— Тогда мы договорились. — Эррис склонил голову в знак благодарности, а затем указал остальным идти за собакой.

Куина хотела спросить, как Яз справляется, нужна ли ей помощь, что она может сделать, но край объединенной ауры корабль-сердец задел ее разум, и, внезапно, она последовала за Теусом. Какие бы стрессы и напряжения ни накладывал на Яз груз забот, та должна была нести их в одиночку. Некоторые тяготы можно взвалить только на одну пару плеч, точно так же, как некоторые обиды никогда нельзя разделить, а некоторые заботы нужно переносить молча.

ТУРИН НАБЛЮДАЛ, КАК Яз двигается позади них, окутанная светом звезд, неприступная, уникальная. Она была возвышена своим даром и навязанной ей судьбой, поднята до уровня, который был одновременно и больше, и меньше человеческого. Было трудно думать о ней как о девушке, которая упала в его мир или которая вытащила его из него в свой. Было трудно даже смотреть в ее сторону. На нее возлагалось так много надежд, даже если миллионы людей, которые могли бы пострадать, не знали ни ее имени, ни даже того, что она существует.

Турин сосредоточился на том, что лежало перед ним, его разум был полон чувств, слишком сложных, чтобы их распутать, и в то же время простых и понятных.

Куина поспешила встать рядом с ним, ее порванная ряса развевалась, символ веры, которая говорила, что все связаны, все они ветви на великом дереве жизни. Турин предположил, что это может быть правдой, но это не помешало ему чувствовать себя очень одиноким в некоторые мгновения в комнате, из которой он только что вышел. Мгновения, когда он был уверен, что умрет. Он взглянул на Куину, и она одарила его нервной улыбкой, лишенной той яростной уверенности, которая была у нее перед битвой. Он попытался улыбнуться в ответ. Возможно, он будет один в самое последнее мгновение, но даже в этом случае он был рад, что сейчас Куина рядом с ним.

ГОСПОЖА МЕЧ СДЕРЖАЛА обещание, проследив за поспешным продвижением более сотни наемников. Грязный след их ботинок образовывали четкий путь, по которому можно было следовать на протяжении бо́льшей части маршрута. В других местах требовалось настоящее умение следопыта, чтобы найти точку выхода из полузатопленного туннеля или при свете фонаря отследить дорогу по склону из осыпающихся обломков.

Эррис пошел рядом с Теусом, а Турин следовал за парой вместе с Куиной.

— Снова в стали. — Эррис окинул взглядом устрашающие зубы пса.

— Все, что угодно, лучше Крей.

— Сталь лучше плоти? — В голосе Эрриса прозвучало сомнение.

— Лучше сломанной плоти. — Теус пошевелил челюстью. — Я обменяю эту коробку с болтами как только ковчег откроется, и я смогу вернуться в собственное тело.

— Твое собственное? Разве ты не копия, такая же, как я? — Эррис держал руку перед собой, изучая пальцы, когда он их сгибал. — Они скопировали тебя, перенесли между звездами и напечатали на клоне. Разве ты не это сказал?

Турин хотел было заговорить, сказать Эррису, что больше не имеет значения, что говорит ему вода-чувство. Они были друзьями, и перед ним стоял человек, из чего бы он ни был сделан. Но Куина поднесла руку к его рту и быстро покачала головой.

— Все относительно, — проворчал Теус, когда они пошли дальше, ступая по усыпанному щебнем полу.

— Но…

— Не спрашивай у меня ответов, мальчик. Мы настоящие? Мы умерли? Когда-то я был королем — ты знал об этом? Императором… ненадолго. Во времена еще более примитивные, чем ваши. Мои кости находятся в склепе на другой планете под моей каменной статуей. Я даже не дожил до двадцати одного года.

Эррис поднял брови:

— Мне было двадцать один, когда…

— Я угрожал первому компьютеру, который увидел. Мечом. Так что не приходи ко мне за наукой. — Он посмотрел на Эрриса. — Ты чувствуешь себя настоящим? Для себя? Это все, что имеет значение. Я мыслю, следовательно, я существую. Ну, вот мы такие. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, мы должны сделать все возможное, чтобы…

— Мы собираемся найти этого Сеуса и надрать ему задницу. Мы собираемся разрушить его до основания, стереть его имя из истории. Не трать свое время на размышления о том, сделано ли твое сердце из мускулов или стали. Гнев реален. Желание реально. Мы создаем реальность. А не она нас создает.

Турин обменялся взглядом с Куиной. Что бы ни потерял Теус, когда Пропавшие разделили его, он явно не потерял всю свою человечность. И Куина была права: Эррису нужно было услышать все это от кого-то, кто разделял его путь больше, чем она или Турин. Турин мог бы говорить о дружбе или любви, доказывающих истинную ценность Эрриса, но гнев тоже сработал.

Группа петляла по лабиринту полуразрушенных коридоров, пока не добралась до туннелей гораздо лучшей конструкции, а затем до большой окованной железом двери. Теус взломал ее и за ней оказались коридоры с белыми стенами, которые описывала Яз — с идеальными углами и панелями белого света в потолке.

— Внешний ковчег, — сказал Эррис. — Мы снова на верхних уровнях подземного города.

