Глава 12.

Удержать каждый пункт

"Мы будем стоять на месте и сражаться с врагом на этих позициях. Отступления не будет. И уже конечно, не будет сдачи", - такой приказ Монтгомери отдал в Меденине. "Энигма" ясно показала, что Роммель готовит новую операцию по окружению, которая получила кодовое название "Капри". Он собирался использовать то, что осталось от 10-й танковой дивизии после Талы, вместе с частями 15-й и 21-й танковых дивизий. Однако место, где Роммель планировал нанести удар, оставалось неизвестным до дня начала наступления. Монтгомери постарался перекрыть все возможные направления атаки. Противотанковые батареи получили приказ уничтожать немецкие танки, а не просто прикрывать пехоту. Перед линией фронта не было минных и проволочных заграждений, однако пехота хорошо окопалась. Ее прикрывали несколько артиллерийских групп, которые могли быстро перенести огонь на указанную цель.

Служба радиоперехвата британской армии обнаружила, что Роммель отправил на юг около 160 танков и 200 пушек. Самолеты-разведчики обнаружили 10-ю танковую дивизию и другие части. Отсюда следовал вывод, что главный удар, скорее всего, будет нанесен с запада. К несчастью, БиБиСи накануне немецкого наступления разболтала, что новозеландская дивизия выдвигается к линии фронта. Но по каким-то причинам немцы не обратили внимания на эту ценную информацию.

Утром 6 марта Роммель в открытом автомобиле выехал на фронт, чтобы лично проследить за началом атаки. Он был бледным и желтым, шея замотана грязным бинтом, скрывавшим гноящие тропические язвы, от которых он страдал. Ровно в 6.00 артиллерия открыла огонь, и танки с грохотом начали выскакивать из тумана, затянувшего холмы к северу и западу от Меденина. Единственной надеждой немцев на успех был прорыв 90-й легкой дивизии по прибрежной дороге. Она была усилена частями итальянских дивизий "Специя" и "Триесте".

Попытавшись атаковать английский фланг между Таджера-Хир и Меденином, 15-я и 21-я танковые вскоре обнаружили, что их попытка провалилась. Шедший в самом центре наступающих войск 5-й танковый полк (21-я дивизия) оказался в 1000 метров от подножия невысоких холмов перед Метамером чуть северо-западнее Меденина, когда разверзся ад. Британские орудия открыли бешеный огонь с замаскированных позиций, расположенных в 40 ярдах позади ложных, которые могли видеть немцы. Огонь был исключительно плотным и точным. Самолеты Королевских ВВС с бреющего полета обстреливали танки ракетами, пулеметные очереди бренчали по броневым плитам. Зато этот обстрел больно ударил по пехоте на грузовиках, шедших позади танков. Пехота понесла тяжелые потери и была дезорганизована.

Все атакующие дивизии - 15-я и 21-я танковые, 90-я легкая - понесли тяжелые потери, и к вечеру всё закончилось. Британские саперы под проливным дождем уничтожали брошенные немцами на поле боя подбитые танки. "Под сильнейшим огнем в полной темноте мы вернулись на исходные позиции. Жертвы были напрасными", - вспоминал ефрейтор панцер-гренадерского полка. Дивизии Оси оставили 52 разбитых танка. Они потеряли 645 человек, две трети из которых были немцами. По сравнению с этим потери 8-й Армии были относительно легкими: 130 убитых и раненых и ни одного танка. Как правильно заметил де Гинган, этот бой "был просто классическим". После этого успеха самомнение Монтгомери непомерно возросло.

Для Роммеля Меденин был катастрофой: "Наше солнце окончательно закатилось. Атака 8-й Армии теперь неизбежна, и нам придется отбивать ее. Для нашей Группы армий дальше оставаться в Африке - значит просто совершить самоубийство". 8 марта он передал командование Группой армий "Африка" фон Арниму, который мрачно пошутил: "Вполне достаточно, что здесь кончит один из нас". На следующий день Роммель вылетел в Рим, чтобы встретиться с Амброзио. Он хотел попытаться все-таки спасти свои войска от неизбежной катастрофы, убедив Верховное Командование сократить фронт в Тунисе с 400 до 100 миль. Тогда удалось бы разместить защитников на хорошо подготовленных позициях, используя небольшие мобильные соединения для ликвидации вклинений противника. Фюрер решил, что он смотрит на вещи слишком мрачно, наградил Бриллиантами к Рыцарскому Кресту с Дубовыми Листьями и Мечами и отправил лечиться в Земмеринг.

