Глава двадцать восьмая

Я занимал Джозефину разговором всю дорогу, пока мы шли через несколько кварталов до реабилитационного центра Лорены.

—  Сколько она уже в этой программе? — спросила Джо.

—  Где-то около недели.

—  Ух ты! Как быстро она достигла таких хороших результатов.

Я кивнул, потому что гордился Лореной. Она завершала курс лечения без рецидивов. Лорена боролась со злоупотреблением различных наркотиков всю взрослую жизнь. В старшей школе подсела на дешевые наркотики, чтобы проводить время с другими такими же богатенькими детками. В колледже, а затем и после него эта зависимость возросла и стала хуже. Она скрывала это довольно долго, пытаясь убедить себя, что не нуждается в помощи. Пока однажды ночью не позвонила мне, рыдая после того, как один из ее друзей едва не умер от передозировки. Для нее это было как сигнал к пробуждению. Спустя два дня она поступила в реабилитационный центр, а я приехал в Нью-Йорк, чтобы помочь ей.

—  Она всегда витала в облаках, в отличие от многих, кто крепко стоит на земле. Но эта программа помогла ей сконцентрироваться на работе, я никогда раньше не видел, чтобы она была так взволнована по поводу выпуска линии одежды, — объяснил я.

Даже когда она только создала свой бренд, казалось, что он отошел на второй план по сравнению с ее зависимостью, но все меняется. Проснувшись утром, я обнаружил, что мой почтовый ящик полон писем от Лорены. Она хотела знать все: от того, как продвигается дело с арендой недвижимости, до того, когда мы узнаем стоимость производства для линии одежды следующего сезона.

Когда я навещал ее в последний раз, у нее был целый блокнот с эскизами. Ей не терпелось выйти из реабилитационного центра, и вернуться к работе. Тем временем я старался держать свои сомнения в тайне. Я сомневался, что она снова сможет выйти в реальный мир. Конечно, я уволил всех ее сотрудников, но у нее все еще были друзья и дурное влияние в ее жизни. Я не мог следить за ней каждую секунду каждого дня, хотя мне бы этого хотелось.

—  Рада, что она получила помощь, когда нуждалась в ней. Могу только вообразить, какое развитие получит наша кампания, когда она сфокусирует всю энергию на создание дизайнов костюмов, — сказала Джозефина.

Я скользнул по ней взглядом, и увидел ее искреннюю улыбку. Я знал, что привести ее на встречу с Лореной было хорошим решением. Сестре нужно знать, что есть люди, которые все еще верят в нее.

Когда мы прибыли в реабилитационный центр, я открыл перед Джозефиной тяжелые, стеклянные двери, и мы прошли по богато обставленному фойе.

— Здорово! Может мне тоже нужно пожить здесь, — сострила Джозефина, пока мы проходили мимо студии йоги и кофе-бара, где каждое утро подавали бесплатный чай с цельным молоком и специями. Надеюсь, для неподготовленных глаз, это не выглядело как высококлассный спа-салон.

— Не позволяй бесплатному кофе соблазнить тебя стать наркоманкой, — сказал я, подталкивая ее в направлении лифта.

— Нет, серьезно, я уже рассматриваю такой вариант, — пошутила Джозефина, доставая теплое печенье из вазочки на стойке регистрации, пока мы проходили мимо.

—  Это место стоит дороже некоторых частных колледжей, — улыбнулся я.

— Думаешь, мне нужно будет заплатить за печенье? — Джозефина перестала жевать, и уставилась не меня своими большими, зелеными глазами.

— Разумеется, — поддразнил я.

— Продолжай в том же духе, и я с тобой не поделюсь, — она сощурила глаза, и потянулась к моей руке, чтобы ущипнуть.

Мы поднялись на лифте на одиннадцатый этаж, и я повел Джо в комнату Лорены. Мы прошли половину холла, когда мне в нос ударил сильный аромат цветочных духов. Характерный запах моей матери, практически запах моего детства.

Черт.

— Вау. Кажется, кто-то засунул ведро ароматной смеси в вентиляционный люк, — Джо брезгливо сморщила нос. — Как твоя сестра это выносит?

— Не думаю, что дело в вентиляции. Боюсь, этот запах опаснее, — покачал я головой.

—  Что ты имеешь в виду?

Не успел я ответить, как из комнаты сестры выглянула мама в черном шелковом шарфе с мрачным выражением на тонких чертах лица.

—  Сестра! Мы ждем эти напитки уже бог знает сколько. Моя дочь и я…

Она остановилась на полуслове, когда увидела нас, направляющихся в ее сторону. Ее кислое выражение лица тут же трансформировалось в смущенное, затем хмурое по мере того, как мама перебегала глазами от меня к Джозефине и обратно. Джозефина проглотила последний кусочек печенья и разгладила и без того гладкий материал своей юбки-карандаш. Я сжал ее талию и притянул ближе к себе.

— Мама, — произнес я.

— Джулиан! Как ты привлекательно выглядишь в повседневной одежде. Собрался в парк? — спросила мама, оглядывая мои джинсы так, будто это были заляпанные краской старые штаны.

— Мама, не ожидал увидеть тебя здесь, — проговорил я, игнорируя ее вопрос и наклоняясь к ней для поцелуя.

Запах духов был тошнотворным, но мне пришлось сдержаться, и налепить на лицо улыбку. Я отпрянул к Джо. У нее был прежний цвет лица, те же зеленые глаза, но что-то все же было не так. Ее улыбка была настороженной, а рука дрожала, когда она протягивала ее для рукопожатия.