— Кто нас ждет? — спросила Госпожа Меч. Она шла рядом с Турином и Эррисом, по-видимому, невредимая, несмотря на то, что ее ряса была порезана и порвана в дюжине мест.

— Яз видела там Сеуса, одетого в тело ростом в три ярда, — сказал Эррис. — Если нам повезло, вы уже разобрались со всеми остальным, кого она видела — больше нет никого.

— Не чувствую себя везунчиком, — сказал Турин.

— И он будет там, чтобы убить нас? — спросила Куина позади них.

— Он хочет, чтобы все, кроме Яз, были мертвы, — сказал Эррис. — И, если окажется, что он не сможет победить, он попытается убить и ее. Мы хотим того же, что и он, — свободного доступа к ковчегу, только для этого ему и нужна Яз. Но к настоящему времени он, возможно, решил вернуться к своему предыдущему плану: убить ее и открыть ковчег самостоятельно, сколько бы лет это ни заняло.

ТУРИН ПРИНЮХАЛСЯ И сморщил нос, почувствовав знакомую человеческую вонь. Коридоры, по которым теперь следовала Госпожа Меч, явно были домом для наемников Сеуса, которые, в отличие от его механических слуг, нуждались как в питании, так и в туалетах. В длинной галерее было много следов недавнего пребывания, в том числе множество спальных мешков и тюков. Их владельцы либо лежали мертвыми в зале сломанных колонн, либо сбежали.

Территория, ранее занимаемая пеларти, простиралась на несколько сотен ярдов, но в конце концов она уступила место коридору, менее заляпанному грязными ботинками. Белизна стен заставляла Турина почувствовать себя пятном, остро осознать грязь на ногах и жуткий колтун волос.

По обе стороны от главного прохода виднелись входы в небольшие помещения, из которых не было другого выхода. Вдалеке коридор, казалось, заканчивался тупиком.

— Мне это не нравится, — пробормотала Куина. — Здесь нас можно поймать в ловушку.

— Все это место — ловушка, — сказал Турин. — Мы прошли пять тысяч миль, чтобы сунуть в нее свои головы. Лучше с этим покончить.

Впереди них Мали, шедшая с Госпожой Меч, остановилась у одного из входов:

— Смотрите. Врата Яз.

Тумз-врата лежали слегка наклоненными, как и описывала Яз — их прислонили к задней стене помещения, едва ли достаточно большого, чтобы их вместить. Турин пришел к выводу, что тупик на самом деле должен быть белой дверью, за которой находилась комната с серебристо-стальной дверью во внутренний ковчег, вделанной в пол.

Они осторожно продвигались вперед, Госпожа Меч впереди, за ней Эррис и Мали, затем Теус в теле челюсти-пса, затем Турин и Куина. Казалось, их было слишком мало, чтобы выступить против такого существа, как Сеус. Даже Госпожа Меч, которая могла бы прорубить красную тропу сквозь армию, мало что могла предложить против челюсти-псов.

Оставшиеся ярды коридора исчезали у них под ногами с ощущением неизбежности. Госпожа Меч приложила руку к двери, а затем ударила по ней рукоятью своего меча. Эффект, казалось, не сильно отличался от того, если бы вместо этого она ударила по стене.

Теус двинулся вперед, оттеснив Эрриса и Мали в стороны. Он опустил свою огромную голову, от его стальной морды до барьера оставалось дюймов шесть. Затем он сильно толкнулся ногами и ударился в дверь. Удар не оставил никаких следов, но, когда пес отступил для второй попытки, дверь плавно скользнула вверх, открывая комнату за ней.

Помещение оказалось больше, чем представлял себе Турин, с пятью другими дверями, расположенными через равные промежутки по периметру. Сеус стоял перед огромной дверью из серебристой стали, вделанной в пол в центре. Как и описывала Яз, он был на голову выше самого высокого геранта, идеально мускулистый представитель человечества, одетый в белую тунику, его вьющиеся волосы и короткая борода были такими же белыми. Его глаза сияли таким внутренним светом, что даже на таком расстоянии Турин мог сказать, что они были поразительного, опасного синего цвета. Рядом с ним стоял Эулар, казавшийся маленьким ребенком, сгорбившимся в своей черной мантии.

Сеус сложил свои толстые руки на груди, и Эулар шагнул вперед, как бы преграждая вновь прибывшим путь:

— Никто из нас не ожидал, что вы зайдете так далеко. Воистину, из вас получилась бы грозная армия.

— Ты. — Госпожа Меч шагнула в дверной проем, держа меч перед собой. — Ты не священник Предка.

— Конечно, священник. — Эулар, казалось, изучал женщину своими пустыми глазницами. Он сотворил в воздухе перед собой знак дерева. — Ты думаешь, что для того, чтобы считаться верующим, я должен соглашаться с твоей настоятельницей в вопросах политики?

— Ты служишь ложному богу. — Монахиня направила свой клинок вверх, к голове Сеуса.

Молния рассекла воздух и, описав дугу вокруг Сеуса, ударила в серебряную дверь и в еще полдюжины точек на потолке и полу, толстые потоки силы вырывались из его пальцев, ослепляя.