После вторичного занятия Наполеоном Вены Шульмейстера назначили цензором, наблюдающим за печатью, театрами, издательствами и религиозными учреждениями. На этом поприще он проявил особую и похвальную проницательность, приняв меры к широкому распространению среди народов Австрии и Венгрии сочинений Вольтера, Монтескье, Гольбаха, Дидро и Гель-веция; произведения всех этих авторов до той поры находились в монархии Габсбургов под строгим запретом, исходившим как от церковной, так и от светской власти.
Наилучшее описание личности Шульмейстера оставлено нам Каде де Гассикуром, аптекарем Наполеона:
"Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, человеком редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной проницательности Мне любопытно было видеть этого человека, о котором я слышал тысячи чудесных рассказов Он один воздействует на жителей Вены столь же сильно, как иной армейский корпус Его наружность соответствует его репутации. У него сверкающие глаза, пронзительный взор, суровая и решительная физиономия, жесты порывистые, голос сильный и звучный Он среднего роста, но весьма плотного телосложения, у него полнокровный, холерический темперамент. Он в совершенстве знает австрийские дела и мастерски набрасывает портреты виднейших деятелей Австрии На лбу у него глубокие шрамы, доказывающие, что он не привык бежать в минуту опасности. К тому же он благороден и воспитывает двух усыновленных им сирот. Я беседовал с ним о "Затворницах" Ифланда и благодарил его за то, что он дал нам возможность насладиться этой пьесой".
Это было в 1809 году; Шульмеистер, покинув Вену, некоторое время был генеральным комиссаром по снабжению императорских войск в походе. Сколь ни выгодно было право распределения военных поставок и хозяйственных льгот, все же Шульмеистер им не соблазнился и вскоре вернулся к своим прежним обязанностям шпиона. Тогда он был уже богат и несколько лет назад купил роскошный замок Мейн в родном Эль-засе, а в 1807 году - крупное поместье близ Парижа; оба они стоили, по нынешним ценам, свыше миллиона долларов
Хотя в тогдашнем своем положении он вправе был именовать себя "шевалье де Мейно" и жить роскошно, как помещик, для императорской военной касты он по-прежмему оставался смелым и ловким секретным агентом. Своего приятеля, Ласаля, отважного командира легкой кавалерии, позднее погибшего при Ваграме, он просил уговорить Наполеона пожаловать ему орден Почетного легиона. Ласаль вернулся от императора и сказал Шульмейстеру, что Наполеон наотрез отказал, заявив, что единственная подходящая награда для шпиона это золото.
Последним шансом Шульмейстера стал Эрфуртский конгресс 1808 года встреча Наполеона с Александром I, где присутствовали также короли Баварский, Саксонский, Вестфальский и Вюртембергский. Там он по представлению Савари был назначен руководителем французской секретной службы. Очевидно, он превзошел самого себя в доставке значительных и разнообразных сведений. Царь Александр жил и развлекался в Эрфурте; Гете, к которому Наполеон внешне всегда проявлял большее уважение, также находился там и занимался дипломатией, что внушало Наполеону некоторое беспокойство. Шульмейстер писал Савари, что император каждое утро первым делом задает ему два вопроса: с кем виделся в тот день Гете и с кем провел ночь царь? Оказывалось, что любая из прелестных спутниц Александра неизменно являлась агентом начальника французской секретной службы.
Менее удалась Шульмейстеру другая задача, выполнения которой требовал Наполеон, - слежка за королевой Луизой Прусской. Русский монарх восхищался этой красивой и безмерно униженной женщиной и был настроен к ней дружественно. Наполеону непременно хотелось ещё более унизить королеву, очернив её, по возможности, в глазах царя; и это грязное дело должен был проделать его главный шпион.
По иронии судьбы, в карьере Карла Шульмейстера в 1810 году наступил неожиданный поворот. В этом году состоялся "австрийский брак" Бонапарта с Марией-Луизой. Господство Наполеона над Веной, ради которого столько сделал Шульмейстер, увенчалось бракосочетанием юной герцогини Марии-Луизы с ненавистным победителем её отца. Новая императрица, прибыв в Париж, принесла с собой столь сильное австрийское влияния, что шпион вынужден был удалиться. Ему не забыли интриг перед Ульмом и Аустерлицем.
