— Он уже помогал мне искать эту книгу, но я не знал, что это настолько зловещий предмет, — сказал он.

— Можем ли мы доверять ему, чтобы он сохранил это в тайне? — спросила я.

Взгляд Габриэля переместился, и я смотрела на него в мягком лунном свете, когда выражение его лица ослабло и он снова потерялся в видениях.

Моя душа немного успокоилась, когда я получила возможность просто смотреть на него. Он был таким сильным и осторожным, и я ненавидела, что моя связь с Леоном причиняет ему такую боль. Он был одинок всю свою жизнь. Даже люди, которые вырастили его как родного, не занимали особого места в его сердце. Ему казалось, что он был для них всего лишь работой, и теперь, когда он был достаточно взрослым, чтобы позаботиться о себе, а их выплаты прекратились, его отношения с ними угасали. Он жаждал любви, но боялся требовать ее, не зная, понимает ли он ее на самом деле и заслуживает ли вообще. А я хотела доказать ему, что заслуживает. Обнять его и стереть хмурый взгляд с его бровей. Целовать до потери дыхания, обещать ему вечность и знать, что он мне поверит.

Я так скучала по нему последние несколько месяцев. И даже возвращение в школу не помогло справиться с болью, потому что я по-прежнему почти не видела его, а разговаривала с ним еще реже.

Я изучала сильные линии его челюсти, жесткий изгиб губ и отрешенный, безнадежный взгляд его стальных серых глаз, пока ждала, что будет дальше, и от этого у меня болело сердце. Потому что даже его выражения было достаточно, чтобы ранить меня. Ему было больно, и я хотела помочь ему, но вместо этого все, что я делала, казалось, только ухудшало ситуацию.

— Мы можем доверять Ориону, — сказал Габриэль, медленно выдыхая, когда его разум вернулся в настоящее, и он отмахнулся от видения. — И я уверен, что он сможет как-то помочь нам с этим. Но я не могу увидеть, когда мы сможем встретиться с ним. Сейчас слишком много путей. Дай мне несколько дней, чтобы попытаться все выяснить.

Я вздохнула с облегчением, а он улыбнулся мне, казалось, с болью.

— Становится легче? — спросила я, решив уклониться от темы, касающейся нас двоих. — Зрение.

Габриэль издал вздох, который казался чем-то средним между весельем и отчаянием. — И да, и нет. Я могу в какой-то степени направлять видения. И я могу видеть гораздо больше о будущем или возможных будущих событиях, чем раньше. Сейчас я тесно сотрудничаю с Мистисом, чтобы использовать эти способности. Но Зрение также любит дарить мне видения о близких мне людях. А поскольку до тебя у меня никого не было…

— Ты видишь меня? — спросила я, улыбаясь при мысли о том, что он заботится обо мне настолько, что я доминирую над его даром.

— Да, — ответил он с гримасой, отвернувшись, чтобы посмотреть из палатки на звезды.

— И это… плохо? — спросила я в замешательстве.

Челюсть Габриэля напряглась, словно он не хотел отвечать, но он кивнул. — Я не могу управлять тем, что вижу — звезды выбирают все, что считают достаточно важным, чтобы подарить мне. И, очевидно, они придают большое значение тому, чтобы мучить меня видениями о тебе и… о нем.

— Меня с кем? — я нахмурилась.

— Леон, — Габриэль произнес его имя как проклятие, сжимая кулаки и стискивая челюсти, но то, что я сначала приняла за ненависть, я быстро распознала как ревность.

— Ты видишь меня и Леона вместе? — спросила я низким голосом, понимая, как сильно это его ранит, и чувство вины скрутило мое нутро.

— Да.

— Ты имеешь в виду, как мы тусуемся или…

— Я вижу, как вы смеетесь, шутите и проводите время в вашей гребаной жизни. Я вижу, как сильно вы любите друг друга и как вы счастливы, — с горечью произнес он. — И самое лучшее — я вижу, как вы двое трахаетесь. Неужели двум людям нужно так много секса? Меня буквально одарили видениями, как ты трахаешь его во всех позах, которые только можно себе представить. В твоей постели, в каждой комнате, как я предполагаю, его дома. В его машине, на его машине, в озере, на пляже, на дереве, в душе, в ванной и даже в нескольких гребаных аудиториях, в которых мне приходится сидеть каждый день. Я буквально на днях сидел в классе Кардинальной Магии, и у меня было видение, как он нагибает тебя над моей чертовой партой после урока.

Я прикусила губу, собираясь сказать что-то сочувственное, но внезапно разразилась смехом. Габриэль попытался нахмуриться, но не смог сдержаться и застонал, когда тоже начал смеяться, откинувшись на одеяла позади себя, пока он просто смеялся.

Этого звука было достаточно, чтобы сделать мою душу счастливой, и я опустилась рядом с ним, когда мой собственный смех утих, и я усмехнулась ему. — У звезд какие-то хреновые представления о том, что такое полезное видение.

— В том-то и дело, — ответил он со вздохом. — Я не понимаю этого, но я также думаю, что это должно быть важно. Я не верю, что они стали бы пытать меня ради этого. Но какого черта я должен слушать, как ты стонешь его имя по десять раз на дню, я не знаю.

Я прикусила губу и посмотрела на него из-под ресниц. — Знаешь, не обязательно, чтобы ты видел меня только с ним. Леон не просто не против того, чтобы я была с остальными — он действительно хочет этого. Он хочет, чтобы мы впятером как-то нашли способ…

— Маленький ангел, лидеры враждующих банд, вор и провидец без прошлого? Где-то здесь есть шутка, но я не думаю, что улавливаю суть. Может, дело во мне.

