ГЛАВА 15

— Медуза?

Она вздрогнула от ладони на ее плече. Она не хотела, чтобы ее трогали, и ей было плевать, что она была на полу.

Несколько коротких часов сна помогли ей. Теперь она могла думать не только о пальцах, сжимающих ее плоть. Не только о звуке его кожи, бьющейся об ее. Но одно прикосновение все вернуло.

— Медуза? — Эвриала сидела на коленях перед ней, не трогала больше, но была достаточно близко, чтобы Медуза видела сапфировые прожилки в ее глазах. — Что случилось?

Она не хотела говорить подруге. Как она могла?

Он был тут. Он сделал, что хотел.

Она даже не отбивалась.

Слова застревали в горле, но она пролепетала:

— Посейдон.

Глаза Эвриалы потемнели.

— Он сделал это с тобой?

Они не успели уточнить имя, которое назвала Медуза. Луч угасающего солнца пронзил храм, озарил золотую фигуру, спустившуюся с небес.

Афина выглядела не так, как при первой встрече с Медузой. Ее волосы были собраны на макушке, обмотаны вокруг золотого шлема во вмятинах от лет в бою. Ее ноги были голыми ниже колен, сандалии обвивали там крепкие мышцы.

Ее сова летела за ней. Афина сжимала большое золотое копье, конец стукнул по плитке, когда она приземлилась перед ними.

Лицо богини исказил гнев.

— Жрица! — прогремела она. — Ты осмелилась осквернить мой храм своим телом?

Медуза не знала, как ответить. Осквернить? Да, жрицам нельзя было заводить отношения с мужчинами, пока они работали в этом храме. Но это был не ее выбор. Она не хотела, чтобы Посейдон трогал ее. Она даже отказала ему.

Верно?

Боги, она сказала «нет»? Произнесла это слово?

Она не помнила. Все смешалось в голове. Может, она ошиблась. Может, бог не так понял ее слова, решил, что она просто заигрывала, хотела этого, как он.

Эвриала зарычала на Афину, встала и указала на Медузу.

— Вы считаете, что ваш храм осквернен? Великая богиня? — последние два слова звенели сарказмом. — Ваша жрица лежит на холодном камне, где ее бросил ваш дядя, но вы вините ее в этом жестоком поступке?

— Мы не знаем, что случилось, — ответила Афина. Она сжала копье, словно была готова пронзить им Медузу и покончить с этим.

Ладони прижались к плечам Медузы, нежно помогли ей сесть. Сфено тут же отпустила ее и подошла к сестре.

— Все мы знаем, что тут произошло. Мы знаем, как ведут себя боги, хотя я не думала, что кому-то как Посейдон хватит наглости оскорбить жрицу Афины так сильно. Нужно нападать на него, а не Медузу.

— Дамы, с дороги, — Афина грозно шагнула вперед, в каждом движении была агрессия. — Вы знаете, как и я, что Посейдона не наказать. Вас приняли в моем храме, и я не жалела об этом. Но наказание за такой поступок — смерть. Я должна убить ее.

Медуза была потрясена. Убить ее? За что?

Она с трудом поднялась на ноги, мышцы ног болели, синяки снова вспыхнули на теле.

Но она будет стоять перед богиней, которой поклонялась всю жизнь. Она не хотела, чтобы кто-то говорил за нее, даже лучшие подруги.

Она осталась в изорванном пеплосе, который открывал все синяки в форме пальцев на ее бедрах и ногах. Она даже не пыталась скрывать кровь между ног. Медуза стояла, опустив руки, чтобы Афина видела каждый дюйм ее пострадавшего тела.

— Я не оскверняла твой храм, — сказала она. Ее голос дрожал от слез, но она не остановилась. Ее жизнь зависела от этого. — Он забрал, что хотел, и бросил меня умирать или жить. Я выбрала жить. Я выбрала служить тебе, потому что только этого хотела в жизни. Если это несет мне смерть, так тому и быть. Но знай, это был не мой выбор.

Афина сдвинула челюсть, провела языком по зубам, глядя в глаза Медузы.

— Я не могу наказать дядю. Это начнет войну между богами, и все рухнет. Мое место среди богов войны уже шаткое. Я — богиня войны, но они могут отобрать это у меня, если я поступлю не так, как принято.

Слезы наполнили глаза Медузы. Они свободно лились по ее лицу, она издала невеселый смешок.

— Но ты снова оказываешься самой человечной из богов. Ты как смертные женщины, Афина. Пытаешься пробить путь в мире мужчин, которые берут, что хотят, и бросают нас гнить.

— Не смей так говорить. Я — богиня Олимпа. Ты — просто смертная.

Холодный ветер пронесся по храму и задел края пеплоса Медузы. Она ощутила его прикосновение к опухшей плоти между ее ног, засохшей крови, следам ногтей внутри ее бедер.

Она посмотрела на свое тело, потом на Афину.

— Ты права. Мы разные. Ты готова убить меня, хотя я всю жизнь посвятила тебе, ведь ты хочешь уберечь себя. Показать, что ты на уровне с мужчиной, сделавшим это со смертной женщиной. Нужно принимать сложные решения. Решения, которые никто из нас не хочет принимать.

Эвриала шагнула к Медузе и протянула руку.

