Глава 12. Путь в Тартар

Глава 12. Путь в Тартар

На следующее утро, как только Аид уходит на патрулирование, Ирма тащит меня в тронный зал и дает мой первый урок танцев.

— Зачарованные люди танцуют двумя способами: с большим энтузиазмом или как будто в трансе. — объясняет она.

— Что я должна делать?

— Транс, — говорит она. — Иначе ты провалишься. Аид, несомненно, планирует наложить на тебя метку, чтобы никто другой не смог заставить тебя делать то, что они просят.

— А им это не покажется странным?

— Для него это норма.

— Мило, — говорю я с сарказмом.

Ирма, конечно, этого не понимает.

— Это собственничество- это так выглядит, чего он и добивается.

Я жду мгновение, собирая свои мысли воедино. Ирма явно знает его уже давно, и даже если он не полностью доверяет ей, она может захотеть довериться мне.

— Почему он прилагает все эти усилия, чтобы казаться тем, кем он не является?

Она фыркает.

— Ни один из членов Высшего Двора не является тем, кем они кажутся.

Зачем кому-то идти по жизни, особенно бессмертному, притворяясь тем, кем он не был? Как узнать, где кончается твоя маска и начинаешься ты сам?

— Это не может быть так просто.

— Это не так, — едко говорит она. — Но это не моя история, чтобы объяснять. А теперь танцуй.

Аид, очевидно, дал ей какую-то власть в своем царстве, потому что она управляет музыкой так же легко, как и он. Она щелкает пальцами, и она кружится по комнате, медленно и уверенно. Я послушно танцую, повторяя шаги, которые она моделирует, ускоряясь, когда звучит музыка, и замедляясь, когда она стихает.

— Зачарованный человек всегда становится единым целым с музыкой. Как будто у него в мозгу больше ничего нет.

Мы тренируемся, кажется, часами, на каблуках и балетках, в самых разных ритмах, пока не заболит каждая мышца. Ирма, похоже, не очень-то ценит мое бедное смертное тело.

— Я запыхалась!

— Тогда тебе нужно больше практиковаться. — Она щиплет меня за бока. — Хм, все смертные такие же круглые, как ты? Это замедляет тебя?

Я прищуриваю глаза. Я ни в коем случае не толстая, но у меня есть изгибы, которых, похоже, не хватает фейри — все они стройные, как ивы.

— Все фейри такие грубые, как ты?

— Разве это невежливо, обзывать кого-то?

— Ммм, да?

— Хм. Странно. Круглый- это не грубо, это просто другой. И менее аэродинамичный.

Мы делаем небольшой перерыв, а затем Ирма начинает инструктировать меня, как вести себя очаровательно в разговоре.

— Не говори, пока не заговорят. И даже тогда отвечай только на вопросы. Не смотри людям прямо в глаза. И давай расплывчатые ответы, которыми вы, смертные, известны. Или лги, я полагаю. Это тоже сработало бы. Ты думаешь, что сможешь это сделать?

— Кажется, Аид так думает.

— Он без ума от тебя. Его суждениям нельзя доверять.

Мои щеки покалываю т.

— Ты… ты не можешь этого знать. — В лучшем случае, я ему нравлюсь. Он знает меня недостаточно долго, чтобы быть одурманенным.

— Пффф. Конечно, я могу. Этот мальчик думает, что он мастер обмана и, возможно, так оно и есть, но я вижу его насквозь. Я организовывала вечеринки для его отца. Я знаю его с тех пор, как он был ребенком.

— Сколько ему лет?

— Ему нравится притворяться старым, но он едва ли старше тебя, девочка. Если не в эквиваленте лет. Вы, смертные, так быстро стареете, как майские мухи.

— Спасибо.

Значит, он не какое-то многовековое существо. Я не уверена, как к этому относиться. Это, пожалуй, единственное, что у нас есть общего.

Ну, это и еще кое-что из нашего литературного вкуса. И, может быть, любовь к танцам. Я не спрашивала его вчера, понравилось ли ему это, но он, очевидно, был очень опытен.

Ирма проверяет меня на умение вести себя очарованной, засыпая вопросами и пытаясь обмануть меня хорошо сформулированными заявлениями и мягкими оскорблениями, которые становятся все хуже, чем дольше я молчу. Я сосредотачиваюсь на чем угодно, только не на ее глазах; на кончике ее носа, пятне на полу, ее морщинистом лбу. Это то, чему нас научили в театральном клубе, чтобы не ломаться во время стоп-кадров.

Это не очень весело, но Ирма в основном довольна.

— Уже почти время обеда», - заявляет она. — Я надеюсь, что наш щедрый господин накормит нас превосходным угощением. Сначала иду в ванную. Встретимся на кухне?

— Конечно.

Она улетает, а я еще немного слоняюсь по комнате, не горя желанием снова оказаться в ее обществе.

— Пссс, Сефона!

Я оглядываюсь через плечо. Аид открыл новую дверь в стене и выглядывает из-за импровизированной рамы.

Вопреки себе, я чувствую, как по моему лицу скользит улыбка.

— Что ты здесь делаешь?

— Прячусь от Ирмы. А еще пришел, чтобы увести тебя тайком.

— Увести? Куда?

— Я проведу для тебя экскурсию по Подземному миру. Главным образом для того, чтобы ты не пыталась исследовать его самостоятельно.

Я бросаю взгляд в конец коридора.

— Ирма рассердится, если я…

— Она всегда злая. Давай же. Мы здесь главные.

— Ты прячешься от нее в стене.

— Ты никогда раньше не встречала лицемера?

