Лэнс Орион

Я отложил столовые приборы, поднимаясь со своего места, и отец Дариуса ободряюще кивнул мне. Я не ответил.

— Молодчина, — похвалил меня Лайонел, как свою домашнюю собаку.

— Я делаю это не для тебя, — пробормотал я, выходя из комнаты вслед за Дариусом. Это было не по его приказу. Я проверял своего друга, которого только что заставили вступить в брак по расчету с его чертовой кузиной. Которая могла выглядеть, а могла и не выглядеть, как носорог.

В столовой разгорелся яростный разговор, но я не оглянулся. Парадная дверь была распахнута, и я ступил на величественное крыльцо, опоясывающее дом. Дариус сидел на ступеньках, положив голову на руки. Я со вздохом опустился рядом с ним, подталкивая его локтем.

— Это худшее, что он когда-либо делал, — сказал Дариус, его тон был побежденным.

Мое сердце разрывалось, когда между нами воцарилась тишина, наполненная стрекотом цикад.

Я оперся локтями о колени, глядя на нетронутую лужайку под полной луной. — Ты не обязан делать то, что он говорит.

Дариус резко обернулся и посмотрел на меня, его лицо напряглось от ярости. — Все не так просто. Он один из самых могущественных людей в Солярии.

— И что? — прорычал я, глядя на него тяжелым взглядом. — Он может быть твоим отцом, но ты ему не принадлежишь, Дариус. Тебе осталось всего несколько лет до того, чтобы стать человеком, который правит своим собственным миром.

Его глаза сузились, затем смягчились, когда эта мысль дошла до него. Он медленно кивнул, погружаясь в глубокую задумчивость.

— Ты прав, — сказал он наконец, и я усмехнулся.

— Я всегда прав, — сказал я и разразился смехом.

Он тоже расхохотался, и я стукнулся плечом о его плечо. — Отправляйся в Зодиак и работай над своей задницей. Стань больше и сильнее, чем этот придурок.

Он решительно кивнул. — Я пока соглашусь на его хреновую помолвку, но я не женюсь на ней.

— Не женишься, — согласился я. — Но на всякий случай, я не могу стать крестным отцом для твоих гоблинских детей.

Дариус рассмеялся, и на мгновение показалось, что луч света осветил нас.

— Лэнс? — голос моей сестры вернул меня к реальности, и я повернулся, обнаружив ее в дверном проеме. — Можно с тобой поговорить?

Меня охватило облегчение от того, что она меня разыскала. Весь вечер она почти не смотрела мне в глаза, и это разбивало мне сердце.

Я поднялся на ноги, похлопал Дариуса по плечу и направился за ней. Она провела меня на кухню, которая выглядела подходящей для Генриха VIII с ее эффектной красной плиткой и золотой фурнитурой. Мое сердце неровно стучало от бури, обрушившейся на этот дом сегодня ночью. И у меня было ужасное предчувствие, что это еще далеко не конец, когда беспокойные глаза Клары встретились с моими.

— Что случилось? — спросил я, мое нутро сжалось от выражения ее лица.

Она открывала и закрывала рот, казалось, не зная, что сказать.

— Клара, — настоятельно попросил я, и она посмотрела на меня из-под своих длинных ресниц. В ее блестящих обсидиановых глазах, которые были зеркалом моих, блеснули слезы. Они оставались там полсекунды, прежде чем она сморгнула их. — Что такое? — взмолился я, и она тяжело вздохнула.

— Мне жаль, Лэнс, — прошептала она, словно боялась, что кто-то подслушает. Она вцепилась в мою рубашку, и я вдруг обнаружил, что действительно смотрю на свою любимую сестру, а не на незнакомку, которая сторонилась меня и держала в неведении. — В последнее время я была с тобой не в ладах. Но я не хотела этого. Это все темная магия…

— Ты должна быть осторожна с ней, ты же знаешь правила, — твердо сказал я. Наш отец повторял их тысячу раз, пока мы не научились слушать. Раз в неделю, и если тьма зовет тебя, прекращай это делать полностью.

— У мамы другие правила, — сказала она, оглянувшись через плечо, потом снова на меня.

Гневный жар опалил мои внутренности. — К черту маму, — прорычал я. — Единственное, что когда-либо сдерживало ее, был папа.

На лбу Клары появились морщинки, и мне было больно видеть, что она так волнуется.

— Чего она от тебя требует? — настоятельно спросил я. — Я могу помочь тебе, просто поговори со мной, как ты всегда это делала.

Она положила руку мне на грудь и тихонько похлопала. — Я в порядке, Лэнс. Правда. Тебе не нужно волноваться, — она тяжело вздохнула. — И прости меня за то, что я сказала в тот день. Ты должен следовать за своими мечтами. Я была эгоистична и я… — она снова оглянулась через плечо, и я стиснул челюсти от досады.

Кого она так боялась? Мамы? Потому что мне было все равно, если она была моей плотью и кровью, я бы обвинил ее в манипулировании Кларой и заставил бы прекратить все, что она задумала.

— Расскажи мне, что происходит, — настаивал я, держась за ее плечи, уверенный, что стоит мне отпустить ее, как она снова уйдет от меня, и я никогда не смогу ее вернуть. Я почти проговорился, что видел, как она пила у дяди Лайонела, но не смог выплюнуть эти слова.

