До меня доходит, что у меня нет якоря, если не считать тренерства.

Возможно, она первая женщина, которая когда-либо целовала мои шрамы. Конечно, я был с женщинами с тех пор, как провел ночь с Новой - беззаботными, молодыми женщинами, которых я мог забыть - и обычно они просто притворялись, что моих шрамов там не было. Возможно, они не знали, что сказать. Возможно, они просто хотели забыть об их существовании.

—  Давай двигаться дальше, - говорю я и отодвигаюсь от нее.

Она бросает первой и попадает прямо в яблочко; затем я иду, и мой дротик попадает в стену.

—  Черт возьми.

Она скандирует.

— Я победила, модные штанишки, - пока я сердито смотрю в угол. Останавливаясь, она встает перед до мною. — Я хочу Дарта Вейдера на неделю. Ты должен доставить его ко мне.

Я стону.

— Он очень дорогой. И тяжелый.

—  Эта игра была твоей  идеей. Давай еще раз. Я могу заниматься этим всю ночь, - поет она.

Я выстраиваюсь  в линию и бросаю, но мой дротик уходит от центра. Я снова проклинаю. Ее стойка точна, ее локоть идеален, когда она бросает прямо в яблочко.

Я выдыхаю, когда она вальсирует по комнате, останавливаясь у змеиной манжеты принцессы Леи.

— Я хочу браслет. Навсегда. В любом случае, он мой. Мне это нужно, чтобы дополнить мой наряд. - Ее голова поворачивается, и она приподнимает бровь. Я подхожу к ней, открываю футляр и вкладываю его в ее раскрытую ладонь.

— Тебе даже не нравятся " Звездные войны ", - бормочу я.

— Ты ненавидишь проигрывать, не так ли?

— Да, - рычу я.

Она возится с манжетой, не в силах справиться с застежкой, и я беру ее у нее, поднимаю рукав, и прикрепляю его. Сама по себе моя рука скользит вниз по ее руке.

— Эта игра похожа на прелюдию, - бормочет она, затем отстраняется от меня.

— Я никогда не представлял себе прелюдию со мной в лифчике, - жалуюсь я.

Она смеется.

— Шестой раунд окончен. - Она бросает, и ее дротик проходит не по центру.

Я делаю шаг вперед и посылаю дротик прямо в середину доски. Забил. Я смотрю на нее, улыбаясь. Она теребит кончик своего хвостика .

— Я не буду раздеваться.

Я сажусь на один из табуретов.

— Мне нужно подумать об этом.

Она садится напротив меня, подпирая подбородок руками, и наши взгляды встречаются. Я чертовски люблю смотреть на нее, и дело не только в ее красоте. В ее улыбке есть что-то заразительное, ощущение неудержимой радости, которая ее окружает. Игра в дартс с ней, возможно, лучшее время, которое я провел в этом большом доме.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, - прошу я. - Что-то, чего я не знаю. Секрет.

— Секрет... хм… - Наступает долгая пауза; затем, внезапно, она кричит и прыгает по комнате.

— Что?

Она плюхается на пол, стаскивает ботинок, отбрасывает его, а затем потирает свою лодыжку.

— Судорога. Вся эта позиция перед доской для игры в дартс... может быть, туфли на шпильках, которые я носила. Прошло много времени с тех пор, как я их носила. Я не знаю. Тьфу. У меня тоже болят икры. - Ее лицо морщится от боли.

Я наклоняюсь и беру ее за ногу.

— Вот, позволь мне. - Я нажимаю большими пальцами на ее свод, вращая ими с глубокими толчками. — Сначала больно, но постарайся расслабить мышцы ног, хорошо?

— Хорошо. - Она вздрагивает, от нее исходят маленькие клубы воздуха. - Извини. Я испортила игру. Я собиралась заставить тебя танцевать в  моем лифчике в следующем раунде. Или взять телевизор с большим экраном. Маминому уже десять лет... Ой! Это больно. Почему? - причитает она.

— Это может быть обезвоживание, или обувь, или что угодно.

—  Я не могу остановить обувь. Я буду встречаться с Эндрю!

— Ты бы оделась для мужчины, который причинил тебе боль?

— Я буду одеваться, чтобы он увидел, что он пропустил.

Мои губы сжимаются при этих словах.

— Снова согни ногу, - говорю я и массирую ее ступню, нажимая на верхнем носке, затем протягиваю руку к ее пятке.

Облегчение пересекает ее черты, из нее вырывается вздох.

— Это ушло. Боже. Твои руки как магия. Спасибо тебе.

— Нет проблем. У меня было миллион судорог. - Я сажусь рядом с ней на пол. Ее майка задралась, и я вижу ее живот. Я опускаю ее так же, как и она, и наши руки встречаются. Наши пальцы замирают, затем слегка сплетаются вместе. Мой большой палец касается ее руки. Маленькие круги на нежной коже... Тепло окутывает меня.

— Расскажи мне свой секрет, - бормочу я, наклоняясь ближе к ее лицу.

Медленный румянец поднимается к ее горлу.

— Я не могу.

— Почему?

У нее вырывается прерывистое дыхание, когда она смотрит на меня, зрачки расширены.

Мое дыхание учащается.

— Нова...

Ее рот приоткрывается.

— Ронан...

При звуке моего имени на ее губах желание, которое я отталкивал, врывается, как цунами. Забудь о гребаном Эндрю. Да, она все еще влюблена в него, но...

Ее рука запутывается в моих волосах, обхватывает кожу головы.

— Что это… - бормочет она.

Это  безумие. Это неоспоримая искра. Желание.

Часть меня говорит мне остановиться, не идти по этому пути, что я пересекаю опасную черту...

Я наклоняюсь, и она встречает меня на полпути, наше дыхание смешивается, когда наши рты соединяются в отчаянном поцелуе. Ее губы мягкие, как атлас, и я стону от ощущения ее сочности. Наши губы отрываются и возвращаются снова, в поисках большего. Я прикусываю ее нижнюю губу зубами, и она делает то же самое, со мной. Наши языки сплетаются, пробуя друг друга на вкус, пока мы не отстраняемся, задыхаясь. Как будто наши губы узнают друг друга, синхронизируясь в вековом ритме.

Я нависаю над ней, выравнивая свое тело с ее телом, пока мои предплечья поддерживают меня.

— Задери футболку, - выдыхаю я.

Она поднимает ее, обнажая свои полные, кремовые сиськи, а я беру сосок в рот и сосу. Ее ареола темно-розовая, и я обвожу ее языком, а затем прикусываю зубами. Я перехожу к следующей, пока мой рот изучает ее формы, изгибы, веснушки на груди, ключицы. Я пробую все это на вкус.

Мой член вращается напротив ее шорт, медленно и легко, затем сильнее. Ее руки скользят по моей талии и под моими штанами к моей заднице, притягивая меня ближе.

Искры взрываются, когда она протягивает руку, чтобы обхватить мой член через мои джоггеры. Я толкаюсь ее руки, стону.

— Нова... - шепчу я, глядя на нее сверху вниз. Ее сапфировые глаза светятся жаром, и что-то внутри меня останавливается, в ужасе, война внутри моего разума.

Это момент... когда я должен остановиться.

Но...

И в этот момент дверь офиса распахивается.