— Как это отличает тебя от него?

— Джейку достались мозги, а мне — внешность, которой я очень умело пользовался, как тебе хорошо известно. Джейк же не пользовался мозгами. Иначе остался бы жив.

Что? Я беру назад все предыдущие мысли, потому что теперь вопросы в голове вспыхивают со всех сторон, и их невозможно остановить.

— Как он умер?

— Его сбила машина.

— Каким образом мозги могли спасти его от этого?

— Потому что взбешенным и пьяным выскочил на проезжую часть.

На меня очень быстро накатывает осознание. В пятницу я вышла на дорогу. И тоже была пьяна.

— Кармайкл — не единственная причина, по которой ты не поддерживаешь связь с родителями, не так ли?

— Нет, основная причина — то, что я несу ответственность за смерть брата. — Он говорит это без всяких эмоций, почти саркастически. Из него хлещет негодование. — Кармайкл и «Поместье» пришли следом и вроде как забили последний гвоздь в крышку гроба.

— Джейк был их любимчиком?

Мне неприятно это говорить. Эта мысль злит, но я потихоньку начинаю во всем разбираться. Я не знаю семью Джесси, и у меня нет желания это делать после того, как он сказал, что они стыдятся его и того образа жизни, который он вел. Но все говорит о том, что разлад в семье — не только результат «Поместья».

— Джейк был всем, чего они хотели от сына. Но не я. Хотя я старался. Я учился, но для меня это было не так естественно, как для Джейка.

— Но он хотел быть похожим на тебя?

— Он хотел получить маленький кусочек свободы, который был у меня, потому что я считался человеком с наименьшим потенциалом. Все родительское внимание было сосредоточено на Джейке, гении, которым они могли гордиться. Джейк поедет в Оксфорд. Джейк заработает свой первый миллион еще до того, как ему исполнится двадцать один год. Джейк женится на хорошо воспитанной англичанке и вырастит грамотных, вежливых, умных детей. — Он делает паузу. — Только Джейк ничего этого не хотел. Он хотел сам выбрать направление своей жизни, и самое трагичное в том, что он сделал бы правильный выбор самостоятельно.