Реми, похоже, его тренер, учитывая одинаковые фартуки и его сложенные руки.

Напротив них сидит Брэндон, который, кажется, не замечает всего этого беспорядка, попивая свой кофе и читая с планшета.

— Говорю тебе, отпрыск, все эти рецепты глупые и неправильные. Как они смеют соперничать с мнением моей светлости?

Брэн поднимает бровь.

— А ты, случайно, не эксперт?

— Конечно. — Реми вскидывает руки вверх. — Я всегда прав.

— Скорее, всегда не прав, — бормочет Крей.

— Какого хрена? Какого хрена, отпрыск? Я проснулся рано утром после вчерашней трах-трах-сессии... да что там сессии, чтобы помочь тебе с твоим заданием, а ты говоришь, что я не прав? Я заявляю на тебя в правозащитные органы за жестокое обращение.

— Ну вот, опять. — Брэн вздыхает.

— Ты заткнись. Не надо строить из себя невинного после того, как ты начал этот непоправимый разрыв между отцом и сыном. Отпрыск, как ты мог так поступить со мной?

— Сосредоточься, — говорит Крей, все еще глядя на свой телефон. — Сколько масла мы должны разогреть?

— Достаточно, чтобы утопить Реми. — Илай заходит внутрь, берет яблоко со стола и ухмыляется.

— Черт возьми, почему насилие направлено на меня сегодня утром? — Реми притворяется, что держит в руках телефон. — Алло? Защита свидетелей? Приезжайте и заберите меня.

Крейтон поднимает голову, его глаза встречаются с моими на другом конце кухни, затем они переходят на брата и сужаются. Он откидывает телефон в сторону, нажимая пальцем на его заднюю крышку, оценивая меня с головы до ног и обратно.

В воздухе витает голодное, животное напряжение, которое, к моему удивлению, никто в комнате не улавливает.

Когда он не проявляет намерения разорвать зрительный контакт, я сглатываю комок в горле. Сосредоточься на остальных.

— Привет, ребята.

Брэн кивает в мою сторону. Реми практически бежит ко мне и хватает меня за плечо.

— Спаси меня от этих дикарей, Анни. Клянусь, они хотят забрать жизнь моей светлости.

Крей бросает телефон и в несколько шагов догоняет нас. Я с недоумением наблюдаю, как он хватает руку Реми, обхватившую мое плечо, выкручивает ее, пока его друг не застонет, а затем швыряет его о ближайшую стену.

— Какого хрена ты это сделал, отпрыск?

— Не трогай ее.

— Кто-то ревнует. — Илай прислоняется к стойке и подталкивает Брэндона рядом с собой. — Ты когда-нибудь думал о том, что мы станем свидетелями превращения нашего Крей-Крея в пещерного человека?

— Я предсказывал это, поскольку он был недоволен перспективой того, что я стану ее фальшивым парнем. — Брэн делает глоток своего кофе.

— Нихрена! — Реми смотрит между нами, совершенно забыв о том, как Крейтон толкнул его. — Так долго? Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Потому что ты медлительный? — Илай наливает себе чашку кофе.

— Или просто ничего понимаешь? — Брэн прижимает свою чашку к чашке Илая.

— Слишком зациклен на своем члене, чтобы видеть ясно.

— У меня тоже не хватает внимания.

Реми переходит в драматический режим и начинает обзывать их. Брэндон и особенно Илай продолжают обострять.

В разгар их споров Крей снимает фартук, берет меня за руку и вытаскивает из кухни, а затем тащит вверх по лестнице.

Как только мы оказываемся в его спальне, он закрывает дверь.

На меня смотрят его потемневшие глаза, закрытые черты лица и пустое выражение. Все три выражения направлены на меня.

Его низкий голос бьет по моей коже сильнее, чем его посевы.

— Что ты делала там внизу в такой одежде?

— В какой?

— Как будто ты под ней голая.

— Я не могла найти свою одежду. Кроме того, эта штука очень большая.

Он ворчит.

— Ты мне нравишься в моей одежде, но ты больше никогда не будешь ходить в таком виде перед ними.

— Не будь диктатором. Кроме того, у меня была причина, по которой я хотела найти тебя.

— Какая?

— Тигр! Как ты мог не сказать мне, что забрал его? Ты же знаешь, как я люблю этого кота.

— Он должен был стать твоим вторым подарком на день рождения.

Я ухмыляюсь.

— Ты можешь быть таким милым, когда ты не ведешь себя, как придурок.

Он сужает глаза, и я пролепетала:

— Я имела в виду, спасибо.

— Встань на колени перед кроватью, грудью на матрас, ноги широко расставлены.

Знакомое покалывание пробегает по всему телу и заканчивается в сердцевине. Я прикусываю уголок губы.

— Можно мне немного передохнуть? Я рада этому, но у меня все болит.

— Я не буду тебя трахать. Не будь соплячкой и делай, что тебе говорят.