Я раздраженно покачала головой и заставила его задержать взгляд на мне. — Ты так сосредоточен на том, что мы собой представляем, что забываешь, что важно то, кто мы есть. Или, что более важно, кем мы являемся друг для друга. Вы четверо — все для меня, Габриэль. Ты — все для меня.

Он долго смотрел на меня, пока его глаза не расфокусировались, и улыбка натянула уголок его рта.

— Что? — спросила я, желая узнать, что он видел.

— Звезды только что показали мне видение нас двоих с гораздо меньшим количеством одежды… но это произойдет, только если я позволю, а я все еще не знаю.

— Ты чувствуешь вину из-за Леона? — догадалась я. Он явно верил во всеохватывающую природу Элизианских Уз, когда думал, что ему суждено разделить это со мной. Думаю, теперь он понял, почему я не хотела этого. Почему меня так расстраивала мысль о том, что это уничтожит мои чувства к другим Королям, но теперь я жила этим, и это было совсем не так.

— Да… но это нечто большее. Я провел столько лет в одиночестве по собственному желанию, я даже не хотел принимать тебя как свою половинку, когда думал, что звезды выбрали нас друг для друга, потому что боялся, что это может означать для тебя, если люди, которые хотят причинить мне боль, когда-нибудь найдут меня. Но теперь я знаю, что ты не будешь моей парой, так что у меня снова есть выбор в этом вопросе. И я думаю, что должен выбрать, снова защищать тебя от этой угрозы.

— Я никогда не просила тебя защищать меня от этого. Я не боюсь какой-то неизвестной угрозы в твою сторону. Мы можем справиться с этим вместе, если это когда-нибудь случится. Неужели ты действительно предпочтешь навсегда остаться одиноким и несчастным из-за того, что может даже никогда не случиться? — спросила я, чувствуя тупую боль в груди.

— Нет, — признался он едва слышным шепотом. — Думаю, я слишком много времени провел в одиночестве, но… мысль о том, чтобы взять то, чего я хочу, пугает меня. Что если этот эгоизм действительно подвергнет опасности тебя? Или Леона? Что, если моя связь с вами двумя означает, что в итоге вы пострадаете? Я могу подвергнуть опасности тебя и всех остальных, если решусь ввязаться…

— Ты уже вовлечен, Габриэль. Это больше не выбор, и ты это знаешь. И я понимаю, что тебе нужно больше времени, чтобы понять, чего именно ты хочешь, но я никуда не уйду.

Его взгляд блуждал по мне, и я прикусила губу, ожидая, собирается ли он действовать в соответствии с голодом, который я там увидела, или нет. Когда он откинулся на одеяла и прикрыл глаза рукой, я вздохнула и тоже расслабилась.

— Ну, если ты не собираешься воплощать в жизнь весь тот горячий секс в видениях, который ты видел, тогда ты можешь рассказать мне о том, какого черта ты крутишься вокруг этой чудачки с Черной Карты, — сказала я, решив, что нужно сменить тему.

Габриэль фыркнул от смеха. — Карла? Ты ревнуешь?

— Нет. Но я надеру ей задницу, если она попытается тебя тронуть.

— Такая лицемерка.

— Может быть. Но я не собираюсь извиняться за это. Если я увижу, что эта сучка дотронулась до твоего мизинца в сексуальном смысле, я сломаю ей руку.

— Что именно может быть сексуального в мизинце? — спросил он, подняв руку, и прищурил бровь.

— Это что, вызов?

Единственным ответом Габриэля было мягкое пожатие плечами, поэтому я поймала его руку в свою, просунула его мизинец между своими губами и пососала его с придыханием. Он уставился на меня, когда я снова провела его между губами, и мой взгляд упал на его промежность, где я могла видеть его член, проступающий сквозь ткань треников.

— Клянусь звездами, Элис, — выругался он, отводя руку назад и накрывая ею свой член, словно пытаясь защититься от моего воздействия на него. — Я пытаюсь сопротивляться тебе здесь.

— Я никогда не соглашалась на это и уж точно не собираюсь облегчать тебе задачу.

— Хорошо. Тогда я расскажу тебе о Черной Карте, чтобы убедиться, что ты не набросишься на меня.

— Как будто ты хотя бы наполовину не желаешь, чтобы я это сделала, — насмешливо сказала я. — Но я думаю, что мне надоело гоняться за тобой, Габриэль. Я позволю тебе прийти ко мне, когда ты не сможешь больше отрицать это.

— Я присоединился к Черной Карте, — сказал Габриэль, решив проигнорировать меня, и я удивленно подняла брови.

— Ты что? Но Габриэль, Король знает, что ты был там, сражаясь против него в конце прошлого года, и я почти уверена, что присоединение к этому культу — это то, из-за чего Гарет попал в неприятности, которые привели к его смерти. Ты с ума сошел…

— У меня было видение, которое показало, что я присоединился к ним, — сказал он. — Я думаю, что это единственный способ получить ответы на вопросы о том, что с ним случилось, и, несмотря на то, что происходит между нами, ты мне по-прежнему дорога, Элис. Я по-прежнему планирую выполнить свое обещание помочь тебе разобраться в том, что случилось с Гаретом. Ничего из этого не изменилось. Кроме того, Зрение привело меня к тому, что защищает меня от темной магии Короля.