— Тебе еще предстоит немного вырасти, молодой человек. — Валак заменил звезду, не беспокоясь ни об Эррисе, ни о Квелле. — Герант прайм.

— Ч-что это значит?

— То, что он и сказал. Ты станешь больше. Больше, чем полукровка, меньше, чем полн-кровка. — Мать Крей обошла его сзади, умудрившись каким-то образом изобразить уродливую улыбку. — Ты будешь ценным активом в шахтах.

— Шахтах?

Но Валак проигнорировал вопрос Као и достал из шкатулки фиолетовую звезду, третью из четырех. Эта, как предположил Квелл, будет измерять талант марджала. Она оставалась невосприимчивой для всех, кроме Эрриса, где беспорядочно запульсировала, ее светящаяся поверхность окрасилась в черный цвет с изменяющейся геометрией.

Валак казался озадаченным:

— Какая-то нереализованная черта марджал? Во всяком случае, не очень сильная.

— Ничего не стоит. — Крей отмахнулась от этого указания взмахом руки. — Еще один для шахт.

Последняя звезда была немного больше трех других и испускала слабый золотистый свет, камень выглядел так, как будто это был шар из жидкого золота в медленном, но постоянном движении, с более темными областями, образующимися на поверхности, прежде чем быть втянутым внутрь циркуляцией скрытых потоков. Охранник достал ее из шкатулки с помощью длинных железных щипцов, и всякий раз, когда звезда приближалась к любому из жрецов, она начинала гореть ярче. Однако, когда он прижимал звезду к плоти заключенных, это не вызывало ничего, кроме чувства глубокого дискомфорта. Квелл в это мгновение почувствовал, что его кожа была не его собственной, а чем-то вроде паразита, который проглотил его, пока он спал. Желание соскрести ее стало почти непреодолимым, прежде чем охранник убрал звезду.

Жрец покачал головой и протянул шкатулку, в которую страж вернул последнюю звезду.

— Как и ожидалось. — Он указал длинным бледным пальцем на Эрриса. — Этого и геранта в шахты.

Эррис медленно покачал головой, на его губах появилась улыбка:

— Что мы будем копать?

— Ты будешь копать то, что тебе скажут копать, — сказала Крей.

— Уголь. — Валак махнул охранникам. — Уведите их.

Когда Као и Эрриса увели — Као протестовал и кричал, что ему нужно вернуться к Голин, — Валак повернулся к Зину. — Отведите этого в изоляторы. Третий уровень. Мы не хотим, чтобы он был слишком близко к сестре.

Крей вернула руку на шею Зина и грубо направила его к выходу, а потом пошла перед ним. Зин отправился без боя, гремя цепями и не возражая. Квелл гордился мальчиком. Икта не жаловались и не тратили свою энергию впустую. Они терпели и действовали решительно в тот момент, когда их усилия могли принести наибольшие результаты.

— И наконец... — Валак посмотрел на Квелла, все еще лежащего на досках, на которых его притащили. — Регулятор сказал, что ты выполнил требуемую от тебя услугу. Так что мы обработаем твою рану.

— А потом отправь меня обратно к Икта с Яз и Зином. — Квеллу хотелось встать с ним лицом к лицу или, по крайней мере, сесть, но он сомневался, что сможет сделать и то, и другое, и решил не тратить свою энергию во имя гордости.

— Сможешь ли ты вернуться к твоему народу, будет зависеть от решения верховного жреца о твоем благоразумии. Девочка и ее брат останутся здесь.

Есть некоторые истины, которые ты уже знаешь, но услышать их вслух — это удар под дых. Квелл знал, что на льду нет места для Зин или Яз, но каким-то образом мысль о том, что эта безумная надежда напрасна, все еще терзала его.

— Мое благоразумие?

Валак кивнул:

— Мы здесь работаем ради будущего всех народов льда. Под этой горой лежит великое благо. Долгожданная перемена почти наступила, но слух о ней не должен распространиться до тех пор, пока не придет время.

Квелл знал, что если жрец даст ему ответ на следующий вопрос, это может привязать его к Черной Скале. Они могут никогда не позволить ему вернуться к Икта. Но Яз была здесь, и ее тоже не отпускали:

— Перемена?

Священник махнул стражникам идти вперед и отвернулся. Квелл почувствовал некоторое виноватое облегчение, не получив ответа. Он держался за бок и напрягся, чтобы не почувствовать боли от движения.

— Война, — последовал запоздалый ответ Валака. — Мы собираемся воевать.