Глава 40

Леви

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Я сижу рядом с дядей на кожаном диване в своем кабинете, а мои мальчики стоят позади нас со стойкой солдат-новичков.

Или Брэн. Лэн излучает разрушительную энергию, из-за которой люди гибнут.

Все четверо смотрят на человека, который сидит в кресле напротив нас. Несмотря на гипсовую повязку на правой руке, он выглядит непринужденно и презентабельно в темных брюках и рубашке на пуговицах.

Его волосы уложены, выражение лица напоминает выражение мудрого монаха, и у него есть все признаки, чтобы сойти за респектабельного человека.

Но я знаю лучше.

Я никогда не думал, что настанет день, когда я буду разговаривать с парнем, который спит с моей дочерью.

Я думал об этом с тех пор, как мы с Астрид узнали, что ждем девочку, и этот образ всегда, без сомнения, затуманивал мое зрение.

Не слишком ли поздно просить какую-нибудь ведьму вернуть нас в прошлое, чтобы моя дочь осталась вечно маленькой? Потому что мне очень трудно с этим смириться.

Состояние дяди еще хуже, но выражение его лица более расчетливое. Видимо, он имел в виду это, когда предлагал избить этого ублюдка в клочья и отправить его обратно в Штаты с билетом в один конец.

Я не против такого варианта, поскольку это означало бы, что я избавлюсь от парня, которого Глиндон так нагло представила нам:

— Мама, папа, познакомьтесь с моим парнем, Киллианом.

Да, у нее и раньше были парни, но она не считала нужным приводить их домой. Кроме того, я знал, что они держат дистанцию, потому что Лэн позаботился об этом. Очевидно, с этим Киллианом он не может.

— Леви, — обращается ко мне дядя, не разрывая зрительного контакта с Киллианом. — Тебе не кажется, что этот парень достаточно бесстыден, чтобы показаться в твоем доме после того, как он разбил сердце Глиндон?

— Действительно, дядя. Он мог бы держаться подальше и избегать нас, но он, видимо, решил, что нанести нам визит — это правильно.

— Кто скажет ему, что его родители могут не узнать его, когда мы с ним покончим?

— Давайте не будем его слишком сильно бить, дядя. В конце концов, ты знаком с его отцом. — Я опускаю глаза на Киллиана, который следил за всем разговором с тем же пустым выражением лица. — Вот что я тебе скажу, парень. Если ты порвешь с Глиндон, и она поймет, что это все твоих рук дело, мы избавим тебя от пыток.

— При всем уважении, сэр, эти угрозы на меня не действуют, — говорит маленький засранец с небольшой улыбкой. — Вам стоит спросить у Лэндона. Он пробовал и похуже и потерпел неудачу.

— Я не потерпел неудачу, если не перестал пытаться, — говорит Лэндон. — И тебе стоит послушать папу, потому что он предлагает тебе легкий выход.

— Совершенно точно, — говорю я. — Дядя, при других обстоятельствах, как мы поступим с человеком, который думает, что может быть с моей дочерью после того, как разбил ей сердце?

— Поправка. — Киллиан приподнимает бровь. — Я не разбивал ей сердце. Она подумала, что я сделал это после того, как увидела клип из вырезанного видео, в котором я сказал ее фальшивому другу, что он может упасть замертво. Чего она не видела, так это остальной части видео, где он спрашивает меня, что бы я сказал ему, если бы он хотел умереть. И после этого, когда он рассмеялся и сказал, что, возможно, он возьмет кого-нибудь с собой. Кстати, этим кем-то была Глиндон. Он хотел сброситься вместе с ней с обрыва, но в последний момент она спаслась. Из-за его поступка она несколько месяцев чувствовала себя ужасно, думая, что подвела его, когда он больше всего в ней нуждался, и поэтому он покончил жизнь самоубийством. Как я уверен, Лэндон и Брэндон сказали вам, он не умер, но сейчас он желает смерти.

Я поднимаю бровь на его уверенную, напористую манеру говорить. Это поразительное, абсолютно ужасающее напоминание о том, каким был мой кузен, когда ему было примерно столько же лет, сколько этому ублюдку.

Дядя, должно быть, тоже уловил связь, потому что его губы сжались в линию.

— Лэндон сказал мне, что у тебя есть история связанная с насилием, мальчик.

— И у него тоже, но ты же не видишь, что я вывешиваю его грязное белье на всеобщее обозрение. Должен сказать, что тебе это не идет, Лэндон.

Я чувствую напряжение, исходящее от моего старшего сына, но Брэн похлопывает его по плечу — или, может быть, хватает его за плечо в попытке остановить его, чтобы он не вылетел, как пуля.

Из нас четверых Брэн определенно единственный, кто на стороне маленького засранца.

— Глиндон уже выбрала его, папа, и он делает ее счастливой, так что, может, тебе не стоит вмешиваться, — вот что он сказал мне раньше.

Как, блядь, я не буду вмешиваться.

Чем больше я с ним разговариваю, тем меньше он мне нравится.

Я просто не для того растил свою единственную дочь все эти годы, чтобы в итоге отдать ее этому уроду.

— Послушайте, я понимаю ваши сомнения на мой счет, — продолжает он серьезным тоном. — Но я прибегал к насилию в подростковом возрасте, когда над контролем импульсов нужно было еще поработать. Сейчас я прибегаю к насилию только тогда, когда мне приходится защищать Глиндон. Оно никогда не направлено на нее или ее друзей и семью.

