6

Сэр Джордж Лазендер, отец Тоби, волновался всегда.

Друзья считали его человеком, который постоянно обо всем беспокоится, даже почему мясо плохо снимается с кости, но когда закончился август 1643-го, сэр Джордж имел настоящие причины для беспокойства.

Он надеялся, что хоть утром можно забыть про проблемы. У причала Приви Стэйерс нанял лодку и отправился в центр. Он хотел удовлетворить свою страсть к книгам и остановился в районе Собора Святого Павла, но пока его сердце было не там.

— Сэр Джордж! — продавец книг боком вышел из-за прилавка.

— Прекрасный день, сэр Джордж!

Сэр Джордж, учтиво, как всегда дотронулся до края шляпы в ответ на приветствие продавца.

— Мистер Берд, надеюсь, у вас все в порядке?

— Да, сэр, хотя торговля идет неважно, действительно неважно, Сэр Джордж. Все так плохо.

Сэр Джордж наугад взял со стола книгу. Он не мог выносить длинных рассуждений о новых налогах, которые наложил Парламент, и за которые, он как член Палаты Общин, частично нес вину. Но игнорировать продавца невежливо, поэтому он помахал на безоблачное небо:

— Погода на нашей стороне, мистер Берд.

— Благодарю Бога, что нет дождя, сэр Джордж, — хотя у Берда не было необходимости укрывать свои столы холщовым навесом. — Плохие новости из Бристоля, сэр Джордж.

— Да.

Сэр Джордж открыл книгу и смотрел, не глядя, на страницы. Ещё меньше, чем рассуждать о торговле, он хотел рассуждать о войне. Именно война была причиной его основного беспокойства.

— Не буду мешать вам читать, сэр Джордж, — мистер Берд, к счастью намёк понял.

— Этот экземпляр немного подпорчен, сэр Джордж, но все-таки, я думаю, одну крону он стоит.

— Хорошо, хорошо, — рассеянно сказал Сэр Джордж. Он обнаружил, что читает «Орландо Фюриосо» в переводе Харингтона, книгу, которая у него есть уже двадцать лет, но спрятав нос в поэму, он может избежать приветствий многих друзей и знакомых, которые часто подходят к книжным прилавкам возле Святого Павла.

Король взял Бристоль, и этот факт очень странным образом беспокоил сэра Джорджа. Он переживал, что если, как предсказывали, роялисты получат преимущество в гражданской войне, и если сейчас сэр Джордж сменит свою приверженность, то многие скажут, что он сделал это от страха, трусливо оставил Парламент, чтобы присоединиться к победившей стороне, а это было неправдой.

Сэр Джордж хотел сменить свою приверженность, но по причинам, не имеющим ничего общего с взятием Бристоля.

Война началась в прошлом году, и сэр Джордж как верный сторонник Парламента тогда не имел никаких сомнений. Его достаточно сильно оскорбляло, что король Карл применял незаконное взимание налогов, но обида стала личной, когда король принудил к ссудам своих богатых подданных. Ссуды никогда не возвращались, Сэр Джордж знал это точно, он был среди тех, кого обокрал монарх.

Спор между королём и Парламентом незаметно перешел в войну. Сэр Джордж продолжал поддерживать Парламент, но только по личной причине: королевством должны управлять законы, и ни один человек, даже король Англии, не должен быть выше закона. Эти взгляды удовлетворяли сэра Джорджа, укрепляли его возражения, а теперь он понимал, что меняет свою позицию. Он будет поддерживать короля против Парламента.

Он перешел к другой огромной колонне средневекового собора и прислонился к нагретому солнцем камню. Это не он меняется, думал сэр Джордж, это меняются причины. Он поддержал бунт, убежденный, что это политическая борьба, война, чтобы решить, как управлять страной, но, открыв ворота битвы, Парламент выпустил на волю несметное количество чудовищ. Чудовища прикрылись религиозными очертаниями.

Сэр Джордж Лазендер был протестантом, решительный в защите своей веры, но у него было мало времени разбираться в разных рантерах, людях пятой монархии, анабаптистах, фамилистах, морталистах и других странных сектах, которые внезапно возникли из ниоткуда, проповедующие свои собственные революционные религиозные течения. Фанатизм поглотил Лондон. Лишь два дня назад он видел неистовую голую женщину, марширующую по Стрэнду и проповедующую секту рантистов, а самое отвратительное — люди принимают такой бред всерьез! И наряду с религиозным сумасбродством, что само по себе могло быть безвредным, появились более коварные политические требования.

Парламент заявлял, что он борется только против советников короля. Сэр Джордж понимал, что это абсурд, но это заявление создавало бунту Парламента легальное прикрытие. Цель Парламента — восстановить короля на троне в Уайтхолле, троне, который педантично хранили для его возвращения, и заставить его управлять Англией с помощью и в согласии с Парламентом. Тогда были бы огромные перемены. Пришлось бы уйти епископам и архиепископам, так что Церковь Англии будет больше протестантской, и хотя сэра Джорджа лично епископы не оскорбляли, он охотно пожертвовал бы ими, если бы это подразумевало правление короля согласно законам, а не причудам. Но сэр Джордж больше не верил, что Парламент, победив короля, сможет контролировать победу.

