Глава 5
Карл
— Ну, вот и все. По крайней мере, ты потрахался. — Я бросил на Рика сердитый взгляд. — Лучше, чем просто дрочить. Я же говорил, что это пустая трата времени.
Улыбка Рика ничуть не ослабла.
— Она вернется.
— Конечно. В этом году, в следующем году, когда-нибудь никогда.
Я прошел в ванную и почистил зубы, выпустив первую струю утренней мочи все еще полутвердым членом. Рик всегда получает чертову киску первым.
Он появился в дверях, и я увидел в зеркале, как блеснули его глаза.
— Она все еще заинтересована. Она так сказала.
— Значит, ты видел, как она уходила? И не подумал сказать ей, что она может остаться и заработать остальную часть денег?
— Она пошла разбираться со своей лошадью. Утренние дела в конюшне.
— Великолепно, — закатил глаза я.
— Тебе почти нечего сказать, а ты ведь самый большой жаворонок, которого я знаю.
— Я должен быть жаворонком.
— Она тебе тоже нравится, — ухмыльнулся он. — Я знаю, что она тебе нравится. Знаешь, все в порядке. Ты можешь позволить своей короне мудака немного соскользнуть.
— Мы не знаем ее, — совершенно искренне заметил я. Мы ее не знали. Ни черта о ней не знали. Не считая того, что она красивая девушка, которая любит лошадей. И член Рика.
Он погладил себя в дверях, и было очевидно, почему все так любят член Рика.
— Надо было настоять хотя бы на минете, прежде чем она сбежала.
— Теперь твоя очередь, — сказал он. — Все справедливо.
— Не думаю, что она заинтересована в моей очереди.
— Чушь собачья, — рассмеялся он. — Вот всегда ты такой.
— Так всегда бывает. Ты увлекаешься, влюбляешься в каждую в ту минуту, как они входят в дверь, укладываешь их в постель и разглагольствуешь, а потом устраиваешь мне большой сюрприз, когда через несколько месяцев все идет наперекосяк.
— Не в этот раз, сейчас все по-другому. Она другая.
Я почувствовал, что хмурюсь, но сдержался.
— Тогда давай расскажем ей, в чем дело. Если она такая другая.
— Не начинай. — Он перестал поглаживать себя и бросил на меня взгляд.
— Я серьезно, Рик.
— Я тоже. Не начинай, черт возьми, — сказал он, а затем оттолкнул меня от унитаза, как только я закончил мочиться, и сел сам. Я закончил чистить зубы, улыбаясь над шипением и рычанием, с которыми тот справлял свою нужду.
— Мило.
— Ты, блядь, порвал меня прошлой ночью.
— И это сработало. Маленькая любительница кататься прибежала, не так ли?
— Ага, сработало.
Я взъерошил его волосы.
— Тебе чертовски понравилось это.
— А я и не говорил обратного. — Он улыбнулся мне, и снова эти чертовы щенячьи глазки. — Она мне действительно понравилась.
— Началось…
— Но это так.
Я прополоскал рот.
— Они тебе всегда действительно нравятся.
— Только не так. Она забавная и милая. Очень добрая, видно, что у нее хорошая энергия. Она ощущается…
— Тугой? — усмехнулся я. — Хорошенькая тугая дырочка, не так ли?
— Речь не об этом.
— Но она именно такая?
Он ухмыльнулся.
— Ага, так и есть.
— Надеюсь, это так. Мы достаточно ей платим.
Я прислонился к раковине, пока он вытирал свою жалкую задницу.
— Ты же не это имеешь в виду. Ты просто говоришь это, чтобы поворчать.
Он меня раскусил.
— Давай просто сначала подождем, появится ли она снова, прежде чем ты признаешься в своей вечной преданности, хорошо?
Я пошел одеваться, натягивая на ходу футболку, пока тот наблюдал.
— У тебя есть моя вечная преданность, Карл.
— Надеюсь, что это так. — Я достал из гардероба джинсы.
