ГЛАВА 29. КЕКСЫ ФЕЙРИ

На следующее утро, проснувшись слишком рано, я достала книгу из-под матраса и пролистала её. Я искала секреты, о которых упоминала Холли, но всё, что я нашла на страницах "Дерева ведьм", — это рассказы о ритуалах охотников и традициях фейри, а также о других мифах, таких как мишипешу.

Там было много информации, которую Холли рассказывала от третьего лица и изобиловала такими подробностями, что это больше походило на историческую выдумку, чем на реальный рассказ. Хотя я тщательно искала, я не нашла упоминания о том, как выбирать между моей стороной фейри и моей стороной охотника. Всё, что я узнала, было интересно, но это не рассеяло туман в моём сознании. Ближе к последней главе моё зрение начало расфокусироваться. Я уже собиралась закрыть книгу, когда заметила диаграмму — узкие прямоугольники, расположенные по кругу. Я моргнула и села прямо.

Схема исчезла.

И всё же я была уверена, что видела её.

Я поднесла книгу поближе к лампе на прикроватной тумбочке, но она волшебным образом не появилась снова.

Я поднесла ее поближе к лицу, но ничего не увидела.

Неужели у меня были галлюцинации?

Я уставилась на строки текста, но никаких прямоугольников не появилось. Раздражённая, я потёрла глаза, закрыла книгу, а затем положила её рядом со своим ожерельем под матрас.

Приняв тёплый душ, я направилась на чердак, чтобы разобрать мамины вещи. Свет, проникавший через веерообразное окно, был золотисто-серым, как будто солнце наконец-то бросило вызов густым облакам. По мере того как я распаковывала вещи, складывая их в стопки, а затем снова упаковывая, свет становился всё теплее и ярче. Я обнаружила, что протягиваю старые рубашки, рассматриваю их, вспоминаю дни, когда она их носила, вдыхаю их запах, наполняюсь ею. Апельсиновая цедра и скошенная трава. Это всегда был запах моей матери.

Это было первое масло для тела, которое Айлен смешала в своей домашней лаборатории. Она назвала его в честь мамы, своей самой первой покупательницы. Она заплатила Айлен сто долларов за запас этого масла на всю жизнь. Вместо того чтобы вложить их, Айлен вставила купюру в рамку. Она показала его нам, когда мы приезжали сюда пару лет назад. Маму тронуло, что она сохранила этот сувенир вместо того, чтобы потратить.

Я подумала об Айлен, и мне стало интересно, не захочет ли она что-нибудь взять себе. Я начала составлять список вещей, которые могли бы ей понравиться. Как только я заполнила коробку, я написала её имя толстым фломастером. Я оглядела оставшуюся кучу одежды. Я схватила новую коробку и положила вещи внутрь. Я подумывала о том, чтобы отдать их Армии спасения, но решила заскочить к Холли и посмотреть, не нужно ли чего Гвенельде.

На лестнице послышались шаги.

— Так вот где ты прячешься, — сказал папа, глядя на меня через балюстраду, — я принёс тебе еду.

Он протянул мне тарелку с одним из вчерашних голубых кексов.

— Спасибо.

В животе было пусто, я откусила кусочек кекса. Когда сахар попал мне на язык, мой мозг загудел, как будто я была подключена к сети. Я и не подозревала, как мало у меня осталось топлива.

— Они действительно хороши.

— Милая, я хотел поговорить с тобой кое о чём.

Папино лицо было таким напряжённым, что я отложила кекс.

— О чём?

— Я хотел бы знать… Что-то происходит между тобой и внучатым племянником Холли?

Облегчение затопило меня. Тут я подумала, что он собирается сказать мне, что не верит, что Каджика связан с Холли, или что-то в этом роде.

— Боже, нет.

Внезапно захотев ещё, я отломила кусок кекса и бросила его в рот.

Он глубоко вздохнул.

— Хорошо. Потому что, хотя он и не твой двоюродный брат, он всё равно член семьи, и, — он сморщил нос, — вероятно, с генетической точки зрения не очень мудро слишком привязываться к члену семьи.

Это снова было похоже на дискуссию о птицах и пчёлах, за исключением того, что мне было не двенадцать, а девятнадцать, и вместо того, чтобы моя мать объясняла, как это работает, я разговаривала с отцом о мальчиках. Довольно мерзко.

— Тебе действительно не нужно беспокоиться об этом.

Папа улыбнулся, и это было всё равно, что наблюдать, как раскрывается бутон. Его губы были розовыми, как сахарная вата, а зубы невероятно белыми.

— Какой зубной пастой ты пользуешься? — спросила я его.

Папа уставился на меня так, как будто я раскроила себе голову. Я пощупала свой лоб на всякий случай. Гладкая кожа соприкоснулась с кончиками моих пальцев. Вау… Моя кожа была ужасно мягкой, как бархат или шёлк. Хмм… Что было мягче?

— Кэт, милая, ты в порядке? — спросил папа, присаживаясь передо мной на корточки.

— Хм?

— Ты потираешь одно и то же место на лбу уже около пяти минут. Тебе больно?

Я оторвала пальцы, и мне показалось, что я отклеила полоску липучки. Я почти слышала царапающий рвущийся звук.

— Что? Нет.

Он посмотрел на меня своими голубыми глазами того же оттенка, что и бассейн Айлен в Аризоне. Такой красивый голубой. Почему мои глаза тоже не могли быть голубыми? Вместо чёрного, или они были технически тёмными, тёмно-коричневыми? Нет. Чёрными. Это то, что было написано в моих водительских правах. Которые скоро мне понадобятся для Бостона. Ву-ху! Бостон. Я вдруг очень обрадовалась предстоящей поездке. Или, может быть, мне просто не терпелось выбраться из этого крохотного, крошечного, жалкого, богом забытого, кишащего фейри городка.

