Любопытство пробирает меня, когда я смотрю на Хлою. Ее руки закрывают рот, а лицо бледнее, чем обычно.

Роджер вытирает нос тыльной стороной руки, а затем указывает на меня.

— Ты уверен, что не хочешь войти в дом, чтобы позаботиться о своем младшем брате? — Он издал зловещий смешок. — Или, может быть, пришло время твоему отцу сделать шаг вперед и лучше поддерживать своего незаконнорожденного сына! Может, именно ты будешь решать, с кем Трей пойдет домой, учитывая, что ты такая же семья, как и Хлоя!

Что за хрень?

Мой взгляд вопросительно возвращается к Хлое.

— О чем он говорит?

Она смотрит на меня, потрясенная и потерявшая дар речи.

— Он пьян, — говорит Клаудия, пытаясь отпихнуть Роджера обратно в машину. — Не слушай ни слова из того, что он говорит.

— Слушай каждое мое слово, чувак, — отвечает Роджер. — Я единственный человек, от которого ты узнаешь правду, а не эти двое! Они шантажировали твоего отца годами, с тех пор как Трей был еще ребенком, и принимали от него чеки в обмен на свое молчание!

Я не тупой. Ясно, на что намекает Роджер. Я бы не поверил ни единому слову из его уст, если бы Хлоя не выглядела так, будто близка к обмороку, а Клаудия не была бы близка к приступу паники.

— Ну же, Роджер, — говорю я с раздражением. — Хватит намекать на чушь. Ты хочешь сказать, что Трей – сын моего отца? Что он мой брат?

Они все выглядят шокированными тем, что я так прямолинейно поставил его заявления под сомнение.

— Я... — Роджер запинается, внезапно осознав последствия своей ошибки.

У Гейджа отвисла челюсть, и он то и дело переводит взгляд с меня на Хлою и Роджера.

— Вам нужно уйти, — кричит Хлоя достаточно громко, чтобы все слышали. — Дети спят. Вы нанесли достаточно вреда для одного вечера. Позвоните мне завтра, чтобы забрать детей.

Клаудия и Роджер поворачиваются, чтобы уйти, и Клаудия бьет Роджера по затылку.

— Ты тупой идиот! Если меня уволят, тебе лучше найти работу, чтобы компенсировать те деньги, которые он мне дает! — Следом она бьет его по спине. — Поздравляю! Твой большой рот испортил нам жизнь!

Гейдж ждет, пока они уедут, Клаудия на водительском сиденье, и хмуро смотрит на Хлою.

— Я буду в машине, — сообщает он мне, не удостоив Хлою взглядом.

Я жду, пока он сядет в машину, прежде чем повернуться и начать свой цикл вопросов.

— Я так понимаю, то, что утверждает Роджер, правда? Мой отец – отец Трея?

Она вытирает глаза руками.

— Кайл, это сложно.

— Нет, на самом деле нет, — отвечаю я через несколько секунд. — Это быстрый ответ «да» или «нет».

Она медленно кивает.

— Да.

Я смотрю на нее в недоумении. За десять минут в наших отношениях произошло столько разрушений.

Как я мог пропустить это? Как я мог не знать?

— И почему ты скрывала это от меня?

Она молчит, перебирая в уме лучший ответ, ее лицо не поддается прочтению. Хлоя – эксперт по скрытию всех эмоций, проходящих через нее.

Моя полицейская рация подает сигнал вызова.

Я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Мне нужно идти. Похоже, тебе нужно время, чтобы придумать ответ. Не волнуйся об этом. Мне, блять, все равно.

С этими словами я разворачиваюсь и ухожу.

***

Лицо Гейджа искажается в гримасе, почти похожей на отвращение, когда я проскальзываю обратно в машину.

— Вау, — протягивает он, как будто, как и Хлоя, теряется в словах. — Я не знаю, что сказать тебе сейчас, кроме того, что мне чертовски жаль, и я здесь ради тебя, чувак.

Я только киваю.

Остаток нашей смены проходит как в тумане.

Никого не арестовали.

Гейдж не возвращается к этому разговору, пока не подъезжает к дому, когда наша смена заканчивается.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает он, переключаясь на парковку.

В моей голове проносятся бесконечные вопросы, которые я задаю людям – Хлое, папе, маме, Трею.

— Я понятия не имею, — бормочу я.

Он потирает затылок и двигает им из стороны в сторону.

— Может, есть причина, по которой она скрывала это от тебя.

Я почесываю щеку и молча смотрю на него.

