Я снова посмотрел на монитор, насильник всё еще не двигался.

— Мы вместе занимаемся кое-каким бизнесом, с которого она получит свои проценты. И я не знаю, хочу ли вообще в это ввязываться.

— Я понял. Никто не должен трахаться со мной из-за денег, особенно те, кого трахаю я.

— Именно.

— Она того стоит?

Дело было не только в ее плотном маленьком теле, которое я жаждал — хотя не мог выбросить его или ее великолепную киску из головы. Но я также жаждал ее присутствия. Когда мы пошли в кубинский ресторан, она ела — по-настоящему ела, брала мясо руками, откусила с моей вилки, не боясь попробовать мой десерт. Она пила спиртное, а не то дерьмо Шардоне, что нравилось большинству женщин, с которыми я был. От того, что я смотрел, как стриптизерша прикасалась к ней, она испытывала кайф. И я бы хотел ей его доставить.

И она кричала.

Это было чуть ли не самым главным.

— Может быть, — наконец-то ответил я.

— Подумай об этом, — он слегка постучал кулаком по столу. — И еще кое о чем... Отец хочет тебя увидеть.

— Я же виделся с ним пару месяцев назад.

— Бородач, он хочет встретиться с тобой у него, или на любой из фабрик.

Мы называли их «фабриками пилюль Бонда». Их было огромное количество повсюду. До того, как мы с Шэнком открыли тюрьму, мы помогали Бонду управлять ими. Как только бизнес вырос, ему стало необходимо избавиться от некоторых из партнеров. Не просто навредить им. Бонд настаивал на том, чтобы они исчезли навсегда. Поэтому мы с Шэнком нашли этот участок земли на острове Маргарита и начали отстраиваться.

Прошло много времени с тех пор, как я ездил к Бонду или на любую из фабрик.

И у меня вообще не было желания ездить туда.

— Понял, — ответил я. — Бонд знает, что может приходить сюда в любое время, или я могу встретиться с ним в любом другом месте. Только не там.

— Ты не думаешь...

Я встал и толкнул стул, услышав, как колеса завизжали по полу.

— Я не хочу говорить об этом.

Я не закрыл за собой дверь, просто позволил ей захлопнуться за мной. Это был самый близкий к крику шум. Мне нужно перекусить, чтобы кофе лучше усвоился в желудке, и затем я вернусь в свою Операционную и убью этого гребаного насильника.

Вернуться к Бонду?

Шэнку следовало бы подумать получше, прежде чем просить меня о таком. Он должен был хорошо подумать, прежде чем вообще поднимать этот вопрос.

Я мог забрать чью-то жизнь, не моргнув и глазом, но от одного упоминание о том месте меня бросало в дрожь.

Достал эмпанаду из холодильника и проглотил ее, пока шел в Операционную. Через маленькое окошко в центре двери я увидел, что заключенный № 1497 всё еще не двигался. Я сжал руки в кулаки, желая причинить ему боль. Желая сделать так, чтобы он истек кровью.

Прежде чем гнев захватит меня полностью, я должен с ним закончить.

Я нажал код на панели и подождал, пока дверь откроется.

— Надеюсь, ты вернулся, чтобы убить меня, — прошептал заключенный.

Я посмотрел на камеру в углу комнаты и показал средний палец.

Сукин сын.

Шэнк, вероятно, укатывался со смеху в своем кресле, пока смотрел, как я хватаю цепную пилу и дергаю шнур, чтобы завести ее. Он специально завел этот разговор, зная, что это отправит меня сюда, чтобы покончить со всем. Но не это было причиной, почему он поднял этот вопрос, я был в этом уверен. Потому что, если бы Шэнк хотел смерти № 1497, он убил бы его сам. Он поднял этот вопрос, потому что хотел, чтобы я навестил его отца.

Но пока я только соглашусь с тем, что сказал заключенный № 1497.

— Я убью тебя.

Едва закончил говорить, как всё мое лицо сразу же стало забрызгано его кровью.