Я задумчиво почесал подбородок, разглядывая возбуждённого Гуляева. Как-то он быстро завёлся, с пол-оборота практически. Реально, что ли, опасается, что я, едва прибыв, оставлю его одного?

В дверь опять нерешительно постучали - вернулся портной.

- Хорошо, лже-магистр, - тихо произнёс я. - Я попробую присмотреться к королю. Обещаю дать ему второй шанс. Не пороть горячку и вести себя осторожно.

- Главное, следи за языком, - напомнил Гуляев. - Я постараюсь быть рядом и подскажу, как себя вести, если что. И помни: на званый ужин, чтобы похвастаться анираном, я уверен, король пригласит всех. И друзей, и врагов. Эта кодла паразитов и кровопийц будет внимательно тебя изучать. Смотри на них свысока. Не улыбайся им и не вступай в доверительные разговоры. Смотри сурово и не дай усомниться в своей богоизбранности... Заходи, Ольфар. Мы готовы.

***

Судя по песочным часам на столике в двухкомнатной каморке профессора Гуляева, мы провели минимум час, красуясь и примеряясь. Он пыхтел вокруг меня не меньше портного и его расторопных помощников. Они измеряли, прилаживали, подшивали и подтягивали. Заставили меня стоять по стойке "смирно" и расставить в стороны руки. А затем принялись экипировать. Одели просторные шёлковые штаны, белую рубашку, воротничок пришили. Шикарный красный кафтан надели, поправили аксельбант и прямо на мне подшили эполеты. Примерно такие, какие я когда-то видел на плечах Фелимида. Только, кажется, эти действительно были золотыми, судя по тяжести, которую я ощутил на своих плечах.

Но желание их сразу же сорвать, а затем отправить эти полезные куски драгоценного металла в ближайшую голодающую деревню, я сразу подавил. Об этом я всерьёз подумаю после. И, если надо, сорву эполеты с плеч каждого благородного примо. Сейчас же мне надо слушаться того, кто в этом месте ориентируется куда лучше - слушаться профессора. Постараться не ударить в грязь лицом и показать всем, кто придёт смотреть на анирана, что лежать на печи следующие тридцать три года, он не станет. Он обязательно что-нибудь предпримет...

Подгоняли одежду прямо на мне, уже когда горизонт окрасился оранжевым. Незаметные слуги зажгли факелы и тихо стояли в ожидании у двери в коридоре. На меня побрызгали какой-то пахучей водой - она точно содержала спирт, но пахла довольно-таки приятно. Затем повязали кожаный пояс и пристегнули ножны с искривлённым кинжалом. Рукоять кинжала, надо сказать, тоже была золотой... Обувью же мне стали крепкие ботинки прекрасной работы. Я несказанно удивился, когда узнал от Гуляева, что они сшиты из кожи самого натурального слона, убитого в далёкой Флазирии. И стоят в этом мире просто чудовищных денег. Но для меня всегда главным было в обуви - удобство и комфорт. В отличие от жены, когда мы выбирались на "шопинг", брендовость и дороговизна меня не интересовали.

- Прекрасная работа, Ольфар, - похвалил портного Гуляев, с улыбкой разглядывая меня.

- Рад стараться ради вас, магистр, и ради примо, - поклонился тот. - Надеюсь, вы не забудете упомянуть об моих заслугах перед королём...

Хоть эти слова показались мне странными, я не стал придавать им значения. Я смотрел на самого себя в бронзовое зеркало, щурился, строил рожицы и паясничал. Я был собой доволен.

Я всегда был смазливым парнем. Ещё в школе девчонки сами искали со мной контакта, хитро провоцируя разные ситуации, чтобы как бы невзначай оказаться рядом, сесть за одну парту во время урока, или пройтись пешком домой. Когда я начал взрослеть, эта странная детская харизма немного огрубела. Я стал выглядеть более жёстким, что ли. Но почему-то моим жениховским делам это пошло только на пользу. А с учётом того, что я всю жизнь занимался спортом, имел спортивное закалённое тело и был выносливым парнем, моя востребованность у представительниц прекрасного пола лишь возросла. И, в итоге, победила та, кто сама выглядела просто сногсшибательно, кто была мега активной, и кому было больше всех надо. Я даже нагуляться как следует не успел - меня захомутали очень быстро.

И теперь, разглядывая самого себя в зеркале, я убеждался, что не растерял былую харизму. Она притупилась немного из-за неопрятности, постоянной нужды и голода. Я долго не мылся, не брился, не чистил зубы. Я просто выживал и не думал о внешнем виде. Но сейчас, в идеально подогнанных одеждах, сильно исхудавший, а потому очень стройный, я выглядел на все сто. Как молодой офицер, собиравшийся побывать на светском рауте.

- Ну вот, вроде, и всё, - профессор Гуляев внимательно меня осмотрел и даже по рукавам ладонью пару раз провёл, стряхивая последние пылинки. - Ты готов. Причешись у зеркала - гребёнка на столике рядом - и подожди меня. Я переоденусь в более подходящие одежды.

Нисколько не сомневаясь, Гуляев вытянул худую руку и резко щёлкнул пальцами. Затем, не оборачиваясь, прошёл во вторую комнату. За ним, торопливо распахнув входную дверь, метнулись две молодые девицы и два молодца. Один молодец, не совершив не единого лишнего движения, открыл шкаф, достал тёмно-синюю мантию и, держа её на руках, как нетронутую невесту перед брачной ночью, зашёл следом за Гуляевым. Второй парень прикрыл дверь, но я успел заметить, как девушки помогают старику снимать одежды. Он лишь расставил руки, а они всё делали за него.

- Противно, - фыркнул я. - Он реально привык к сладкой жизни. Великий магистр, мать его так.

Я натурально сплюнул, затем взял грубую расчёску и расчесал на пробор остриженные волосы. Вдохнул прохладный вечерний воздух и вышел на балкон.

Вид с него открывался воистину фантастический. Водная гладь, подсвеченная местными лунами, искрилась. Где-то далеко ещё плавали рыбацкие лодки. Я рассмотрел, как три из них, выстроившись в линию, словно конвой, плыли на запад. Слева заиграл огонёк. Затем их появилось несколько. Я облокотился на перила балкона и заметил, как зажигают огни на далёкой пристани. Где-то там, левее каменных стен, на самом берегу озера, бурлила жизнь.

Сверху прилетел знакомый каркающий звук. Я задрал голову, увидел широкую круглую башню, уходившую ввысь прямо над покоями Гуляева, и рассмотрел силуэт птицы на самой вершине. Птица, прыгая как воробей, соскользнула со скатной крыши, и приземлилась на краю каменного окна, из которого пробивался оранжевый свет, создаваемый пламенем. Сирей ещё раз каркнул очень знакомо, а затем заурчал, как кот, когда в окне показалась тонкая веснушчатая рука и погладила его по крыльям. А в следующее мгновение сирей уже скрылся внутри. Рука потянулась и захлопнула ставни.

- Интересные соседи у Гуляева, - пробормотал я. - Неужели сама королева? Неужели она обучена обращению с сиреем?

За дверью раздался топот ног. Затем в неё постучали.

- Великий магистр, - я узнал голос Бертрама. - Я пришёл за вами и... и примо. Пора.

- Ну, что ж, пора - так пора, - я бросил взгляд на запертые ставни в башне и пошёл открывать дверь.