— Ты помнишь, потому что память — это все, что ты есть. Память города о мальчике, который забрел слишком далеко много веков назад. О мальчике, который умер и чьи кости унес лед. Ты — симптом болезни Весты. Город стала сентиментальной. Она сделала копию того мертвого мальчика и позволила ему думать, что он жив. Но это не жизнь, а просто пародия на нее.

— Нет! — Эррис разозлился и шагнул к Аргесу. — Ты лжешь. — Он указал на пса. — Возьми его!

Когда пес начал свой прыжок, Аргес пренебрежительно махнул рукой, и с громким щелк пес свернулся в металлический куб, каким был, когда Квелл впервые увидел его. Куб качнулся вперед, с лязгом упал на переднюю грань и замер.

Эррис бросился вперед с ослепительной скоростью, но какая-то невидимая рука выхватила его из воздуха и швырнула к ногам первого ряда пленников.

— Это не город, мертвый мальчик. Теперь ты в моих владениях. — Аргес двинулся на него.

Эррис вскочил достаточно быстро, но уверенность, которую Турин привык видеть на его лице, исчезла:

— Отпусти ее. Пропавшие не одобрили бы то, что ты здесь делаешь. Я не могу позволить...

— Ты? Позволить? — Аргес сделал еще один жест, и Эррис закостенел. Взмах руки, и Эррис упал навзничь, все еще парализованный. — Что ты знаешь о желаниях Пропавших? Кто из них не одобрил бы мои действия? Ты говоришь о существах, которые бросили нас ради своего тайного рая? Или, может быть, ты имеешь в виду темные фрагменты, которые они оставили, чтобы загрязнить этот мир? Они, я уверен, зааплодировали бы мне.

Эррис ничего не ответил. Он лежал, как упавшая статуя. Собака осталась кубом. В галерее снова воцарилась тишина. Турин висел неподвижно и бесполезно. И еще одно крошечное пятнышко бесцельно проплыло мимо его глаз.