— С ума? — повторяю я.

Это то, что имела в виду Анника, когда говорила, что у ее родителей было темное начало, в котором она не участвовала.

— Безумие, которое держалось в тайне даже в ближнем кругу Босса. Нам не разрешалось произносить ее имя, если мы не желали получить билет в один конец в спецназ или, что еще хуже, в могилу.

— Интересная история, правда. Я за сумасшествие. — Илай вытаскивает свою незажженную сигарету из промежутка между губами, как будто он курит. — Но я не понимаю, почему это имеет значение в нынешних обстоятельствах.

— Ее безумие подтолкнуло ее к совершению убийства.

— Вот это гораздо лучше. И?

— Человек, которого она убила, был общественным деятелем. Кандидат в мэры, на самом деле. Тот, кто наверняка победил бы на выборах в том году, учитывая, что он был народным любимцем. Она нанесла ему тридцать четыре удара ножом, неоднократно, долгое время после того, как он умер.

В моих ушах раздается гулкий звон, и стены начинают смыкаться вокруг меня. Натиск настолько неожиданный, что мне трудно дышать. Воротник моей толстовки царапает кожу, а бок, где у меня татуировка, покалывает и жжет.

— Звучит чертовски жестоко. — Говорит Илай.

— Выглядит тоже жутко. Меня отправили с несколькими другими людьми на место убийства, чтобы убрать все улики до приезда властей. У мужчины было совершенно ужасающее выражение лица, как будто его душу извлек сам дьявол.

— И что? — спрашивает Илай.

— Нет никаких «и». Лэндон хотел узнать подробности именно об этом инциденте. Я сказал ему, что убийство кандидата в мэры было замято, и никто не был осужден за него. Более того, с него прилюдно сорвали маску. Оказывается, он никогда не был таким праведником, каким его представляли СМИ. Многие женщины признались, что он совершал в отношении них сексуальное насилие, включая бездомных, о которых он должен был заботиться как директор приюта. Он также хранил папку с их видео и фотографиями, которую держал над их головами в качестве шантажа. Его жену также обвинили в том, что она подбирала подходящие кандидатуры для его больных вкусов. Это стало окончательным позором для него и его семьи, и все сплетни обратились к его жене. Она потеряла все, что оставил ей муж, из-за ростовщиков, и ее собирались привлечь к ответственности за пособничество сексуальному насилию. Поэтому она совершила двойное самоубийство вместе со своим сыном. Я слышал, что он был совсем маленьким.

Я дергаю воротник своей толстовки дрожащими пальцами, мое дыхание настолько тяжелое, что я удивляюсь, как они его не слышат. Когда я говорю, я не узнаю своего голоса.

— Имя.

Охранник поднимает бровь.

— Что?

— Имя. Чертово имя мертвеца.

Облако дыма достигает меня первым, забивая мое и без того закрытое горло, прежде чем его спокойные слова разрезают меня пополам.

— Грин. Ричард Грин.

Я бью кулаком в стену с такой силой, что боль и кровь вырываются из моих костяшек пальцев.

Илай бросает на меня взгляд, его брови сходятся, а лицо снова становится пустым.

— Я предполагаю, что ваш Босс — это тот, кто поощрял этих девушек заявить о себе и дергал за ниточки, чтобы уничтожить семью Грин?

— Ты правильно предполагаешь.

— Я не знаю, насколько правдивы были эти обвинения, но я уверен, что Босс постарался так испортить репутацию Ричарда, что никто больше не считал его героем. На самом деле, люди начали выражать облегчение, что такие изверги были убиты.

— И это все, что ты рассказал Лэндону? — спрашивает Илай.

— Это все, что я знаю. — Он бросает свою сигарету и наступает на нее ботинком. — Я буду на связи, чтобы получить свои деньги.

— Я предлагаю тебе бежать так далеко, как только сможешь.

Илай сжимает его плечо.

— Долги будут наименьшей из твоих забот, если твой дорогой Босс или его сын узнают, что в их рядах есть предатель.

— Ты, блядь...

Илай сжимает плечо сильнее, затем шепчет:

— Ты не убежишь.

Охранник смотрит на землю, но прежде чем он успевает достать пистолет, Илай поднимает его и издает недовольный звук, затем направляет на него.

— Никакого оружия на территории Великобритании, помнишь? Но, может быть, я могу изменить правила хотя бы на этот раз?

Охранник плюет в него, прежде чем он, ковыляя, выходит из переулка.

Я только наполовину сосредоточен, наполовину осознаю, что происходит вокруг меня. Затем кусочки головоломки начинают складываться в единое целое.

Чем четче изображение, тем кровавее оно становится.

Чем мутнее становится моя голова.

Тем тяжелее становится мое дыхание.

Я отрываю кулак от стены — мой здоровый кулак, тот, которым я дрался... Затем снова бью им по стене. На этот раз сильнее, так что брызги крови украшают грязную поверхность.

Недостаточно.

Этой боли недостаточно, чтобы заглушить хаос, который почти расколол мой мозг. Или фактов, которые приходят вместе с ним.

Например, что Лия и Адриан Волков — злодеи моего детства.

Родители Анники — причина, по которой я вырос в этого пустотелого человека без всякого стержня.

Я снова на том этаже. Мое лицо стянуто, легкие горят, и я ползу по твердому дереву.

Как те черви, я борюсь, извиваюсь, кусаю губы, борюсь. Вот почему я любил охотиться на них. Мне всегда нравилось раздавливать их.

Лучше было, если они умирали быстро, вместо того, чтобы открывать рот и быть задушенными дальше.

Вместо того, чтобы у них во рту оставалась белая пена, которая не исчезала, сколько бы они ни плевались. Или захлебываться собственной рвотой.

Мое сердце сгорает от желания самоуничтожиться. Должно быть, именно это происходит с машинами, когда они достигают конца срока службы.

Они должны быть уничтожены.

Я бью снова, но на этот раз я встречаю более мягкую поверхность.

— Ой. — Илай использует свою руку, которую он позволил мне ударить, чтобы оттолкнуть меня. — Вместо того, чтобы причинять себе боль, как насчет того, чтобы использовать эту разрушительную энергию, чтобы ударить кого-то, кто действительно заслуживает твоего гнева?

И затем, как нетрадиционный старший брат, он запрещает мне заниматься саморазрушением и тащит меня на нашу следующую охоту.

Объект охоты, как оказалось, находится в особняке.

Как только мы входим в парадную дверь, мы обнаруживаем Лэндона, сидящего на стуле, с телефоном в руке.

— Почему ты так долго, черт возьми? Я закончил свои неотложные дела, навестил совершенно пьяного Реми, поиграл в игру и уже собирался заканчивать. — Наконец он поднимает голову. — Я подумал, что Илай заставит тебя поторопиться, если ты доверишься ему. Должен сказать, я ранен, прямо в мое несуществующее сердце. Я думал, у нас есть общая связь, Крей-Крей. Судя по твоему выражению лица, эта дрянь все выложила?

Я бросаюсь в его сторону, дергаю его за воротник футболки и бью его той же рукой, которую чуть не сломал о стену.

Лэндон падает боком на стул, а его телефон падает на пол. Он улыбается, когда я снова хватаю его, мои пальцы впиваются в его кожу.