Фанатики разжигали восстание, изменяя его. Они требовали не только упразднение епископов, но также упразднения короля. Люди проповедовали конец собственности и привилегий, и сэр Джордж с ужасом вспоминал популярные в прошлом году стишки:

Сэр Джордж — джентльмен, и его старший ребенок, Анна, была замужем за графом Флитским, дворянином по происхождению. Граф Флитский, добропорядочный пуританин, полагал, что фанатиков можно сдержать, но сэр Джордж больше так не думал. Он не мог поддерживать дело, которое, в конце концов, разрушит его и его детей, и поэтому неохотно, но все же решил бороться против этого. Он уедет из Лондона. Он упакует свои любимые книги, серебро, оловянную посуду и мебель, покинет Лондон и Парламент и вернётся в замок Лазен.

Он будет скучать по Лондону. Он отвернулся от Хэрингтона и нежно посмотрел на окрестности собора. Сюда приходила безработная прислуга искать новых хозяев, здесь книжные торговцы размещали свои прилавки, и здесь под крестом Святого Павла читали злобные проповеди. Здесь бурлила жизнь, краски, движение и толпы людей, и сэру Джорджу будет этого не хватать. Он любил ощущение жизни в Лондоне, его переполненные улицы, нескончаемый шум, долгие беседы, ощущение, что дела совершаются, потому что должны совершаться. Ему будет не хватать политики, смеха и дома возле Чэринг Кросс, откуда с одной стороны были видны зеленые поля, а с другой — задымленное сердце огромного города. А также Лондон был сердцем Парламентского бунта, и он не мог остаться, если сменит взгляды.

— Сэр Джордж! Сэр Джордж! — раздался голос со стороны Ладгейт Хилл. — Сэр Джордж!

Неохотно он положил книгу обратно на стол. От этого человека он не мог отмахнуться, притворяясь, что читает.

— Мой дорогой Джон!

Только минуту назад он думал о своём зяте, графе Флитском и теперь сам граф, раскрасневшийся и потный, проталкивался через полуденную толпу.

— Сэр Джордж! — он закричал снова, боясь, что тесть сейчас исчезнет.

Сэру Джорджу было пятьдесят пять, по мнению своих коллег достаточно много, но, несмотря на возраст, он оставался наблюдательным и активным. Волосы его побелели, но в лице сохранилась та живость, которая делала его моложе своих лет. Граф Флитский, несмотря на разницу в двадцать лет, выглядел как обременённый человек, живущий впереди своего времени. Человеком он был серьёзным, и даже, Сэр Джордж подозревал, очень нудным. Как многие аристократы, он был убежденным пуританином, поддерживающим Парламент.

— Я подумал, что смогу найти вас здесь, отец. Я приехал из Уайтхолла.

Это звучало как жалоба. Сэр Джордж улыбнулся.

— Всегда приятно видеть тебя, Джон.

— Нам надо поговорить, сэр Джордж, дело чрезвычайной важности.

— Понятно.

Сэр Джордж посмотрел вокруг, зная, что граф не захочет разговаривать в таком людном месте из боязни быть услышанным. Без желания сэр Джордж предложил взять лодку и поехать обратно в Уайтхолл. Странно, думал сэр Джордж, что никто не принимает во внимание лодочников, которые тоже могут подслушивать

Они прошли к пристани у Святого Павла, вниз по круто спускающейся улице, шумной от торговцев и затенённой нависающими верхними этажами домов с висевшим между ними постиранным бельём. Встали в очередь, ожидающую перевозчиков, держась правой стороны, так как им нужна была двухвесельная лодка, а не с одним веслом, больше подходящим для одного пассажира. Граф Флитский нахмурился при задержке. Он был деятельным человеком и готовился через неделю выехать на войну на запад страны. Сэр Джордж не мог представить своего дородного самодовольного зятя во главе армии, но оставил своё недоверие при себе.

Очередь стала уменьшаться, и они продвинулись вниз по набережной. Сэр Джордж посмотрел налево на освещённый ряд домов Лондонского моста. Как жаль, думал он, что дома, сгоревшие на конце моста со стороны города, так и не были отстроены, поэтому с той стороны вид у моста был какой-то кривобокий, но сам мост с домами, магазинами, дворцом и часовней построенный над широкой рекой до сих пор был знаменитостью в Европе. Сэр Джордж ощущал грусть потери. Он будет скучать по солнцу, сверкающему на Темзе, по реке, переполненной лодками, по горизонту в зарослях мачт под мостом

— Куда ехать, джентльмены? — прокричал в их адрес весёлый голос, граф помог сэру Джорджу войти в лодку.

— Приви Стэйерс! — граф Флитский старался говорить солидно, чтобы было понятно, что у него дело чрезвычайной важности.

Лодочник развернул лодку, налег на весла, и маленькое суденышко поднялось в потоке. Сэр Джордж посмотрел на зятя.