Глава 22. Мистер Монк и человек, который не был собой

Все кроме доктора Хетцера перебрались в гостиную для сотрудников морга, чтобы обсудить дело за чашечкой дрянного кофе подальше от выпотрошенного трупа. Впятером уселись плечом к плечу за крошечный столик, переговариваясь под гул автоматов и стробоскопное моргание лампы дневного света, вызывающее головную боль.

Я бы предпочла тишину прозекторской.

— Что нам известно о Рональде Вебстере? — начал Ладлоу.

— Нам? — хмыкнул Монк. — Вы просто гость в этом морге, приятель. Я же сертифицирован штатом Калифорния в удалении крови и телесных жидкостей, дезинфекции, дезодорации и стерилизации в рамках федерального закона об утилизации медицинских отходов Федеральной программы здравоохранения!

— Правда? — удивилась я.

— Хочешь, покажу свою карточку?

— У Вас есть карточка?

— Она ламинирована, — он открыл бумажник и с гордостью достал сертификационную карту с государственной печатью.

— Ну, разумеется! — засмеялся Стоттлмайер. — Он бы и себя заламинировал, если б мог.

— Я пробил по базе отпечатки Вебстера и ничего не нашел, — доложил Дишер. — Поэтому пришлось копнуть глубже. Оказывается, он разделял номер социального страхования с другим Рональдом Вебстером, из Бьютта, Монтана.

— Наш покойник жил под чужим украденным именем, — размышлял Ладлоу. — Значит, он прятался от кого-то или от чего-то.

— Еще одно блестящее наблюдение, — съехидничал Монк. — Не знаю как другие, но я впечатлен.

Ян Ладлоу ничем не заслужил подобное отношение. Я восхищаюсь боссом, но иногда он невероятно и по-детски мелочен, чувствуя угрозу по отношению к себе. Когда он ведет себя таким образом, мне хочется отправить его в свою комнату, чтобы восторжествовал покой.

Единственный человек, при подобных ситуациях выглядящий плохо, — сам Монк, но он всегда слишком занят, чтобы признать свою неправоту. Опять же, он не замечает и не заботится о том, как выглядит в глазах окружающих.

Капитан посмотрел на него. — Сам-то можешь поделиться чем-то полезным?

Монк нахмурился и скрестил руки на груди. — Нет.

— Как насчет сегодняшних сведений? — напомнила я.

— Это не имеет значения, — надулся он.

— Нет, имеет! — настояла я.

Я рассказала о беседе с отцом Боуэном в миссии Долорес, куда Рональд Вебстер, или как там его звали на самом деле, приходил каждый день, облегчая чувство вины за сбитую в аварии и брошенную Полу Дэлмас. Сообщила, что Вебстер признался отцу Боуэну в преступлении и многие годы анонимно посылал деньги пострадавшей.

— Я бы такого даже не смог придумать, — изумился Ладлоу.

— Интересно, знает ли священник что-нибудь еще? — поинтересовался Рэнди.

— А мы спросим у него, — решил Стоттлмайер, — на этот раз официально. Продолжай, Натали.

Я поведала, что доктор Дэлмас не знала сбившего ее человека и никогда не пользовалась присланными деньгами.

— Но она призналась, что в течение многих лет несколько раз встречала его. Ее муж и сын на этой неделе уехали в Сан-Диего, а в четверг вечером, по ее словам, она принимала ванну дома.

— Может, она и виновата, что натравила аллигатора на Рональда Вебстера, — предположил Дишер.

— Нужно получить ордер на обыск ее дома и офиса, — согласился Стоттлмайер.

— Что надеетесь найти? — встряла я.

— Любые доказательства факта, что она была на пляже Бейкер или что у нее есть аллигатор.

— Возможно, ее муж и сын на самом деле не в Сан-Диего, — присоединился Дишер, — а их тоже сожрали.

— Интересная версия, — похвалил писатель.

— Пустая трата времени, — махнул рукой Монк. — Доктор Дэлмас не убивала Рональда Вебстера.

— Тогда кто? — спросил Ладлоу.

— Кто-то другой, — пожал плечами босс.

— Блестящее наблюдение, — отомстил писатель.

Монк заслужил.

— Здесь мы ответы не найдем, — прервал перепалку Стоттлмайер и поднялся, показав тем самым, что обсуждение закончено. — И я могу предложить только одно место, откуда можно начать поиски.

Пока мы ехали к месту жительства Рональда Вебстера, позвонила Джули с просьбой остаться ночевать у подружки. Я с удовольствием разрешила, поскольку подружка — коллега по команде, и мне не придется отвозить ее на воскресный матч.

Такие ночевки значительно облегчают жизнь, так как мне не приходится беспокоиться, чтобы кто-то приглядел за Джули, если в воскресенье мне придется работать. А в этот раз все вело к этому.

Заодно я смогу посвятить целую ночь себе — и это огромная редкость — наслаждаясь объятиями одного пожарного, если он, конечно, не на службе.

Я не пересмотрела своего решения не связывать судьбу с Джо. Это даже не совсем связь. Так, временное подобие связи, которую легко прервать.

Идеальная ситуация, по крайней мере, так я пыталась убедить себя, проезжая через район Мишен к шоссе 101 и промышленной набережной.

