— Я же говорил тебе перестать поклоняться этому мертвецу.

Я подавляю улыбку.

— Ян — как мой любимый дядя, гораздо более доступный, чем Коля и Борис.

— Их больше?

— У нас целая армия охранников. Но не волнуйся, я никогда не интересовалась ими в этом смысле. Во-первых, они намного старше. Во-вторых, папа содрал бы с них кожу живьем. Кроме того, он страстно ненавидит Яна.

— Почему?

— Потому что он мамин лучший друг, и ему это вроде как не нравится. Ян не перестает провоцировать его, так что за всей этой ситуацией забавно наблюдать.

— Если он так не нравится твоему отцу, почему он не избавится от него?

— Потому что папа знает, как маме нужен друг, — я ухмыляюсь. — Говорю тебе, у Яна будет день открытых дверей, когда он узнает, что и ты, и папа ревнуете к нему.

— Я не ревную.

— Да, точно. Погоди-ка, как ты увидел фотографию, которую я выложила с Яном?

Он молчит и полностью игнорирует меня, отпивая из своего бокала.

— У тебя нет социальных сетей. Ты следил за мной через аккаунт Реми или что-то в этом роде?

— Я пытался, но он узнал об этом и выставил меня перед всеми в своей супер драматичной манере.

Я смеюсь.

— Я могу себе это представить. Должно быть, это было забавно.

— Нет, не было. И Реми не такой уж и смешной.

— Он уморительный. Не ревнуй.

Он сужает глаза на меня, но ничего не говорит.

— Тогда как ты меня выследил? Единственная альтернатива — через чужие аккаунты, но я сомневаюсь, что они дали бы тебе свои телефоны, если только... ты сам не создал аккаунт?

Молчание.

Я вскакиваю со своего места и обхожу стол, чтобы подойти к нему.

— Ты создал!

— Садись и доедай свою еду.

— Нет, это гораздо важнее. Все остальные знают, что у тебя есть страница в социальной сети? Твоя фотография профиля? Твой первый пост? Биография? Я хочу знать все эти вещи...

Мои слова замирают в горле, когда он берет меня за запястье и заставляет сесть. На этот раз на одно из его бедер, так что я практически сижу на нем верхом.

Тепло расцветает там, где мои трусики соединяются с его джинсами, и распространяется по всей моей коже.

Его слегка заросший щетиной подбородок трется о мою щеку, когда он шепчет мрачные слова:

— Я сказал, садись и ешь.

— Если я это сделаю, ты скажешь мне свой ник? — я не узнаю хрипоту своего голоса.

— Это уже не важно, учитывая, что мы не уезжаем.

— Или ты так думаешь.

Его глаза, эти великолепные глаза, которые, я уверена, когда-то принадлежали падшему ангелу, превратились в щели.

— Что это значит?

— О, ничего.

— Анника, — я чувствую вибрацию его предупреждения раньше, чем слышу его, и помоги мне Чайковский, его авторитетный голос так заводит.

— Я просто говорю, — я пожимаю плечами и беру картошку.

Я собираюсь убедить его отпустить свою обиду, даже если это будет последнее, что я сделаю.

А если у меня не получится, то пусть это будет последнее, что я сделаю.

— У тебя есть время пока я не сосчитаю до трёх , чтобы сказать мне или, да поможет мне Бог...

Я вскакиваю с его колен и бросаюсь в сторону дома. Адреналин бурлит в моих венах при мысли об игре в кошки-мышки.

— Поймай меня сначала.

Глаза Крейтона наполняются безумной звериной силой. Тот тип силы, из-за которой я влюбилась в него с самого начала.

Это мой Крейтон.

Единственный Крейтон, которому следует позволить царствовать.

Другой, который хочет уничтожить нас обоих, — мудак, и мне нужно найти способ победить его.

— Уверена, что хочешь сыграть в охоту, little purple? Я всегда выигрываю.

— А я никогда не проигрываю.

Несмотря на мой уверенный тон, в тот момент, когда он направляется в мою сторону с мрачным выражением лица, по моим венам пробежал захватывающий страх. Я визжу, затем разворачиваюсь и убегаю.