— Ты знаешь, что это так, — сказал он. — Я люблю тебя.
Чертов Рик и его проявления чувств.
— Спасибо.
Он спустил воду в туалете.
— И это все? — Он вымыл руки. — Спасибо?
— Спасибо. Большое спасибо? — Я застегнул джинсы.
Рик прислонился к дверному косяку, и в утреннем свете его тело казалось невероятным. Его член был толстым и идеально пропорциональным, блеск серебра в головке притягивал мой взгляд.
— И…?
— Что «и»?
— Ты собираешься сказать это?
Я притворился, что ничего не понимаю.
— Что сказать?
— Ты знаешь, что. Ты никогда, блядь, не говоришь это.
Я присел на край кровати, любуясь видом.
— Надеюсь, Маленькая любительница кататься не заставила тебя нервничать? Я едва до нее дотронулся.
— Дело не в ней, — сказал он. — Это касается нас.
Я скорчил гримасу.
— Боже правый.
— Я серьезно, Карл. Разве ты не можешь просто, черт возьми, сказать это?
— Я люблю твой тугой маленький зад, Ричард. Я его очень люблю.
— Прекрасно. — Его глаза потемнели, плечи напряглись, а движения были резкими, пока он вытаскивал одежду из комода.
Я рассмеялся.
— Ты такой чувствительный сегодня утром.
— Просто… неважно, Карл.
Он натянул боксеры, и я закатил глаза.
— Серьезно. Ты же знаешь, что мне не нужно произносить это дерьмо. Нам не по пять лет, Рик. Чего ты хочешь? Маленькие любовные сердечки и цветочные поцелуи?
— Неважно.
— Боже, Рик, что все это значит?
Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня твердым взглядом.
— Почему ты не можешь сказать это?
— Могу, — усмехнулся я. — Я просто не такой… сентиментальный.
— Не можешь, — проговорил он. — Это причиняет тебе неудобства, не так ли?
Я не ответил.
— Это потому что я парень? Я думал, что ты со всем этим справился?
Мои слова прозвучали резко.
— Я покончил с этим. Я уже давно обо всем этом забыл. Черт возьми, Рик, в лучшем случае это длилось всего одну гребаную неделю.
— Что тогда?
Я нахмурился.
— Как я уже сказал, я просто не такой расточительный в своих словах. Что это меняет? Я здесь. Ты прекрасно знаешь, как обстоят дела.
— Может, я хочу это услышать. Ты всегда хочешь услышать их ото всех остальных. Почему же ты не можешь сказать мне это?
— Это даже отдаленно не одно и то же. — Я поднялся на ноги. — Нелепая параллель. — Из-под одеяла выглядывала темная полоска кружева. Я вытащил ее. Трусики Кэтти. Не раздумывая, поднес их к носу. Вдохнул ее запах. Вкусно.
— Я просто хочу это знать. Приятно иногда это слышать, — вздохнул он. — Если только ты не...
Я провел вставкой между пальцами.
— Если только я не что?
— Не чувствуешь это.
— Что именно? — Кружева были прекрасны, и от них исходил восхитительный аромат.
Рик с несвойственным ему раздражением хлопнул ладонью по комоду.
— Просто забудь.
— И теперь ты будешь выходить из себя, да?
Он пожал плечами и собрался уходить. Но Рик никогда не уходит.
Это заставило меня потерять голову.
Поэтому схватил его за локоть, и его глаза расширились, когда я оттащил его назад. Он с глухим стуком врезался в стену, и я прижал его, уткнувшись в его плечом своим и стягивая с него трусы. И я сказал это. Несмотря на то, что от этих слов у меня скрутило живот, уязвимый, неуютный и чертовски неловкий, я сказал это.
— Я люблю тебя.
Его твердый член упирался мне в бедро.
— Скажи это снова.
Я взял его член в руку, обернув вокруг него кружевные трусики Кэтти. Он застонал, когда я обрабатывал его.
