Яз отвела взгляд от безглазого лица Эулара и уставилась на мраморную красоту замерзшего озера:

— Почему же тогда Турин не упомянул об этих… кванталах?

— Потому что среди нас нет ни одного. Жрецы Черной Скалы сохраняют их для себя. Все жрецы — кванталы. Поэтому, конечно, Казик не бросал тебя в яму. Что заставляет меня спросить, была ли ты настолько неуклюжа, что поскользнулась, вызвала настолько большую ненависть, что тебя толкнул кто-то из твоего клана, или… ты бросилась к нам сама? Все эти предположения кажутся удивительно неправдоподобными, но одно из них, я думаю, должно быть правдой.

— Я прыгнула сама. — Теперь, когда она призналась, это прозвучало очень глупо.

— За другом? — спросил Эулар. — Нет ничего лучше дружбы, чтобы затащить кого-то в яму. Или вытащить из нее. — Он улыбнулся и повернул голову, и, хотя в его глазницах не было глаз, Яз могла сказать, что взгляд старика глядел в даль. — Мои первые друзья теперь мертвы, все, их забрали годы. Это одна из цен, уплачиваемых в процессе старения. Но я их помню. О да. Каждый день. Игры, в которые мы играли, веселье, которое у нас было, пролитые слезы. Мы — жертвы наших первых дружб. Друзья — основа нас самих. Каждый из них привязывает нас к прошлому. Удары, которые загнали эти гвозди в нас, наносились случайным образом, но их эхо отдаются во все наши дни.

— Это был мой брат. Я прыгнула вслед за братом. Чтобы защитить его.

— Чтобы защитить его? Ты думала, он переживет падение?

— Я…

— Стремись быть честной с другими, девочка. Но никогда, никогда не лги себе.

— Он должен был выжить. Я пошла, чтобы спасти…

— Только правду, дитя. Твоя жизнь будет протекать гораздо спокойнее, если между твоим сердцем и твоей головой не будет лживого языка. — Эулар медленно провел обеими руками по лицу и провел скрюченными пальцами по седым прядям волос. — Я был молод, а теперь я стар, и меня поражает, каким долгим и каким быстрым было это путешествие. Все, что каждый старейшина когда-либо говорил тебе о старости, — правда… и ничто из этого не будет ничего значить для тебя, пока ты сама не совершишь это путешествие.

— Яма притягивает к себе… — Яз вспомнила темную глотку, бесконечно терпеливую, бесконечно глубокую. Угроза, вызов, приглашение. — Когда регулятор не толкнул меня…

— Часть тебя почувствовала себя оскорбленной?

— Большая часть меня почувствовала облегчение. — Яз покачала головой. Она испытала не только облегчение, но и сожаление, хотя могла понять только последнее: — Но потом он столкнул вниз Зина.

— И твой брат сейчас с Запятнанными?

— Да.

— И Казик уже пытался вернуть тебя?

— Он прислал мне послание. Он велел мне вернуться самой.

— Эти послания станут еще более срочными и настойчивыми, если он узнает, что у тебя есть власть над звезда-камнями.

— Но ты же сказал, что все жрецы — кванталы… — Яз нахмурилась. — Почему он так жаждет еще одного?

— Во всех жрецах есть немного крови квантал, но у большинства — всего лишь прикосновение. Даже у Пома может быть небольшое прикосновение. Одна из причин, почему он так негодует на свою жизнь здесь. Он чувствует, что должен быть там, наверху, жить в Черной Скале, владыкой льда!

Некоторые из жрецов — кванталы-полукровки. Я не знаю, есть ли среди них полн-кровки. И даже среди полн-кровок редко кто может работать со звезда-камнями, на любом уровне.

— А что такое эти звезды? — спросила Яз, спрашивая себя, что жрецы делают с ними и почему племена никогда не видели даже их пыли.

— Предметы Пропавших, — сказал Эулар. — Сердце их цивилизации. Наши предки тоже делали такие камни. Самые большие из них сидели глубоко внутри кораблей, которые проплыли между звездами и доставили нас на Абет. Они известны как корабль-сердца. Пропавшие также использовали эти звезда-камни, сердце-камни, ядро-камни — называй их как хочешь — как энергию для своих городов, до того, как эти города были покинуты. И когда лед покрыл то, что от них осталось, он разбросал камни. Большинство из них разбилось на множество осколков, но звезда-камень — всегда сфера; разбей одну пополам, и у тебя будет две сферы, измельчи ее в пыль, и у тебя будет много крошечных сфер. Поток льда уже давно унес из города все, что находилось над землей, но жар камней означает, что лед не может унести их далеко. Они тонут и застревают в складках камня. Вот почему мы здесь. Вот почему жрецы дают нам то немногое, что дают, чтобы мы не умирали слишком быстро. Железо и звезда-камни. — Он вздохнул. — Если хочешь вернуться на лед, поговори с Тарко. Расскажи ему о послании регулятора.

— Я не вернусь без брата. — Слова вырвались без разрешения. Даже с Зином рядом Яз не была уверена, что сможет вернуться. Не сейчас. Не после того, как увидела все это. И как сможет Зин жить там, на ветру, если он действительно сломан? — Я искренне говорю.

Эулар усмехнулся, услышав вызов в ее голосе:

— Разве я тебя об этом спросил?

— Но регулятор хочет…

— Какое мне дело до того, что хочет регулятор? — Эулар снова постучал костяшками пальцев по замерзшему озеру. — Все Сломанные подобны этой воде, дитя. Давно назрели перемены и все же изменение никак не может начаться. Но теперь среди нас ты, и, мне кажется, перемены произойдут быстро и ничто никогда уже не будет прежним. Это касается и тебя, Яз. У тебя есть потенциал для величия, но сначала тебе нужно изменить себя. Не постепенно, а сразу, как озеро. Опасно, может быть, но это то, что не могло произойти там, наверху, в монотонности твоей прежней жизни.