Глава 41

Стояла середина сентября. Брюс лежал в кровати, наблюдая, как Ник собирался на работу.

— Как дела у мамы? — спросил Брюс.

Ник высунулся из ванной с зубной щеткой во рту и пожал плечами.

— Нормально.

Ник воспринимал эту ситуацию острее, чем показывал. Это его семья. Хотя родители Брюса до сих пор немного сомневались, дело не в гомофобии и не в Нике. Всему виной тревога, что Брюс не относился к жизни серьезно.

— Что она говорит, когда вы общаетесь? Она... — Не хотелось спрашивать, не хотелось услышать ответ. Брюс не хотел создавать проблемы Нику и его семье. — Она вообще передумает?

Ник сплюнул, прополоскал рот, а потом вышел в одних только джинсах. До сих пор не укладывалось в голове, насколько сексуальным Брюс считал Ника. Захотелось облизать каждый миллиметр обнаженной груди.

— Да... Думаю, да. Все наладится. Она моя мать. Когда она увидит, что ты для меня значишь, ей придется смириться.

Брюс очень на это надеялся. Ник его поцеловал.

— Мне пора. До вечера.

Ник закончил одеваться, и они попрощались.

Собравшись, Брюс отправился на мотопрогулку. Все это время не получалось выкинуть слова Ника из головы... о том, что она смирится. Что ей придется принять их отношения из-за того, что Брюс значил для Ника.

Когда он успел принять это решение, неизвестно, но он поехал к дому матери. Не понимая, зачем сюда явился, Брюс слез с байка, снял шлем и побрел к двери.

— Ма? — Он постучал и просунул голову в дверной проем. — Ты здесь?

Они часто разговаривали, но не виделись с тех пор, как они с Ником приходили на ужин.

— Я на кухне! — прокричала она, и Брюс вошел в комнату.

Он уселся за стойку, в то время как мать мыла посуду.

— Привет. Какими судьбами? — В голосе послышалась холодность.

Еще месяца два назад мать так с ним не разговаривала.

— Приехал повидаться... Я скучаю, ма.

Она взглянула на него такими же, как у Брюса, карими глазами. Только сейчас в них плескалось то, что он видел нечасто: вина.

— Я рядом, Брюс. Всегда. Знаю, отношения у нас обострились, но ты мой сын. Мой малыш. Я всегда буду любить тебя и всегда буду рядом.

Он знал. Но все равно хотел услышать.

Брюс уперся локтями в стойку.

— Месяца полтора назад мы ездили к матери Ника. Сразу после того, как ужинали здесь. Она... Она сказала, что не примет меня. Она любит Ника и не повернется к нему спиной, но меня принять не может. Сказала, что в разговорах с ней он должен делать вид, что меня не существует. Она ничего не хочет обо мне знать, потому что никогда не отнесется нормально к тому, что мы с Ником вместе.

Брюс поскреб затылок и провел рукой по шее.

— Что она сказала? Этой женщине не помешало бы соображать, о чьем сыне она говорит!

Такую маму он и знал. Она всегда заступалась за своих мальчиков и верила в них, несмотря ни на что.

— Ты... Ты же не думаешь, что я считаю так же? Я не хотела тебя обижать. Если ты серьезно настроен в отношении Ника, он станет частью нашей семьи. Я не... — Она покачала головой. — Я вела себя ужасно. Мне было больно. Я злилась, может, даже немного дулась, потому что очень хотела внуков от вас с Кристи. Но, Брюс, я бы успокоилась. Упрямство ты унаследовал не от отца.

— Знаю, ма. — Он правда знал. — Я врал тебе не день и не неделю, а очень долго. Я все понимаю. Но тут все иначе. Ник настолько злился, что хотел закрыться от нее. Но я не мог ему позволить. Как можно забрать его у семьи? Это убило бы наши отношения. Убило бы его. Я... — Брюс пожал плечами. — Я желаю ему счастья. В конце месяца у него день рождения, и я постоянно думаю, как все пройдет. Получается, ему придется отмечать отдельно со мной и отдельно с семьей. Но он обязан поехать. Они его семья. Он говорил, она смирится; может, он и прав.

— На этом этапе ты раньше сдавался... уходил.

— От него я не уйду, ма. Он все для меня.

Когда мать подняла взгляд, он заметил, что она плакала. Она прижала дрожавшую руку к губам и смотрела на него с печалью в глазах.