—  Здравствуйте, миссис Лефрей! Я Джозефина Келлер.

Рот моей мамы скривился в некое подобие улыбки.

—  Как… очаровательно, что мой сын пригласил тебя на семейную встречу…

— ПРОВАЛИТЬСЯ МНЕ НА МЕСТЕ! Там Джозефина? Ведите ее сюда! — прокричала сестра из комнаты.

— Дорогая, не могла бы ты говорить как образованная женщина, каковой и являешься, а не ругаться как матрос, — мама положила ладонь на лоб, смущенная сквернословием Лорены.

Я потряс головой, стараясь сдержать улыбку.

— У тебя разве нет ног, Лорена? Выйди сюда сама, — заглянул я к Лорене в комнату.

Она прислонилась к подушкам в центре кровати. Ее ноги были скрещены, а вокруг лежали журнальные вырезки. Она была занята вырезанием следующей заметки, когда подняла голову и увидела меня в дверном проеме.

— Я не могу прямо сейчас встать, иначе вся эта кропотливая работа пойдет насмарку, — указала она на беспорядок вокруг.

Джозефина рассмеялась, и встала за моей спиной, выглядывая из-за плеча.

—  Привет, Лорена! — сказала она, помахав рукой.

Я не винил ее, что она опасалась подойти к моей сестре. Пепельный блонд Лорены отрос, показывая миру потемневшие корни, и она отказалась от макияжа в пользу натурального вида. Как по мне, так она была красивей, хотя и выглядела немного сумасшедшей, обсыпанная бумажными вырезками.

Она повернула голову на звук голоса Джозефины и просияла улыбкой.

—  Я бы обняла тебя, если бы могла сейчас встать. Ты не представляешь, сколько я о тебе слышала. И черт, ты великолепна! Мой брат настаивал на том, что твоя внешность не была одной из причин найма. И если бы я не знала о твоем блоге, я бы ему не поверила, — сказала Лорена.

—  Ох, ты знаешь о моем блоге? ­— покраснела Джозефина.

Мама прочистила горло в коридоре позади нас, и все мы посмотрели на нее. Ее светло-голубые глаза были сфокусированы на Джозефине, будто она ждала подобающего ей внимания.

— Итак, вероятно ты и есть причина, по которой мой сын покинул прием в прошлый раз? — надменно проговорила она, скрестив руки на груди.

— Мне так хотелось познакомиться с Вами, миссис Лефрей. Вы вырастили прекрасного сына. Он упоминал, что является единственным моим другом, кроме хозяйки моей квартиры, с тех пор как я приехала в Нью-Йорк? Если бы не он, я бы постоянно торчала в своей квартире, пытаясь научиться вязать или делая еще что-то вроде этого, — широко улыбнулась ей Джозефина.

Я наблюдал за лицом матери все время, пока говорила Джозефина.  Она носила хмурое выражение лица, как доспехи, но по мере того, как Джо расхваливала ее родительские успехи, ее броня дала трещину. Взгляд потеплел, руки расслабились.

— Хм, откуда ты, Джозефина? — спросила моя мать, с опаской делая шаг обратно в комнату.

— Маленький городок в Техасе, о котором Вы никогда не слышали. Известный разве что попаданием в Книгу рекордов Гиннеса из-за самой большой тыквы, выращенной в нашем городе.

— О… как причудливо! Значит, у тебя нет Нью-Йоркских корней? — улыбнулась мама.

Этот вопрос был маминым способом выяснить вашу родословную, как будто на дворе 18 век, и Джозефина должна подтвердить свое девичество.

— Мне жаль, но нет. Посмотрите хотя бы на свой шарф. Не думаю, что в моем родном городе знали бы как обращаться с такой шикарной женщиной, как Вы. Они, скорее всего, решили бы, что Вы звезда, приехавшая на съемки фильма, — ответила Джозефина.

Моя мама рассмеялась, услышав такое признание. Это был искренний, громкий смех. Я не слышал его уже много лет.

Знаю, что Джозефина перехвалила, но она была достаточно умна, чтобы не переборщить. Иметь врага в лице моей матери не очень-то хорошая перспектива. Кроме того, если бы моей матери понравилась женщина, которую я люблю, это значительно облегчило бы мне жизнь.

Мои внутренности сжались от этой мысли.

Любовь? Я что, ненормальный?!

— Всё, хватит оккупировать ее, мам. Она вообще-то мой работник! — поддразнила Лорена.

— Джо, подойди сюда и помоги мне с планированием осенней коллекции следующего года. Думаю, хаки и морской синий будут основными цветами. Хочу отойти от черного цвета на этот раз.

Джозефина охала и ахала над фотографиями, разбросанными вокруг Лорены. Тем временем я стоял в углу и размышлял, когда я успел влюбиться в Джо, когда мое сердце победило разум. Я смотрел, как она прислонилась к кровати Лорены. Изучал ее улыбку, в то время как она говорила, и гадал, когда она успела проникнуть мне в душу. Эта ее улыбка предназначалась только мне. Когда Джозефина была счастлива, был счастлив и я. 

Ощутив мамин взгляд на своем лице, я поднял глаза на нее.

Она знала.

Мамы всегда знают.

Она поняла это, как только мы вышли из лифта. Мои руки были обернуты вокруг талии Джо.