Глава 26. Мистер Монк остается без помощницы

С тем же успехом Ладлоу мог ударить меня в живот. Я задохнулась. Мне не хватало воздуха, чтобы ответить. Его обвинение настолько неправильно, несправедливо и ужасно, что я онемела.

Я растерялась, не зная с чего и начать. Как спорить с тем, что идет против всякой логики, но выдается за правду?

Просто нереально! Во-первых, я подумала, это защитная реакция на то, что я назвала его убийцей. Но, похоже, это тщательно продуманная домашняя заготовка.

Набрав, наконец, воздух, я воскликнула, собрав всю моральную твердость, правдивость и возмущение: — Это ложь!

Видимо, для Ладлоу мое отрицание прозвучало не очень убедительно, ибо он светился самодовольством. У Монка обычно такое лицо во время обличающей речи, за минусом самодовольства.

Я повернулась к боссу, в надежде, что он кинется защищать меня, но он промолчал, и это страшнее всего. Он не произнес ни слова с тех пор, как Ладлоу начал разбрасываться сумасшедшими обвинениями. Словно он часть публики, смотрящей телешоу, а не один из участников.

— Эдриан, скажи же что-нибудь! — психанула Шарона. — Или ты просто собираешься стоять и слушать чушь?

Монк пожал плечами и отвернулся. Мне он тоже отказал в помощи.

— Тебе должно быть стыдно! — укорила она, затем повернулась к Стоттлмайеру и Дишеру. — А вы двое? Потом Ладлоу и вас обвинит в убийстве!

— Я б не удивился, — пробурчал Стоттлмайер, — учитывая, как все складывается.

Ладлоу указал Шароне на меня. — Натали знала, сколько Вы значите для Монка. Она паникует, что он уволит ее и наймет Вас. Дабы этого избежать, ей нужно оправдать Тревора. Если его освободят, Вы вернетесь в Лос-Анджелес, и работа останется за ней.

Правда, но мне не хотелось признаваться, я боялась, что поспособствую повышению доверия к тому идиотизму, который он несет.

Но, к сожалению, Стоттлмайер и Дишер знали, что писака прав. Я покорно согласилась, хотя чувствовала себя неловко.

— Быть мелочной и эгоистичной — не преступление, хотя и довольно унизительно, — собрала я волю в кулак. — Но встретив Тревора, я перестала думать только о своих желаниях. Я поняла, что он невиновен. Поверила ему.

— Разумеется, поверили, поскольку он говорил истинную правду, — подтвердил Ладлоу. — Но это создало огромную проблему для Шароны. Ваше вмешательство могло отправить ее за решетку. Ей нужно было остановить Вас. Но как? Тут я позволю себе некоторую догадку.

— Только здесь, — усмехнулся Стоттлмайер, — потому что все остальное, сказанное Вами — непреложная истина.

Ладлоу проигнорировал сарказм капитана. — Каким-то образом Шарона убедила Вас, что Тревор паршивый муж, превращающий в ад ее с сыном жизни. И предложила Вам сделку: она соглашается навсегда исчезнуть из жизни Монка, если Вы поможете оставить Тревора в тюрьме.

— Твоя догадка абсурдна, — фыркнула Шарона.

— Такого разговора никогда не происходило, — присоединилась я. — И ничего подобного. Это фикция, в которой Вы — большой мастак.

— Вы придумали гениальную схему, — не слушал нас Ладлоу. — Вы совершили еще одно убийство в Сан-Франциско крайне странным способом в уверенности, что Монк не устоит. Да и полицейские скажут: «Это дело плачет по Монку». И пока Вы совершали преступление, Шарона в Лос-Анджелесе обеспечивала алиби и заметала следы, оставленные ею во время убийства Эллен Коул.

Эта теория настолько смешна, его рассуждения столь нелепы, что я почувствовала облегчение. Никто не поверит в его правоту.

— Вы считаете, я убила незнакомца, дабы сохранить работу у мистера Монка? Вам известно, сколько он мне платит?

— Вы сотворили это не из-за денег, а из-за влюбленности в него.

Сюрпризы так и сыпались из Ладлоу. Это самое глупое из всех обвинений.

Дишер ахнул и уставился на меня. — Правда?!

— Конечно, нет! Я не люблю его.

Я пожалела в тот же момент, когда вылетели слова.

Они причинили боль Монку. Я видела. Его тело, казалось, прогнулось от боли. Я разбила его сердце, хотя он-то меня не любит. Не так, как он любил Труди, или я — Митча.

— Я не это имела в виду, — покраснела я. — Я дорожу Вами и забочусь о Вас, но не так, как это выкручивает Ладлоу.

Я чувствовала себя отвратительно и ненавидела Ладлоу — он вынудил меня сказать обидные и ранящие слова близкому человеку. Это преступление, и я желаю найти способ наказать его.

Но в данный момент я лишь отбивалась от накатывающейся волны обвинений. И она не утихала.

— Вашим протестам было бы легче поверить, если б не столько исчерпывающих доказательств. Полагаю, тут есть и моя вина. Во вторник Вы купили подписанный экземпляр моей новой книги «Последнее слово — смерть», которая Вас вдохновила на дьявольский замысел.

— Я не читала Вашу книгу, — отрезала я.

— Ну, конечно, прочитали. Я попросил лейтенанта Дозьера кое-что проверить, — с ухмылкой парировал Ладлоу. — Он обнаружил, что в ночь на вторник Вы посетили веб-сайт «Сокровища Кэссиди», где своей кредиткой расплатились за покупку набора челюстей аллигатора со срочной доставкой на дом в Сан-Франциско.