Каждый раз, когда он говорит мне не быть соплячкой, именно такой я и хочу быть. Но чтобы предотвратить любые нежелательные наказания, я встаю на колени перед кроватью и делаю то, что он сказал.

— Подними кофточку. Дай мне посмотреть на мою киску.

Мои пальцы дрожат, когда я скольжу по подолу толстовки к моей середине.

— Ммм. Хорошая девочка. — Он шлепает меня по заднице, что кажется наградой, и я дергаюсь, затем подавляю стон.

С моей задницей в воздухе, обе мои дырочки у него на виду, и я понятия не имею, почему это так возбуждает.

Звук открывающегося и закрывающегося ящика почти заглушает мои уши.

Я сглатываю.

— Эй... я не сделала ничего такого, за что меня можно было бы наказать. Я не думаю. Мы можем поговорить об этом?

— Заткнись или я найду тебе повод для наказания.

Мои губы сжимаются, когда я чувствую его позади себя. Он подносит что-то фиолетовое к моим губам.

— Соси.

Игрушка, понимаю я. Нет, пробка.

Мои глаза расширяются, и я качаю головой.

— Ты знаешь, что это такое?

— Да. И мы не будем заниматься аналом.

— Пока нет, но со временем я завладею твоей попкой, как завладел твоей киской. Попомни мои слова, ты будешь доить мой член и умолять меня украсить твою кожу моей спермой. А теперь открывай.

Мое ядро пульсирует, когда не должно.

— Фиолетовый — это не пурпурный, знаешь ли. Ты должен был хотя бы выбрать эстетичный цвет...

Мои слова прерываются, когда он засовывает пробку мне в рот, скользит ею по моему языку, как будто это его член, а затем выкручивает ее.

Я задыхаюсь, когда он встает на колени позади меня и берет мою ягодицу в ладонь.

— Расслабься.

— Легче сказать, чем сделать, — бормочу я, но изо всех сил стараюсь не напрягаться.

— Ты доверяешь мне?

— Не всегда.

Темная усмешка окружает меня, как испорченная симфония.

— Умная маленькая соплячка. — Он выливает что-то холодное на мою спину — вероятно, смазку — и вставляет пробку в мое заднюю дырочку.

Я напрягаюсь, сколько бы ни убеждала себя не делать этого.

— Не надо. — Он шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю. — Чем больше ты будешь сопротивляться, тем труднее будет.

Его пальцы гладят мой клитор тем искусным способом, на который способен только он. Я пыталась подражать ему, когда была одна, но я ни за что не смогла бы прикасаться к себе так, как Крейтон.

Мои мышцы расслабляются, и стон срывается с моих губ. Моя киска, очевидно, еще не поняла, что мне больно.

Крейтон использует эту возможность, чтобы постепенно вводить пробку. Мое сердце колотится, когда я заполняюсь до краев.

Но я сосредотачиваюсь на всплесках удовольствия, вспыхивающих в моей сердцевине. К тому времени, когда он вводит пробку до конца, я уже кончаю.

Мои губы раздвигаются, и я позволяю волне омыть меня.

— Ты такая чувствительная, little purple. — Он шлепает меня по заднице для пущей убедительности. — Мне нравится, что ты так чутко реагируешь на мои прикосновения.

Мне тоже это нравится. Но, черт возьми. Это было быстро.

Пожалуйста, не говорите мне, что мне также нужна боль для силы оргазма.

Он развращает меня?

Возможно.

Определенно.

Крейтон толкает пробку в мою задницу, заставляя меня хныкать, затем пристегивает что-то из пробки к моему клитору.

— Ты будешь носить это два часа в день.

— Ч-что? Ты ожидаешь, что я буду носить это каждый день?

— Да, и я буду проверять.

— Как я буду это делать?

— Ты разберешься.— Он поднимает меня и дает мне коробку, вероятно, для хранения его новейшего пыточного устройства. — Если ты не наденешь это, ты будешь наказана.

Я сдвигаюсь и издаю эротический звук, несмотря на боль.

— Это странно.

— Ты привыкнешь.

— Это еще один подарок на день рождения?

Красивая улыбка растягивает его губы.

— Один из многих.

— Есть другие, о которых я должна знать?

— Торт, который Реми испортил.

Я смеюсь.

— Так вот чем вы занимались? Пекли торт?

— Пытались.

— Почти уверена, что смогу его спасти.

— Сомневаюсь.

— Я тебе покажу.

Мы спускаемся вниз после того, как Крейтон требует, чтобы я надела пару его тренировочных штанов, которые мне пришлось несколько раз свернуть, прежде чем завязать их на талии.

Мне не нужно спасать торт, так как Илай выбросил его, а Реми заказал один. Мы впятером сидим за завтраком в окружении выходок Реми и сарказма остальных.

Крейтон говорит мало, но он прислушивается к каждому из них.

Они ему нравятся, я понимаю. Поэтому он охотно проводит с ними время. Он даже встает на защиту Реми, когда Илай заходит слишком далеко.

Он такой преданный.

И он мой.

Этот великолепный, красивый мужчина — мой.

Пусть даже временно.