Я смеюсь.

— Я беру свои слова обратно. У тебя действительно есть чувство юмора, и мне это даже нравится.

В его следующей улыбке есть что-то почти застенчивое и мальчишеское.

— Превосходно. Так ты пойдешь со мной?

— О, все в порядке. — Я беру его за руку и шагаю в туннель, цепляясь за его руку. Здесь невероятно темно. — Ты нарочно выключил свет.

Аид сжимает руку, зажатую в сгибе его локтя.

— Не собираюсь лгать, я так и сделал.

— Ты подлый, жестокий человек.

— Это то, что они говорят…

Мы выходим из кухни и выскакиваем через парадную дверь, хихикая, как школьники. Туннель исчезает позади нас.

Я пользуюсь моментом, чтобы перевести дыхание и размять руки и ноги. Мои мышцы напряжены, шея напряжена.

— Эта Ирма — настоящая школьная учительница.

— Так оно и есть. Ты замерзла?

— Я не хочу показаться слабой и смертной, но этот тур потребует много ходьбы? Потому что я уже устал.

Аид улыбается.

— Нам не нужно никуда идти пешком, — говорит он, — хотя ты можешь возразить против моего предпочтительного способа передвижения.

Я поджимаю губы.

— Продолжай.

Аид сгибает руки, отводит плечи назад, и из его спины появляются два великолепных воронье-черных крыла. Перья блестят и слегка припорошены золотом.

— У тебя есть крылья.

Я могу сказать, что он изо всех сил пытается сдержать ухмылку, услышав явное и абсолютное удивление в моем голосе.

— Я могу менять форму. Немногие из Высшего Двора могут это делать. У меня есть целый ряд форм, но эта самая простая.

— Это… невероятно.

Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до одного из перьев. Они гладкие, как атлас. Я провожу пальцем вверх к его лопаткам, где они соединяются с его плотью под дублетом. Он слегка дрожит подо мной.

— Ты чувствуешь это?

— Это мои крылья.

— Извини, я просто… Я подумала, что если ты мог вызвать их, они были бы больше похожи на иллюзию.

— Уверяю тебя, это не так.

— Я должен сказать, что перья — это сюрприз. Я вроде как представил, что если бы у тебя были крылья, то они были бы крыльями летучей мыши.

Его глаза сужаются.

— Почему, скажи на милость, если у меня есть крылья, они должны быть крыльями летучей мыши?

— Потому что ты Аид. Повелитель Подземного мира. Я просто вижу, как ты висишь вниз головой и кричишь: «Я — ночь!» с идиотским лицом летучей мыши.

— Ты… странная.

— Я восхитительна! Ты, наверное, тоже был бы им, с крыльями летучей мыши.

Самая маленькая из ухмылок дергается на его щеках. Это трогает что-то внутри меня, на полпути к дискомфорту и на полпути к чему-то очень, очень другому, но такому же мягкому и темному, как блеск его перьев.

— Так… ты можешь превращаться во что угодно?

— В значительной степени.

— Ты мог бы отрастить хвост?

— Зачем мне хотеть отрастить хвост?

— Нет причины. Просто было бы смешно, если бы у тебя был хвост, который подергивался, когда ты нервничал, или вилял, когда ты был счастлив…

— Я никогда не был ни тем, ни другим. Хвост был бы нелепым.

— И симпатичным.

Он снова улыбается, как той улыбкой, что была раньше, слегка застенчиво. Очень странно видеть его таким.

— Что ты читал? — спросила я.

— Ты не захочешь этого знать.

— О, я действительно думаю, что хочу.

Я думаю, нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ему, хотя мне немного неловко.

— Итак, что фейри-непристойность — действительно популярный смертный жанр прямо сейчас.

Что-то злое мерцает в его глазах.

— И что эти крылья и хвосты делают в ваших историях?

У меня пересыхает во рту.

— Самые разные вещи.

— О? — Он делает шаг ближе. — Пожалуйста, будь более конкретна.

Тихий рокот его «пожалуйста» вызывает во мне тихую дрожь. Я делаю шаг назад.

— Ты к этому не готов.

Он вздыхает.

— В чем вообще привлекательность дополнительных придатков?

Я фыркаю, но не уверена, что ответ на самом деле настолько грязный.

— Я думаю, что… Я думаю, что если тебе кто-то нравится, а мне нравятся фейри с хорошими персонажами, так что они всегда нравятся, — это захватывающе и интересно, что в них есть другая, другая, увлекательная часть. Например, секс почти не имеет к этому отношения. Это просто еще одна вещь, с которой нужно познакомиться поближе.

Аид ухмыляется. Он машет крыльями, поднимая их над нашими головами, как балдахин.

— Увлекательно и волнующе, не так ли? — Взгляд его глаз — жидкий грех. Это урчит у меня в животе. — И секс едва ли входит в это? Но он там есть?

Кончики его огромных крыльев касаются моих щек. Если он вызовет откуда-нибудь хвост, я его потеряю.

— Он… он может быть там, — шепчу я, едва уверенная, говорю ли я о книгах или нет.

— Я думаю, что хотел бы прочитать эту твою пошлость.

— Я не уверен, что это по твоему вкусу.

— Фейри и разврат? Это могла бы быть моя автобиография.

— О… заткнись, — говорю я, отводя взгляд. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом, не обращая внимания на бешеный стук своего сердца и внезапную сухость во рту. — Ты берешь меня с собой в эту экскурсию или как?

— О, конечно, — говорит он, опуская крылья. Он протягивает руки. — Мне придется подхватить тебя сейчас. Ты готова к этому?