— Милая? — папин голос резонировал у меня в ушах.

Он поднёс стакан воды к моим губам и заставил меня выпить его.

На вкус она была как вода из водопада, свежая и дикая. С другой стороны, я никогда не пробовала водопадную воду. Может быть, это было совсем не вкусно. Жидкость покрыла моё горло и с грохотом упала в желудок. Или, может быть, этот шум был приступом голода. Я посмотрела на кекс и собиралась откусить ещё кусочек, когда папа сказал:

— Большое тебе спасибо за то, что ты сложила вещи своей матери.

Меня пробрала дрожь. Я оторвала взгляд от кекса, посмотрела на папу, затем уставилась на груды рассортированной одежды.

Мама.

— Я отложила кое-какие вещи для Айлен, — сказала я.

Папа всё ещё изучал меня.

— Это здорово. Я позвоню ей. Посмотрим, планирует ли она поездку сюда или мне следует отправить их, — он склонил голову набок. — Кэт, ты хорошо спала прошлой ночью?

Я моргнула.

— Лучше, чем я спала за долгое время.

— Это хорошо, — он поднялся с корточек. — Я и сам хорошо выспался. — Он направился к лестнице, но повернулся назад. — Кстати, я вспомнил, где я видел Каджику.

Моя шея напряглась.

— Серьёзно?

— В том странном сне, который приснился мне пару ночей назад. Знаешь, тот, с качелями?

— Странно, — сказала я.

— Да. Странно. Твоя мама сказала бы, что Великий Дух предлагает мне видение.

Я занялась новой коробкой.

— Но я сомневаюсь в этом, так как он член семьи, — на полпути вниз по лестнице он крикнул. — У него есть татуировки?

— Да, — сказала я, но тут же пожалела об этом.

Теперь папа будет удивляться, как я узнала.

— Он непревзойдённый боец, так что я видела его без рубашки. Как и все бойцы. Я не думаю, что им разрешено сражаться полностью одетыми.

То, что я могла видеть на папином лице, стало невероятно бледным.

— Бои без правил?

Вот чёрт. Я должна была сказать, что мы ходили купаться или что-то в этом роде.

— Не говори никому, папа, хорошо? Ему нужны деньги, и он любит драться, так что всё сходится.

— Мне всё равно, что он делает. Мне не всё равно, что делает моя дочь. Ты была на многих поединках без правил?

— Только на одном.

— Пожалуйста, будь осторожна, Кэт. На самом деле это не место для девушек.

— Я осторожна. Плюс, я хожу туда только с друзьями.

— Я могу пойти с тобой в следующий раз. Если ты хочешь.

Его предложение было настолько нелепым, что я поморщилась. Я быстро стёрла это выражение со своего лица. Я не хотела его расстраивать.

— Вероятно, следующего раза не будет.

— Ладно. Хорошо.

— Папа, я хотела тебя кое о чём спросить. Ты кому-нибудь рассказывал о том, что Холли наша родственница?

— Я сказал Стелле вчера. А что?

— Холли не хочет, чтобы кто-нибудь знал.

— Ой, — он почесал свой затылок. — Вот это да. Что ж, сегодня я обедаю со Стеллой, чтобы поблагодарить её за уборку в нашем доме. Я скажу ей, чтобы она не делилась этой информацией.

— Хорошо.

Он спустился на ступеньку.

— Хотя, если у тебя есть время, я бы предпочёл пообедать с тобой.

— Я планирую разобраться со всем этим, — я указала на всё ещё неоткрытые коробки, — сегодня, так что я, вероятно, не закончу ещё несколько часов. У мамы было много вещей.

— Я знаю. Такой плюшкин.

— Такой плюшкин, — размышляла я с улыбкой. — Спасибо, что вчера отдал Каджике одежду.

— Бедный ребёнок выглядел так, как будто ему нужна была помощь. Он употребляет наркотики?

— Наркотики? — я отрицательно покачала головой. — Почему ты так решил?

— Последним человеком, которого я видел разгуливающим без обуви в середине зимы, была Стелла после того, как ушёл её муж. Я не знаю, под чем она была, но она определённо была в изменённом состоянии. В любом случае, я позволю тебе вернуться к... сортировке.

— Увидимся позже, папа.

— Пока, милая, — сказал он, прежде чем исчезнуть вниз по лестнице. Мгновение спустя я услышала, как открылась и закрылась входная дверь, а затем шины катафалка захрустели по смеси гравия и зернистого снега.

Стоя на коленях, я открыла створки ещё одной коробки, когда услышала стук. Я качнулась назад и приземлилась на задницу. Мой взгляд метнулся к окну, в которое снова постучал кулак. Как мог кулак попасть в окно высотой в три этажа? А потом чьё-то лицо прижалось к стеклу, и я поняла, как это произошло.

— Не возражаешь открыть эту штуку? — голос Эйса был приглушен стеклом.

Я заколебалась, но потом заставила себя подняться и подойти.

— Итак, зачем мне это делать?

— Потому что ты в опасности, и я единственный, кто может тебя спасти.

У меня перехватило дыхание. Я открыла одну сторону окна и вытолкнула его наружу. Эйс вплыл в узкое пространство, как астронавт, скользящий через воздушные шлюзы на космическом корабле.