Она откинула челку с глаз и подняла голову вверх. — Ты узнаешь это сегодня вечером, — прошептала она как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и ударилась о стену от силы, которую применил виновник.

Лайонел вошел в помещение, как танк на ногах. Он был жестким и внушительным, его мышцы напряглись в попытке пригрозить мне. Но я лишь холодно посмотрел на него, расправив плечи, принимая вызов в его глазах.

Может, он и был Драконом-перевертышем, но мне достаточно было впиться в него зубами, чтобы вывести его из строя.

— Вон, — сказал он смертельно спокойным тоном, его слова явно предназначались моей сестре.

К моему ужасу, она повиновалась, выскочив за дверь, как будто она принадлежала ему.

Черт. Нет.

Я стоял на своем, пока он приближался, и давление воздуха проникало в мои легкие.

— Итак, — сказал он спокойно. — Похоже, вы с моим сыном хорошо ладите. Я рад видеть, что вы сблизились так, как мы надеялись, — ему не нужно было уточнять, чтобы я понял, что под «мы» он подразумевал себя и мою мать. Заговорщики, оба. Его жене было абсолютно наплевать на игру во власть, которую ее муж вел прямо у нее под носом; пока ей дарили платиновую карту, чтобы она могла потратить ее на любые сиськи или подтяжки, которые ей хотелось, она была довольна. Но отец Дариуса нашел равного себе манипулятора в моей матери. Жестокие и коварные по-своему, вместе они представляли собой неостановимую силу. А победить неостановимую силу можно только с помощью непреодолимой стены. Вот кем я должен был попытаться стать.

Я коротко кивнул ему в ответ, чувствуя, что его приход сюда — нечто большее, чем просто приятные слова. Если его беззлобный тон можно было назвать приятным.

— Я не уверен, что твоя мать уже объяснила тебе твои обязанности, но позволь мне изложить их тебе, Лэнс, — он уставился на меня через золотой кухонный островок, разложив руки на нетронутой поверхности. — Ты заканчиваешь школу на следующей неделе, да?

Я снова кивнул, скрежеща челюстью, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Поздравляю, — ничто в его тоне не говорило мне, что он имел в виду именно это. — Надеюсь, ты знаешь, что с момента окончания учебы ты полностью присоединишься к союзу между нашими семьями?

— Я буду присматривать за Дариусом, пока я рядом, — пожав плечами, ответил я.

Его рот искривился в унизительной усмешке. — Ах да… мечты о Питболе, о которых говорила твоя мать.

Мое нутро превратилось в камень, когда его глаза на мгновение стали рептильными, вспыхнув глубоким зеленым светом.

Я никогда раньше не отступал от борьбы, и даже если этот парень был самым могущественным Драконом-перевертышем в королевстве, я не собирался сдаваться в ближайшее время.

— Я терпеливый человек, Лэнс… — лжец. — … но у меня нет времени на пустые мечты и несбыточные амбиции. Как и у моего сына, твоя судьба уже предначертана. Ты возьмешь на себя официальную роль хранителя Дариуса, и я щедро вознагражу тебя за это. Справедливее не придумаешь.

Мое сердцебиение участилось, и адреналин забурлил, заставляя мои клыки жаждать крови. — Справедливо? Я Весы, сэр, думаю, я знаю, что справедливо, а что нет.

Его черты перекосились от ярости. — Не дерзи мне, мальчик. Это не просьба. Это приказ. Решение, принятое давным-давно твоей матерью и мной…

— И где я был, пока это решение принималось, а? — огрызнулся я, мои руки сжались в кулаки. Не то чтобы это была худшая работа в мире, но это означало наложить печать на мои мечты и похоронить любую мысль о том, чтобы стать чем-то большим, чем просто пешкой, которой помыкают Акруксы.

Этого не случится.

— Ты хныкал в своей кроватке, — прорычал он. — Вот как давно за тебя был сделан выбор. И ты добьешься большего в жизни, если больше никогда не будешь подвергать меня сомнению, — он отвернулся, как будто разговор был окончен. Но, черт возьми, это было не так. И не только это, он только что повернулся ко мне спиной, что было самым большим оскорблением, которое можно было нанести другому фейри в Солярии. Что доказывало, насколько сильно он меня уважает.

— Пошел ты, — прорычал я, и он остановился, его мышцы спины напряглись на фоне его модной рубашки. — У меня своя жизнь. Я не собираюсь вступать ни в какой союз. Дариус — друг, и все. Моя верность тебе и твоей семье на этом заканчивается, — мой рот приводил меня под арест больше раз, чем я мог сосчитать в Академии Зодиака, но это было по-другому. Как будто я только что уколол самую ядовитую змею в мире и предложил ей свое запястье.

Он бросился в сторону, и я задыхаясь, выбросил руку, чтобы отразить магию, которой он в меня выстрелил. Огненный хлыст поймал мое запястье, когда я выпустил поток мощного воздуха в самого лорда Акрукса, и он с яростным рычанием врезался в стену.

Боль вырвалась из огненного кнута, который обвился вокруг моей руки, а в нос ударил запах паленой плоти. Я вскрикнул, выплеснув воду из другой руки, и погасил пламя. Но это было не обычное пламя, это был огонь Дракона.