Папа посмотрел на меня так, будто я проткнул его первенца ржавой вилкой, затем вздохнул и ушел в столовую. Мама задержалась в коридоре, глядя на Элис, словно ожидая, что она признает, что все это была большая шутка. Я уловил, как папа бормочет себе под нос в другой комнате. — Лев-перевертыш с травоядной подружкой? Это безумие.

— Это правда, — сказала Элис маме с невинной улыбкой. — Только кровь фейри или овощи для меня.

Губы мамы беззвучно шевельнулись, затем она быстро кивнула, ее глаза наполнились светом. — Не волнуйся. Мари еще не добавила в блюдо бульон. Отец Леона проследит, чтобы она приготовила для тебя порцию без мяса.

— Спасибо, — сказала Элис, не выглядя обеспокоенной тем, что мои родители явно переживают по этому поводу. Мне тоже было все равно. Она была такой, какой была. И мне все это нравилось.

Мы последовали за мамой в столовую и она наклонила голову к уху отца. Он зарычал, поднялся на ноги с места и исчез в направлении кухни.

Элис рассматривала картины на стенах, изображающие всех Найтов, которые были до нас. У всех мужчин были наши фирменные длинные гривы и каждый из них был окружен тремя прекрасными женами. Три — оптимальное число, всегда говорил мой отец.

В комнату вошла Мари с темными локонами и мягкими чертами лица.

— Привет, мама, — сказал я ей, и она засияла, когда отец направился на кухню.

Элис бросила на меня растерянный взгляд, когда я двинулся обнять ее, а Мари завизжала от восторга, обнимая меня в ответ. Сафира была моей родной матерью и одной из самых известных воровок в Алестрии, но поскольку меня воспитывали Мари и Латиша, я испытывал одинаково сильные чувства ко всем им. Латиша появилась из кухни секундой позже, ища меня. Ее волосы были коротко подстрижены, а смуглая кожа шеи подчеркивалась золотым колье поверх облегающего платья.

— Мой детеныш! — она тоже обняла меня, и вскоре, я оказался зажатым между всеми тремя моими матерями, которые расчесывали мои волосы и ворковали надо мной, их голоса наполняли мои уши.

— Он такой сильный.

— Такой красивый.

— Посмотри на эти мускулы, ты видела, Латиша?

— Да, однажды он будет таким же большим, как его отец.

— И таким же сильным!

Элис стояла в стороне, глядя между нами с озадаченным выражением лица. Мари и Латиша обрушились на нее секундой позже, осыпая ее комплиментами и гладя по волосам. Она принимала все это на ура и клянусь, я влюбился в нее еще сильнее.

Папа вернулся, чтобы сесть во главе стола и тяжело прочистил горло. — Ну что, поедим?

— Конечно, любовь моя, — Мари прильнула к нему, чтобы поцеловать в щеку, расправляя при этом складку на его рубашке. Латиша прильнула к нему, поцеловав в другую щеку и уложив его золотистые волосы на плечи. Моя мать опустилась рядом с ним, взяв его за руку. Она не была лучшей кухаркой и отец никогда не ожидал этого от нее. Он даже не использовал свою Харизму на своих женах, они просто были так чертовски влюблены в него, что их натуры Львиц заставляли их ластиться к нему.

Моя Харизма была практически постоянно включена и я знал, что отец этого не одобряет, но он не одобрял все, что я делал, так какая же разница?

Мы с Элис заняли свои места по одну сторону стола и она сразу же нашла мою руку и ободряюще сжала ее. Было так приятно, что она здесь. Папа вел себя не так уж плохо. Обычно он находил пятьдесят поводов для недовольства, прежде чем я успевал войти в дверь. Пока что эта ночь была серьезным успехом.

До моего слуха донесся гул мотора, и я нахмурился, когда в окне мелькнули фары.

— Кто это? — спросил я, когда входная дверь распахнулась и до меня донесся звук тяжелых шагов.

Мой брат Роари вошел в комнату и я чуть не сломал зуб, так как моя челюсть крепко сжалась.

Ради всего святого, у меня была только одна просьба на сегодняшний вечер! Чтобы его здесь не было.

Его волосы были темными и блестящими, телосложение больше моего; он был на полдюйма выше меня и с неизменным выражением героя войны на идеально точеном лице. Его кожаная куртка натянулась на его мускулах, а его аура кричала о доминировании.

— Привет, братишка, — сказал он, заметив меня, а затем склонил голову перед папой, как придурок. Папа издал низкое урчание и я зарычал в ответ, крепче сжимая руку Элис.

Сафира вскочила на ноги и бросилась обнимать его, воркуя громче и с большим энтузиазмом, чем она делала это для меня. И она была моей чертовой биологической матерью. Мари была его.

— Ты же не против, если я загляну к вам на ужин, правда, мама? — то, как он сказал "мама", было таким чертовски собственническим. Как будто она принадлежала ему больше, чем мне. И судя по ее влюбленным глазам, она чувствовала то же самое.

Трахни утку.

— Конечно, нет, дорогой, — мило сказала она, выдвигая для него стул напротив меня.

Он опустился на него, откинувшись назад и положив руки на сиденья по обе стороны от себя. Его взгляд устремился на Элис и страх закрался мне под кожу. Может, Элис и не стала раньше жертвой моей харизмы, но Роари лучше контролировал свою и вибрация, которую он излучал, была очень мощной. Я ненавидел, когда он приходил ко мне в Академию Авроры, потому что все мои Минди бросали меня, как мешок с дерьмом, чтобы служить ему.