Союзники с помощью "Энигмы" 18 марта узнали, что Роммель покинул Африку. Они расшифровали первый же приказ, который отдал фон Арним Группе армий "Африка" в качестве главнокомандующего. Военное министерство скрыло эту информацию из опасения, что немцы узнают, что их радиограммы читает противник. Только 24 апреля разведсводка 8-й Армии сообщила о том, что Роммель покинул Африку. В немецком командовании произошли и другие изменения. 3 марта из Рима прибыл генерал танковых войск фон Верст, чтобы принять командование 5-й Танковой армией. Генерал-лейтенант Ганс Крамер заменил генерал-лейтенанта Циглера, который временно командовал Африканским корпусом.

Окончательного решения насчет возвращения Роммеля не было принято, однако Гитлер и Кессельринг потеряли веру в него. Хотя его солдаты продолжали сражаться и умирать, дни Роммеля в Африке закончились. Ему оставалось жить еще около года, но Лис пустыни больше не побывал на континенте, где завоевал такую громкую славу.

* * *

Как раз в то время, когда звезда Роммеля начала закатываться, звезда Монтгомери, наоборот, сияла все ярче. В Англии он стал знаменитостью, хотя сам этого не ожидал. Говорят, что Черчилль по этому поводу заметил: "При поражении немыслимый, при победе невыносимый". Никто, кроме войск самого Монти, не умел сражаться. "Американцы в бою сущие дилетанты". Так как 1-ю Армию возглавлял Андерсон, которого Монтгомери считал "совершенно не подходящим для командования армией на поле боя", всю работу должна была делать 8-я Армия. Александера тоже беспокоили недостатки Андерсона и многих американцев, не считая Фридендолла, которого он любил и поддерживал.

Однако Эйзенхауэр исключительно скверно думал о II корпусе и его командире. Он писал Маршаллу: "Эта проблема мучает меня все время". Робинетт для главнокомандующего оставался загадкой. "Он действует лучше любого из командиров на фронте". Однако несдержанный язык подводил Робинетта. "Умный, но обладает здравым смыслом лишь в тактике". Терри Аллен проделал "удовлетворительную работу", как и его заместитель командира дивизии бригадный генерал Теодор Рузвельт, один из самых ярких командиров 1-й пехотной дивизии, который, подобно Аллену, плевал на армейскую дисциплину. После одного особенно тяжелого боя он сказал своим солдатам: "Когда все закончится, можете отправиться в Алжир и набить морду военной полиции. Тогда вам станет лучше". Вместе с Алленом он заслуженно считался одним из самых отважных и умных командиров.

Генерал-майор Райдер избежал критики, но штаб Фридендолла был настолько слаб, что главнокомандующему приходилось проводить слишком много времени в разъездах, чтобы убедиться, что все идет нормально. Озабоченный явной неспособностью Фридендолла подбирать хороших командиров и добиваться от них результата, Эйзенхауэр уже искал ему замену.

* * *

14 марта 8-я Армия получила приказ Александера взять позиции на линии Марет. II корпус должен был захватить Гафсу, наступать на Макнаси и взять Эль-Геттар, чтобы поставить под угрозу коммуникации противника к северу от Габеса. Гитлер приказал проводить "ограниченные, но решительные атаки". В районе Габеса следовало создать запасную линию обороны. Кроме того, планировалось сначала удвоить, а потом утроить морские перевозки и повысить активность Люфтваффе.

Эти грандиозные планы не имели никакой связи с реальностью. Однако ничто не могло поколебать несокрушимую уверенность Кессельринга, даже после того как он побывал с инспекционной поездкой в Тунисе. В некоторых местах оборонительные линии имели только временные укрепления, а в других местах укреплений не было вообще. Немцы полагали, что союзники имеют 210000 солдат, 1600 танков, 1100 противотанковых орудий, 850 пушек. Поэтому они могли просто разорвать армии Оси в клочья. Столкнувшись с подавляющим превосходством противника в живой силе и технике, немцы не могли рассчитывать на создание надежной линии обороны. Но в любом случае требовалось увеличить ежемесячную доставку грузов до 140000 тонн.