Я делаю несколько глотков супа, затем кладу ложку обратно на стол.
— Мама?
Она смотрит на меня, отрывая кусок хлеба.
— Да?
Глубокий вдох.
— Папа когда-нибудь вёл дневник?
— Почему ты спрашиваешь?
Ладно, не та реакция, которую я ожидала.
— Ну, я просто подумала...
— Похоже, ты много сегодня думала.
— Да, ну, когда тебе больше нечем заняться... — я прочищаю горло. — Так или иначе, я думала обо всех дневниках в папином кабинете. Им сотни лет, и они, очевидно, важны, раз мы так хорошо о них заботимся. Так... почему у папы его не было?
Мама проводит рукой по лбу.
— Я очень не хочу вдаваться в это прямо сейчас. У меня был долгий день.
Я знаю, что должна остановиться. Мама не любит говорить о папе, особенно о том, что касается его и леса. Но мне нужно знать.
— Мама, — я кладу свою руку поверх её. — Это важно.
Она колеблется.
— У него действительно был один, — говорит она, — давным-давно. Когда мы только поженились, он брал его с собой, куда бы ни отправлялся. Но потом, с годами, я стала видеть его всё реже и реже, а потом больше никогда не видела.
— Ты помнишь, когда в последний раз видела его с ним?
Она качает головой.
— Ты была маленькой, может быть, малышкой, когда он начал появляться реже, но в последний раз? Должно быть, это было примерно в то время, когда ты начала свои уроки.
— Ты знаешь, почему он перестал писать в нём?
— Нет, я не знаю.
— Но...
Она хлопает ладонью по столу.
— Ты видела, каким он был, Винтер. Как ты думаешь, почему он перестал писать в нём?
Я смотрю на неё, потеряв дар речи.
Она берёт свою тарелку и бросает её в кухонную раковину. Её пальцы сжимаются вокруг стойки, плечи трясутся.
— Мама, — мой голос звучит хрипло и ужасно. — Я не хотела...
— Я знаю, — она вытирает тыльной стороной ладони глаза. — Просто... просто иди наверх, хорошо? Мне нужна секунда.
Я сглатываю.
— Мама...
— Винтер, пожалуйста.
Я встаю из-за стола. Я беру остатки хлеба из корзины, но она этого не замечает. Я поднимаюсь в свою комнату, тихо закрывая за собой дверь.