— Неправда, — глухо возразила я. Нужно опровергнуть его слова фактами и рассуждениями, но я не могла. Фактов нет, да и рассуждать не было сил.

— Мы нашли упаковку в Вашей мусорной корзине, — Ладлоу указал на капитана Топлина, о присутствии которого я уже позабыла.

Топлин полез в коробку с вещдоками и вытащил мешок для улик с рваной картонной коробкой почтовой службы «ФедЭкс» и упаковкой с наклейкой «Сокровища Кэссиди».

— Кто угодно мог заказать, использовав мою кредитку, отправить заказ сюда и украсть тем утром с крыльца, — защищалась я. — Я не возвращалась из Лос-Анджелеса до среды.

— В тот день Вы и подожгли машину в Вашингтон-парке и украли «Челюсти жизни» из пожарной части, где работает Ваш любовник, — продолжил Ладлоу. — Вот откуда Вы знали, где их достать. Готов поспорить, у Вас даже есть ключ от здания.

— Той ночью я находилась дома с дочерью!

— Вы провернули все, когда она спала. Вы, скорее всего, убедились, что она не проснется, подменив ее болеутоляющее на снотворное.

— Я не опаивала дочь, у меня нет ключа от пожарной части и Джо Кокрэн не мой парень!

Я заорала. Не могла сдержаться. Сердце колотилось от ужаса, тело трясло от адреналина.

— Если он не Ваш парень, объясните, почему у Вас лежит его футболка? — Ладлоу снова указал на Топлина, который вытащил мешок с футболкой Джо. — И почему он провел с Вами здесь утро четверга? Можете не лгать. У нас есть показания соседей, видевших его.

Стоттлмайер и Дишер смотрели на меня с сомнением и разочарованием, а Монк с грустью. Единственный человек, глядевший на меня с симпатией и пониманием, — Шарона, но она сама оказалась в схожем положении.

— Тогда я впервые увидела Джо после месяцев расставания, — оправдывалась я. — Он заехал, чтобы попросить мистера Монка найти спасательное оборудование.

— И Вы рассказали Монку об этом? — Ладлоу укоризненно ткнул в меня пальцем. — Нет, Вы скрыли. Почему? Потому что знали, Монку сообщат о деле Вебстера в ближайшее время. И Вам не хотелось, чтобы украденные «Челюсти жизни» были у него на заметке. Иначе он бы быстро сопоставил факты и вышел на Вас, вместо месяцев вращения в кругах тщеты.

Круги тщеты. Я стану персонажем дрянной книжонки.

— Я не рассказала по другой причине, — воззвала я к людям, в надежде, что кто-нибудь прекратит мою муку.

Разве они не видят, что Ладлоу играет с фактами, как дурачок с соплями?

Почему Монк просто молча стоит? Почему не срежет писаку, ловко опровергнув каждое из нелепых обвинений?

Не потому ли, что он ему поверил?!

Я посмотрела боссу в глаза. По крайней мере, попыталась. Он не ответил на мой взгляд.

— Я не хотела отвлекать Вас от дела Эллен Коул. Чем раньше Вы бы выяснили, кто ее убил, тем скорее освободили Тревора, и моя жизнь вернулась бы в норму.

Мне необходимо, чтобы он мне поверил. Если нет — я погибла. Джули пропадет. Все пропадет.

— Пожалуйста, мистер Монк, скажите хоть что-нибудь, — умоляла я.

Но он молчал.

— Что я и говорил, — радостно потер ладошки Ладлоу. — Чтобы сохранить свою жизнь без изменений и услать Шарону прочь, пришлось убить человека. Вы превратили «Челюсти Жизни» в «Челюсти Смерти».

— «Челюсти Смерти», — благоговейно повторил Дишер. — Отличный заголовок для книги.

— Не будет никакой книги, — окрысилась я, — потому что все его слова — ложь.

— Ваш вчерашний звонок Джо оказался для Вас роковым. И для Шароны тоже. Когда я услышал, что Вы любезничаете с пожарным, все встало на места. В одно волнующее мгновение я понял, как сфальсифицировано нападение аллигатора. Как только я узнал, что «Челюсти жизни» украдены из пожарной части Вашего любовника, стало ясно, что Вы — убийца. Остальное элементарно.

— Остальное? — спросила я. — Не было никакого остального.

— Рональд Вебстер работал недалеко от Вашего дома, именно так Вы и выбрали его в качестве жертвы в четверг вечером.

— Впервые я увидела Рональда Вебстера на месте преступления на пляже Бейкер.

— Это ложь, и я могу доказать, — Ладлоу поманил Топлина с чертовыми мешками вещдоков.

На этот раз Топлин поднял мешок с крохотным листом бумаги.

— Что это? — спросил Дишер.

— Квитанция, прилепленная к коробке с пиццей с кухни Вебстера, — объяснил Ладлоу. — Он ходил в пиццерию Сорренто в четверг вечером, как и Вы, Натали. Тогда-то Вы и назначили его жертвой.

— Я его не видела!

— Квитанция с проштампованным временем показывает, что он получил десятипроцентную скидку на пиццу, поскольку он находился там одновременно с Вами и Вашей дочерью. Он получил скидку, воспользовавшись предложением на гипсе Джули. В этот момент Вы и выбрали его в качестве случайной жертвы.

— В ресторане огромное количество людей, — заметила я.

— Но выбрали Вы именно его. Его дом Вы посетили, когда заснула Ваша дочь. Его Вы убили.

— Мое нахождение с ним в одном ресторане в одно время еще не делает меня убийцей.