В Сан-Франциско быстро развивается рынок жилья, перестроенного из промышленных объектов, и в чем нет недостатка, так это в заброшенных и ветхих помещениях. Я не нахожу прелести в жилье, переоборудованном из завода, но есть люди, готовые вбухать миллионы за сомнительную «привилегию».

Рональд Вебстер жил в таком переоборудованном помещении, единственном реставрированном в ветшающей части района Мишен. Большой рекламный щит на стене здания изображал роскошные мезонины, доступные для покупки и немедленного заселения.

Опять же, я не считаю привлекательным проживание в помещениях, роскошно убранных внутри, но отвратительных снаружи, но я не богатый утонченный горожанин. И даже не бедный утонченный горожанин.

Думаю, Рональд Вебстер тоже им не являлся, хотя этот скучный человек полон сюрпризов.

На второй этаж можно подняться на грузовом лифте, но из-за неприязни Монка к лифтам мы направились по узкой грязной лестнице.

— В этом здании четыре квартиры, по две на каждом этаже. Три из них не заняты и ожидают покупателей, — объяснил Стоттлмайер, пока мы тащились наверх два лестничных пролета. Дишер с Ладлоу поехали на лифте.

— Значит, никто бы не услышал звуков борьбы, — заметила я.

— Можно притащить сюда аллигатора, льва и моржа, и никто не заметит, — подтвердил Стоттлмайер.

На площадке второго этажа одна из огнеупорных дверей была открыта. За ней виднелась гостиная, отделанная хромом, стеклом и мрамором, поразительно контрастирующими с балками и кирпичными стенами. Все пространство заливал свет из незанавешенных окон и стеклянной крыши наверху.

Комнаты представляли собой кабины с перегородками из нержавеющей стали и матового стекла на колесиках, позволяющими обустраивать пространство как угодно. Комнату разделял еще и книжный шкаф на колесиках, забитый книгами в твердом переплете. Единственные помещения, огороженные капитально, — кухня и ванные, хотя некоторые из их стен тоже на колесиках.

Выглядит впечатляюще! И безумно дорого.

— Скромный продавец обуви мог себе позволить такое жилище? — задалась я вопросом.

— Он и не мог, — Стоттлмайер надел перчатки. — О покойном Рональде Вебстере известно меньше, чем мы думали.

— С каждым часом дело становится все невероятнее, — присвистнул Ладлоу. — Всегда удивляюсь, что можно обнаружить, если поскребешь поверхность жизни простого человека. Кто бы мог подумать, что у торговца обувью столько секретов!

Монк остановился и принюхался. — Пахнет бензином.

Капитан понюхал. Я тоже, но запаха не уловила.

— Солярка, регулярная или не этилированная? — уточнил Стоттлмайер.

— Не могу сказать, — ответил Монк.

Стоттлмайер покачал головой. — Я разочарован в тебе.

— Я тоже, — приуныл Монк. — Все из-за воздуха Лос-Анджелеса. Он разрушил мое обоняние.

— Я пошутил, — усмехнулся капитан. — Никто не может определить сорт топлива по запаху.

— Вы просто пытаетесь быть вежливым.

Ладлоу продефилировал к кухонному столику, на котором лежала коробка из-под пиццы с приклеенной квитанцией. Кончиком ручки он приподнял крышку, под которой скрывались три заплесневелых куска пиццы.

Доктор Хетцер уже сообщил нам о содержании его желудка.

— Теперь мы знаем, где он съел последний ужин, — констатировал Ладлоу, взглянув на квитанцию. — Пицца Сорренто. Интересно, он ужинал один или с убийцей?

Мы с Джули ужинали у Сорренто вечером в четверг. Был ли Вебстер там в это время? Может, мы видели его?

Мы могли столкнуться плечами с его убийцей, даже не подозревая! У меня по коже побежали мурашки.

Знаю, звучит надрывно и мелодраматично, но подумайте, что бы вы почувствовали, оказавшись на моем месте. Недалеко от нас в ресторане сидели убийца и жертва. Да, и много других людей, но жутко осознавать, что мы находились близко от зла, и не почувствовали ничего кроме запаха чеснока и горячего сыра.

Я призадумалась о судьбе, какой жестокой и непредсказуемой стороной она иногда оборачивается. Разумеется, будь она другой, ее бы не называли судьбой. А, скажем, удачей.

Поэтому я решила, что Рональда Вебстера настигла судьба, а меня и Джули спасла удача.

Монк разглядывал шкаф Вебстера, словно он на вечеринке, а не на осмотре возможного места преступления.

— Вебстер — Ваш поклонник, — он указал писателю на шкаф. Пять или шесть романов Ладлоу в суперобложке выстроились на полке.

— Как и миллионы других читателей, — отмахнулся Ладлоу.

— Иначе как бы Вы позволили себе «мерседес»?

— Я многим обязан своим почитателям, но и они немало от меня ожидают. Например, новую захватывающую детективную историю каждые девяносто дней.

— У Вебстера нет Вашей последней книги, — заметил Монк. — Ему не представилась возможность прочесть ее.

— Если бы представилась, — усмехнулся Стоттлмайер, — возможно, он не пустил в дом человека с аллигатором.

Дишер вышел из-за перегородки из матового стекла, за которой находилась ванная.

— Взгляните-ка туда, — мотнул он головой.

Мы пошли за ним и увидели джакузи на платформе, покрытой травертином. Я серьезно задумалась о карьере продавца обуви.