— Это красивые слова, — говорит дядя.

— Я имею в виду каждое из них и обещаю, что буду оберегать ее всю жизнь.

— Это если ты случайно не потеряешь свою жизнь в это время, — бормочет Лэндон.

— Сейчас, Лэндон. —ТЯ стараюсь звучать строго. — Никаких угроз при посторонних. Это может быть использовано против тебя позже.

Киллиан просто улыбается, как будто не слышал последних слов.

— Глиндон сказала, что вам будет трудно принять меня, но я готов попытаться получить ваше одобрение ради нее — за вычетом тебя, Лэндон. Мне плевать на твое мнение. Мистер и мистер Кинг, я уважаю вас за то, что вы воспитывали Глиндон все эти годы. На самом деле, я преклоняюсь перед вами за то, что вы защищали ее в то время, когда меня не было в ее жизни, но знайте — вы никогда не сможете забрать ее у меня. Вы можете сломать мне ноги и руки, но я все равно смогу ползти к ней.

— Так ты говоришь нам, что не отступишь от моей дочери?

— Даже близко, ни на йоту.

— Очень хорошо. — Дядя встает. — Я буду присматривать за тобой, мальчик. Пусть это будут глаза, во множественном числе, и если я узнаю, что ты хоть как-то обидел мою принцессу, я сделаю так, что ты больше никогда не сможешь нормально дышать.

— Вот тебе совет, Киллиан — единственный, который я тебе дам. Если ты причинишь боль моей дочери, то лучше тебе добровольно исчезнуть, потому что я убью тебя, когда найду.

— Пожалуйста. У вас есть разрешение делать все, что пожелаете, если я перейду черту, но вам не разрешается вмешиваться или саботировать наши отношения.

— Ты угрожаешь мне? — спрашиваю я.

— Конечно, нет. — Он улыбается в своей раздражающей манере. — Я просто передаю информацию.

Дядя смотрит на него, затем выходит, и я следую за ним, оставив своих сыновей с паразитам.

Когда мы выходим, я слышу, как Киллиан и Лэндон обмениваются пассивно-агрессивными замечаниями, пока Брэндон пытается разрядить обстановку.

— Мне нужно, чтобы ты внимательно следил за этим мальчиком, Леви, — говорит дядя, как только мы выходим в коридор.

— Ты не должен мне говорить. Каковы шансы, что Глиндон действительно бросит этого ублюдка?

— Нулевые. Она сказала, что влюблена в него и что он делает ее лучше, смелее.

Маленький гребаный говнюк.

— Как будто этого недостаточно, он уже нравится Авроре, и она говорит, что я слишком опекаю её.

— Ерунда. Такого не бывает, когда дело касается Глиндон.

— Я так и сказал.

— Если тебя это утешит, Астрид уже несколько недель ведет компанию в его пользу. Она даже предупредила меня не быть муровым и не говорить с ним так, будто он преступник. Разве она не знает, что я не отдам свою дочь без жесткой встряски?

— Мы не передаем ее. Мы пока наблюдаем за его действиями.

— Может быть, через несколько месяцев они расстанутся, и мы покончим со всей этой чехардой.

Дядя отпускает вздох.

— На твоем месте я бы не стал так надеяться. Они оба слишком глубоко вляпались. То, что ты отказываешься это видеть, не означает, что этого нет.

Я ругаюсь себе под нос, когда мы входим в столовую. Аврора, которая наблюдала за тем, как персонал накрывает на стол, улыбается, увидев нас, и оставляет их.

— Ну что? — Она наблюдает за нами. — Вы достаточно помучили бедного мальчика?

— Плохая новость в том, что пытать его невозможно, — говорит дядя. — Хорошая новость в том, что мы знаем, что его слабое место — Глиндон.

— О, Джонатан. — Она соединяет свою руку с его. — Позволь им быть вместе. Молодая любовь так прекрасна.

Мы с дядей обмениваемся взглядами, потому что, черт возьми, это почти то же самое, что Астрид сказала ранее.

Говоря о моей жене, я оставляю дядю и Аврору и направляюсь к ее любимому месту, после нашей кровати.

Конечно, когда я открываю дверь в ее художественную студию, я обнаруживаю, что она стоит посреди нее с Глиндон.

Я привык быть незаметным, когда прихожу сюда, поэтому не прерываю ее творческое время. Иногда я наблюдаю за ней часами, просто чтобы увидеть ее в режиме фокусировки. В других случаях я чувствую, что ей нужен перерыв, и отвлекаю ее. Такие случаи часто заканчиваются тем, что я трахаю ее посреди ее кистей и палитр, и обычно это приводит к тому, что мы выглядим беспорядочно.

Прошло почти три десятилетия с тех пор, как я встретил эту женщину, а я все еще чувствую прилив крови к голове и члену всякий раз, когда смотрю на нее.

Неважно, сколько нам лет, она все еще та женщина, которая укрощает мою дикую сторону, приносит свет в мою тьму и мир в мои дни.

Она все еще самый свободный дух, который я когда-либо видел.

Прямо сейчас она обнимает Глин за плечи, и они смотрят на хаотичную черно-красную картину на стене.

Я говорю «хаотичная», потому что я художественно безграмотен, как любят говорить мне Астрид и наши сыновья. Только Глин говорит:

— Все в порядке, папа, тебе не нужно понимать искусство, чтобы чувствовать его.