Пожалуйста, не забирай у меня Элис.

Моя рука так крепко сжимала ее руку, и я удивился, как она еще не вскрикнула от боли.

— А это кто? — спросил Роари, его глаза буравили ее так, словно он оценивал ее как потенциальную подружку.

Я открыл рот, чтобы ответить, но поперхнулся словами. Ведь что я мог сказать? Если я скажу ему, что она моя девушка, она может рассмеяться и рассказать всей моей семье, что это не так. И если харизма Роари уже подействовала на нее, она, вероятно, окажется на его коленях в течение следующих тридцати секунд, поглаживая его чертовски идеальное лицо.

— Я девушка Леона, Элис, — сказала она и мое сердце растаяло, моя хватка ослабла на ее руке.

Я уверенно ухмыльнулся, но в его глазах промелькнул вызов, который поверг мое сердце в панику. Он еще не закончил.

— Неужели? — спросил он глубоким рыком, вскинув одну бровь. Затем он наклонился вперед с заговорщицкой ухмылкой. — Ты уверена, что мой младший брат справится с тобой, Лютик?

В моей груди раздался рык и Элис сжала мои пальцы.

— Меня зовут Элис, а не Лютик. И он прекрасно со мной справляется.

Роари ухмыльнулся, словно что-то выиграл, но я понятия не имел что и это меня бесило.

— Да и этого вполне достаточно, — вклинился папа, бросив на меня хмурый взгляд, как будто напряжение в воздухе было моей проклятой виной.

Роари откинул плечи назад, сбрасывая пиджак, чтобы показать упругие мышцы, напряженные на фоне его черной рубашки. В этом спектре есть и другие цвета, придурок.

Появились Мари и Латиша, едва не уронив подносы с едой, которые они несли с волнением, чтобы добраться до Роари. Они поставили их на стол и навалились на него, пока он пристально смотрел на меня, ухмыляясь одной стороной рта.

— Хватит, мы все проголодались, — твердо сказал папа, и они поспешили раздать всем большие миски с тушеным мясом и куски свежеиспеченного хлеба.

Мари и Латиша сидели по обе стороны от Рори, одна из них засовывала в его воротник салфетку, а другая пыталась кормить его с ложечки. Он с ухмылкой махнул им рукой, копаясь в еде.

— Ты знаешь, что использовать свою Харизму за столом невежливо, — заметил я, и Роари покачал головой.

— Я не использую ее.

— Лжец, — прорычал я, глядя на своих матерей, которые, казалось, отчаянно пытались снова оказаться рядом с ним.

Рори пожал своими огромными плечами, бросив на меня пустой взгляд и вернулся к еде.

Отец не сказал ни слова. Но если бы я использовал свою харизму на наших матерях, он бы отругал меня и выгнал из комнаты. Рори все сходило с рук. Всегда сходило. Всю мою жизнь он был золотым ребенком. А я всегда стремился догнать его.

— Ты видел мою последнюю кражу? — я с надеждой посмотрел на отца и он кивнул.

— Да, хорошая машина, — сказал он и ухмылка заиграла на моих щеках.

Все три наши мамы вскочили и бросились к окну, чтобы посмотреть, а я гордо засиял, украдкой взглянув на выражение лица Роари. Он провел рукой по волосам, ничего не говоря, но наши матери все равно собирались выложить ему все начистоту.

— Боже мой, как красиво! — воскликнула Мари.

— И какой цвет, — ворковала Латиша. — Ты бы назвала его морским или военно-морским?

— Что? Она желтая, — растерянно сказал я, поднимаясь на ноги, в то время как Роари томно потягивался на периферии. Я направилась к окну и мое сердце, черт возьми, оборвалось, когда я понял, на что они все смотрят.

— Нет, — задыхаясь, произнес я. Это была машина Роари. Эта чертова машина. Та, которую я весь прошлый год планировал украсть. Та, о которой я мечтал, дрочил на нее, плакал по ней. Неугоняемая машина. И мой брат, мой гребаный брат получил ее первым.

— Как ты ее достал? — я набросился на него с рычанием.

— Что достал? — отец поднялся со своего места и подошел к окну, чтобы взглянуть на него, прежде чем потрясено вздохнуть. — Мой мальчик! Это самый гордый момент в моей жизни.

Боль пронзила меня при этих словах, а Роари просто пожал плечами — просто, черт возьми, пожал плечами, как будто это ничего не значило.

— Это было не так уж трудно, — сказал он, даже не задиристо, просто как будто это действительно было не так уж трудно.

— Ты знал, как сильно я хотел эту машину, — я обвиняюще уставился на него.

— Появилась возможность и я ею воспользовался, — спокойно сказал Роари. — Это не было личным выпадом.

— Все, что ты делаешь, является личным выпадом, — огрызнулся я.

— Да ладно, ты же не можешь так думать, — Роари зевнул, проверяя часы, как будто я испортил ему день.

Наши мамы начали убирать со стола, а Латиша вытащила салфетку из воротника папиной рубашки и промокнула ему рот, прежде чем уйти на кухню с остальными.

Я собирался бушевать дальше, когда Элис встала, переместилась на сиденье рядом с Роари и опустилась на него с сексуальной, блядь, улыбкой.