— Многого и не надо, да? — Я сжал его, пока тот не застонал. — Я люблю тебя, Рик. Поскольку ты, черт возьми настаиваешь, на том, чтобы услышать это. Я люблю тебя, я люблю тебя, я, блядь, люблю тебя. Сердечки, розы и гребаные сентиментальные поцелуи. Ты этого хочешь, Рик? Хочешь услышать, как я выставляю себя на посмешище? Это то, что делает тебя чертовски твердым, красавчик?
— Блядь, Карл. Ебать.
Его пальцы были на моих джинсах, и я почувствовал облегчение. Мои яйца были тугими и горячими, запах сладкой киски задержался на моем языке. Рик обвил меня руками и жестко начал дрочить мне. Быстро. Темп нарастал, пока я не заворчал ему на ухо.
Потом тот притянул меня к себе, прижал свой член к моему, и я застонал, когда его пирсинг вдавился в мой ствол.
— Ебать…
Он застонал для меня, затем просунул маленькие трусики Кэтти между нашей плотью.
— Трахнем ее. Мы оба. Я знаю, ты хочешь это…
Я подумал о розовом маленьком бутоне. Ее бритой щелке.
— Конечно, я, черт возьми, хочу это…
— На славу растянем эту пизду, Карл. Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Там будет чертовски тесно, Карл. Так чертовски туго.
— Блядь, Рик… — Ритм был безжалостным: бедра, член, пальцы.
Он облизал мои губы, и я пососал его язык. Потом ущипнул, сильно потянув штангу зубами. Рик застонал, и стало мокро. Я не отпустил его, а он извивался и корчился.
Я теснее прижался к нему, сильнее дергался.
Тот схватил меня за задницу, прижал к себе, и не было пальцев, только члены, члены и трущаяся плоть о плоть.
Я отпустил его язык, и Рик, закрыв глаза, прижался головой к стене.
— Я открою ее для тебя, Карл. Сделаю ее милой и широкой. Я знаю, что тебе нужно.
— Ебать… — зашипел я.
— Я заставлю ее принять, заставлю ее умолять… открою ее, пока ты не окажешься внутри, Карл. Ох, блядь, она будет такой чертовски тугой. Такой тугой маленькой ебанной пиздой.
— Я хочу… я хочу…
— Я знаю, — выдохнул он. — Наполнить ее, Карл. Наполни ее прямо сейчас.
И я кончил, брызгая и стреляя своей спермой на его чертов живот. На себя.
— Да… — прошипел он и тоже кончил. Я почувствовал его толчок, неистовую дрожь его члена напротив моего.
Задержал дыхание у его плеча, и он рассмеялся.
— Это было не так уж и трудно, верно? — проговорил он. — Три маленьких слова. — Он сделал глубокий вдох. — Скажи еще раз.
— Теперь ты испытываешь свою чертову удачу, — проговорил я.
Кэтти
В полдень я переступила порог, и мама вскочила из-за стола. Она в нерешительности стояла, пока я скидывала в коридоре ботинки.
— Что? — спросила я.
— Ты знаешь что.
Аргх. Я закатила глаза.
— Только не говори, что он и тебе позвонил. Ну что за гребаный мудак.
— Следи за языком, — сказала она, и я показала ей палец.
Я улыбнулась, и она тоже.
— Я не разговариваю с ним, — сказала я. — Пусть проваливает.
— Он сказал, что пытается дозвониться уже неделю.
— Нет, — возразила я. — Из его офиса звонят уже неделю. Он — нет. Он позвонил один раз. Чуть раньше. Я была занята.
— Семантика. Он звонит уже неделю.
— Мне плевать, что он скажет. Меня не интересуют никакие семейные сборища. Меня не интересует новое гребаное шоу пони Верити. Мне плевать, насколько прекрасна его чудесная жизнь. — Я вытащила из кармана телефон, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. — Мне действительно все равно. Я ничего не хочу.