Шульмейстер удалился, но не в лагерь врагов Наполеона, как поступили бы многие его коллеги, как сделали Талейран и Фуше с меньшими на то основаниями. Шпион, по-видимому, был искренно признателен Наполеону за полученные богатства и поместья. Он продолжал оставаться рьяным контрабандистом и жил в свое удовольствие в Мейне, где гостеприимство и благотворительность снискали ему уважение земляков-эльзасцев.
Враждебность австрийцев не убывала вплоть до 1814 года. После Лейпцигской "битвы народов" и поражения французов Эльзас был наводнен союзниками, и полк австрийской артиллерии специально послали разрушить поместье Шульмейстера. Во время "Ста дней" он примкнул к Наполеону, хотя тот пять лет назад и отверг презрительно его услуги. После того как Наполеон был разбит при Ватерлоо, его бывшего шпиона арестовали одним из первых, и он спасся только тем, что заплатил огромный выкуп. Это сильно подорвало материальное положение Шульмейстера, восстанавливать которое пришлось уже не контрабандой, в чем он знал толк, а биржевыми спекуляциями, что для шпиона и контрабандиста оказалось слишком сложным.
Шульмейстер был разорен. Пять лет у него ушло на постепенное собирание богатства, десять лет он пользовался немалой властью, Он мог частично сохранить и то и другое, как это удалось большинству беспринципных бонапартистов; но судьба сбросила его в бездну нищеты, как только кончился "метеорический бег Империи". Ему суждено было прожить ещё почти четыре десятилетия (до 1853 года), - неимущим, но нельзя сказать что недовольным гражданином Франции, которому правительство разрешило содержать в Страсбурге табачную лавчонку.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Пролог к отделению южных штатов
В Соединенных Штатах на заре их существования секретная служба по сравнению с Европой была развита относительно слабо. Но в 1811 году, когда уже носились зловещие слухи о замыслах наполеоновской империи против России, мы неожиданно встречаем одного из тех американцев, которые, приняв участие в крупной операции секретной службы, стяжали себе не славу, а быстрое забвение. Президент Джеймс Мэдисон отправил Джорджа Мэттьюза во Флориду в качестве политического эмиссара и секретного агента. Там Мэттьюз задумал начать войну с Испанией; он лично участвовал в осаде Сент-Огастина, когда образумившиеся политические круги Вашингтона потребовали его удаления. Ему приказано было "тайно" пробраться во Флориду, но вместе с тем взять на себя трудную двойную роль и явиться к испанским властям в качестве американского комиссара, уполномоченного принять территорию, если испанцы пожелают её сдать.
Испания тогда была объята пожаром войны с наполеоновской Францией, и у колониального ведомства в Мадриде не было ни власти, ни денег. В 1811 году предвиделась новая война между Англией и Соединенными Штатами, и президент Мэдисон считал возможным, что англичане захватят Флориду как базу для развертывания своих операций. Чтобы помешать этому, он поручил Мэттьюзу и полковнику Джону Мак-Ки вступить в переговоры с испанским губернатором и добиться, по возможности, уступки провинции Соединенным Штатам. В случае успеха этой миссии было предположено создать временное правительство; в случае же неудачи переговоров предусматривалось оккупировать Флориду, если какая-нибудь иноземная держава попытается её захватить.
Мак-Ки, видимо, отказался от возложенного на него поручения и предоставил Мэттьюзу выпутываться одному. Тому это оказалось весьма по душе. Уроженец Ирландии, он участвовал в войне за независимость Соединенных Штатов и получил чин генерала. Правда, с его именем не связано сколько-нибудь громких подвигов; о нем говорили, как о человеке "непревзойдённого мужества и неукротимой энергии, умном, но почти неграмотном". Когда он в 1785 году переехал в штат Джорджия, неукротимая энергия уже через год обеспечила ему пост губернатора. В 1794-1795 годы он был переизбран; спустя некоторое время получил право именоваться и "достопочтенным" (титул членов Конгресса) и генералом. Мэттьюз не гнушался работать на военное министерство в качестве специального агента на границе с Флоридой.