— Я заступаюсь за Медузу. То, что вы сделаете с ней, делайте и со мной.

— Эвриала, — прошипела Сфено.

— Нет. Это не только ради нашей подруги, Сфено. Это наш вид делает со смертными женщинами, и я не могу больше это терпеть. Я не буду тысячи лет смотреть, как жизни людей портятся, потому что бог хотел то, что женщина не давала, — глаза крохотной женщины сверкали гневом. — Я — не предмет, который покупают или продают. Я тут не для того, чтобы ублажать мужчину или даже бога. А ты?

Сфено помедлила, а потом недовольно выдохнула. Она встала с другой стороны от Медузы.

— Ты знаешь, что я не хочу, чтобы мужчина правил моей жизнью, сестра. И если нам нужно так выступить, давай.

Афина смотрела на них, ее яркие глаза блестели от слез.

— Дамы, вы знаете, что мои руки связаны.

Хоть она хотела спасти женщин, которых считала сестрами, Медуза не могла толком думать. Она ощущала только дрожь ног. Ее сердце колотилось. Воспоминание о нем, давящем на нее, было сильным, словно он стоял за ней.

Она хотела, чтобы это закончилось. Она уже устала нести бремя воспоминания, и она знала, что это не пропадет. Она будет веками помнить его прикосновения, его голос в ее ухе, бесконечный страх, что он будет за ней, когда она обернется.

Она отошла от сестер и подошла к Афине. Она медленно опустилась на колени в синяках и склонила голову.

— Тогда убей меня, — прошептала она. — Твои руки связаны, как мои. Мы обе не выбираем. Прошу. Если убьешь меня, это все хотя бы уйдет.

Всхлип раздался в комнате. Она думала сперва, что это была Эвриала с ее нежным сердцем и доброй душой.

Но потом Афина опустилась на колени. Ее броня звякнула об плитку и разбила ее. Трещины побежали вокруг них, богиня опустилась на колени перед своей жрицей, а потом взяла Медузу за руки.

Афина дрожала. Ее пальцы дрожали в хватке Медузы. Афина подняла их ладони и прижалась губами к кончикам пальцев Медузы.

— Моя верная жрица, ты не должна была пострадать в моем доме. И то, что ты пострадала… разбивает меня.

Кусочек души Медузы встал на место. Хотя бы ее богиня простила меня. Она могла уйти в Подземный мир с облегчением, ведь не будет хотя бы там страдать.

Афина продолжила говорить:

— Я не могу наказать Посейдона, но я могу дать тебе силу не позволить случиться такому с тобой или твоими сестрами. Я могу сделать тебя больше, чем смертной. Больше, чем женщиной. Ты будешь сильной, будешь охранять семью, которую ты создала для себя.

Надежда вспыхнула в ее груди. Надежда, что за этим была жизнь, если она залечит раны в душе.

Медуза кивнула.

— Я бы приняла такую жизнь.

— Это будет сложно. Чтобы дать такую силу, нужно лишить красоты. Вас троих, — Афина посмотрела на девушек, кривясь с разочарованием. — Стыдно лишать мир трех сияющих кристаллов.

Сфено фыркнула.

— Красота мне ничего не дала. Меня не интересуют мужчины или их мысли обо мне. Что красота, как не щит? Я лучше буду держать металлический, чем хлипкий, как красота.

Эвриала кивнула.

— Мне не нужен этот облик. Мои родители — монстры. Было редкостью, что мы обе родились такими красивыми. Может, мы станем нравиться им больше.

Афина посмотрела на Медузу.

— Тебе будет хуже всего, милая. Никто не сможет на тебя снова смотреть. Ты будешь защищена от глаз смертных мужчин и богов. В твоем взгляде будет сила. Самое сильное создание из всех, кого я сотворила.

Часть нее хотела бежать. Горевать во тьме, обещающей забвение от всего, что произошло. Она могла уйти от всего этого. Она могла уйти в ту часть разума, где она не выбрала то, что привело ее в это время и место.

Но она злилась.

Сильно злилась.

Она хотела, чтобы все боги гнили, потому что они не могли уйти с этим. Они не должны были даже пытаться уйти от того, что сделали. Они могли забирать, уничтожать, а потом наказывали того, кто пострадал от них.

Она посмотрела на Афину с огнем в глазах и прорычала:

— Каким бы ни было бремя, я не хочу, чтобы меня трогали снова.

Афина кивнула.

— Так тому и быть.

Магия дождем упала на плечи Медузы. Она ощутила, как магия что-то изменила в ней. Ее тело затрещало, изогнулось, но боли не было. Сила бежала по ее венам, поднимая ее выше, чем раньше.

Теперь на ее ладонях были когти, как кинжалы, а на коже была чешуя. Ее ноги соединились, став сильным хвостом, свернувшимся, как у кобр за ней. Она подняла руку и ощутила сотни шипящих змей на месте ее красивых волос.

Впервые в жизни Медуза ощущала, что ее должны бояться.

Афина поднялась с ними и взмахнула руками.

— Я назову вас Горгонами. Отправляйтесь к основанию горы Олимп, там будет ваш дом. Ни один бог или смертный не сможет смотреть на вас без высшего наказания. Ты — оружие, Медуза. Будь моим мечом.

Скаля клыки, она повернулась в руках ее змееподобных сестер. Они покинули город.