— Ты знаешь, почему Лорен скрывала от меня свой секрет.

— Это другое, парень. Она солгала, чтобы защитить того, кого ты любишь.

— Ложь Хлои спасла твою маму от сердечной боли и унижения, — добавляет он. — Для этого должна была быть причина.

Я усмехаюсь.

— Это изменится сегодня вечером. Роджер мог бы с таким же успехом прокричать это в микрофон. Люди узнают, и если бы Хлоя была откровенна со мной, мы могли бы поговорить об этом. Роджер не увидел бы растерянности на моем лице, и вероятность того, что он разинет рот, была бы ниже. — Я качаю головой. — Я не могу быть с лгуньей. Я не давал ей ничего, кроме честности, с тех пор как мы вместе, и не получал от нее ничего, кроме лжи и отгораживания. И, не говоря уже о том, что она брала деньги у моего отца в обмен на свое молчание. — Я вздрагиваю.

Он кивает.

— Я понимаю. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? И держи меня в курсе.

— Обязательно.

Я открываю дверь и выхожу, и тяжелое чувство завязывается в моем животе, когда я смотрю на дом Хлои. Свет горит только в гостиной. Я размышляю, стоит ли с ней говорить, но тут звонит телефон, прерывая мои мысли, и я достаю его из кармана.

— Молодец, что нашел себе девушку, — кричит Сьерра на другом конце провода, когда я отвечаю. — Слухи уже распространились о папином ребенке. Кэссиди сказала, что мама плачет в своей спальне.

Черт.

Мой гнев вспыхивает, и я хмуро смотрю на Хлою, прежде чем войти в свой дом.

— Позвони папе и накричи на него.

Мой отец изменил моей маме с Клаудией – как это произошло, это уже другая история – Хлоя не виновата, я это прекрасно понимаю. Он оплодотворил Клаудию – это не вина Хлои. Я не могу злиться на нее ни за что, но я могу злиться за ложь, и я могу злиться за то, что ее действия причинили боль моей матери.

Если бы меня там не было, Роджер никогда бы этого не сказал. Если бы я не влез в ее жизнь, этого бы не случилось. Если бы она рассказала мне, я бы придумал лучший способ передать информацию маме.

Но нет.

Теперь мы в дерьме.

Роджеру сказали, а мне нет.

Какого хрена ему доверяли больше, чем мне?

— Поверь мне, — говорит Сьерра, прерывая мои мысли. — Я звонила ему пятнадцать раз. Он не отвечает. Моя проблема не в Хлое. Дело в том, что она пришла к нам домой и смотрела нашей матери в глаза, не заботясь о том, что ее сестра-шлюха – разрушительница семьи.

Я бросаю ключи в миску и иду к холодильнику за пивом, но останавливаю себя. Сегодняшний вечер требует чего-то покрепче. Я беру бутылку «Джека», беру колу и делаю себе хороший, крепкий напиток. — Я знаю. Знаю. Что-нибудь посоветуешь?

Она разочарованно выдохнула.

— Это зависит от того, насколько она тебе нравится. Я? Я не знаю, смогу ли я простить парня, у которого парень чокнутой сестры сделал то, что он сделал. Не говоря уже о том, что парень этой чокнутой сестры сказал, что они шантажировали отца ради денег. Это нехорошо. Мне нужны ответы. Получи ответы от нее, Кайл.

Я стискиваю зубы и хватаю свой напиток, пока иду в спальню, чтобы сменить форму.

— Сейчас во мне слишком много злости, чтобы требовать ответов от нее или от него.

Она делает напряженный вдох. Она защищает нашу семью так же, как и я.

— Понятно. Я буду взрывать его телефон всю ночь и готова сидеть в его кабинете, если понадобится.

Я включаю громкую связь, чтобы вынуть пистолет из кобуры. Я кладу его в ящик тумбочки и надеваю футболку и треники.

— Сомневаюсь, что он вернется домой сегодня вечером.

— В конце концов, он должен.

Я пригубил свой напиток.

— Может, мне стоит присоединиться к тебе?

— Не получится. Мы не можем добавить к этому сына мэра, который надирает ему задницу, еще и наличие у мэра ребенка от любовницы за одну ночь.

Я делаю еще один глоток, когда мы заканчиваем разговор.

Следующий входящий звонок – от мамы.

Я допиваю виски и наливаю еще, когда она просит меня остаться с ней на телефоне, пока она плачет и разглагольствует о том, как сильно она ненавидит моего отца. Я останавливаю себя, чтобы не бросить стакан через всю комнату.