— Ты правда его любишь, да? — Голос, как и рука, дрожал.

Брюс грустно улыбнулся.

— Люблю до боли. Мы почти ничем не занимались, только работали и проводили вместе время; но до встречи с ним я не знал жизни. Смотрю на него и тут же становлюсь счастливым. Ник — это мое. Так же было с байками. Я надеялся найти страсть, то, что останется со мной до конца жизни. С ним то же самое. Встретив его, я знал, что так и должно быть.

Мать, обогнув стойку, стиснула его в объятиях, спрятала лицо у него на шее и разрыдалась.

— Прости. Мне так жаль, Брюс. Я ужасная мать. Я должна была тебе поверить. Не смей думать, что ваши с Ником отношения какие-то не такие. Если его мать ничего не видит... — Она засмеялась сквозь слезы. — Честно говоря, пошла она на хер.

Брюс сжал ее крепче.

— Не говори так при Нике. Я люблю тебя. Ты отличная мама. Все понятно. Понятно, почему ты мне не доверяла.

Он обнимал ее, пока она плакала, а спустя несколько минут, как только она отстранилась, спросил:

— Что мне делать, ма? Я его люблю. Хочу, чтобы он был счастлив. Хочу, чтобы они увидели, что он для меня значит... Тогда они поймут, да?

— Надеюсь. Но, к сожалению, не всегда так получается. Раз Ник сказал, что она смирится, значит, смирится. Ты можешь только показать, насколько сильно его любишь. Если она не видит, какой ты замечательный, вы оба замечательные, это ее потеря.

Брюсу не удавалось принять то, что она может не смириться. Он сделает все, что в его силах, чтобы изменить ее мнение.

Час спустя Брюс остановил мотоцикл перед домом матери Ника. Возможно, это ошибка, но Брюс всегда пер напролом и не планировал ничего менять. Он хотел, чтобы Ник сохранил семью, и сделает для этого все.

Он постучал трижды, и дверь наконец-то открылась.

— Хватило же наглости прийти сюда, — с ходу набросилась на него Мона. — Мало того что ты вбил моему сыну в голову всю эту чушь, ты еще и настроил его против меня!

А? О чем она говорила? В душе у Брюса поселилось сомнение, но внимания он обращать не стал.

— Не понимаю, о чем вы, мэм. Я не пытаюсь настроить Ника против вас. Я... Я его люблю, потому и приехал. Скоро у него день рождения...

— С тех пор как вы ушли из этого дома, он ни разу со мной не поговорил! Он не отвечает на звонки и сам не звонил ни разу.

Брюс зажмурился. Он прибьет Ника. Все это время Брюс считал, что они общаются, что Ник не отвернулся от семьи... ради Брюса. Брюс не позволит обвинять Ника, уж лучше пусть она возненавидит его еще сильнее.

— Сожалею. Это было неправильно с моей стороны, но я его люблю. Я очень его люблю и боялся потерять. Клянусь, теперь я иначе воспринимаю ситуацию. Я поступил неправильно, но, пожалуйста, не срывайтесь на Нике. Он скучает по вам. Любит вас. Мы хотим собрать всех на его день рождения. Придет вся моя семья. Вы не представляете, насколько нам важно, чтобы вы пришли с дочерьми и их семьями. Все собираются к трем. Повезло, что день его рождения выпал на воскресенье, — засмеялся он, надеясь поднять настроение.

— Не пытайся обдурить меня, сынок. Я вижу, что ты собой представляешь. Сначала ты пытаешься забрать у меня сына, а потом приходишь и строишь из себя хорошего парня. Не верю ни единому слову. То, что ты с ним сделал... Не такого мальчика мы с мужем вырастили. Ты отнял его у нас!

Сердце у Брюса упало. Может, кто-то и видел все вот так, но не он. Отчасти Брюс винил себя в том, что сейчас происходило. Но вспоминая то, что было у них с Ником, он понимал, что это не ошибка.

— Жаль, что вы так считаете. Если передумаете, приходите. И если вам кажется, что с вашим сыном что-то не так, значит, вы его совсем не знаете. Он самый лучший мужчина на свете.

Брюс развернулся и ушел. Как Ник мог солгать? Как мог отвернуться от семьи из-за Брюса? И ведь даже сознаться, что он в курсе, никак. Пока что. Иначе Ник узнает, что он приходил сюда.