Глава 26

Кэтти

Карл подъехал к моему дому и еще не успел остановить машину, как я открыла дверь.

Он обхватил мое запястье, удерживая меня.

— Кэтти, подожди. Мне жаль, возможно нам стоит… мы могли бы поехать домой, поговорить об этом… все обдумать…

— Хватит, — прервала его. — Я должна спросить. Мне нужно знать.

На мгновение я задержала на нем глаза, он беспокоился. Был напуган. Губы плотно сжаты, а взгляд печальный и потерянный, совсем не такой, как у Карла Брукса, с которым я проработала весь день. Но у меня не было на это времени, не сейчас.

— Я должна это сделать, — произнесла я. — Пожалуйста, отпусти меня, Карл. — Я вырвала у него свое запястье.

— Это уже вошло у меня в привычку — распускать язык, заставляя тебя бежать домой.

— Это не одно и то же, — заверила я. И так оно и было, совсем не то же самое. — Я бегу за ответами, а не убегаю прочь. Я — с вами, с тобой и Риком, независимо от того, что ты будешь болтать. Ладно?

Он кивнул, но не улыбнулся.

— Я подожду тебя, — сказал Карл.

— Ты не должен…

— Я буду здесь. Я никуда не уеду, Кэтти. Оставайся там столько, сколько тебе нужно. — Он переключил машину на нейтральную скорость и заглушил двигатель. — Проведи там хоть всю ночь, я все равно дождусь тебя.

Мне удалось слабо улыбнуться, но моя голова уже кружилась от воспоминаний и размышлений, сердце и живот — все перевернулось.

Всю дорогу сюда я цеплялась за то, что откровение Карла не может быть правдой, изо всех сил пытаясь вспомнить тот момент, когда впервые узнала, что мой отец не хочет меня знать. Что он бросил мою маму, когда та была беременной, и сказал, что не хочет знать никого из нас. Что тот знал, что я была ребенком, который рос всего в нескольких километрах, и что донор спермы не настолько заботился обо мне, чтобы хотеть быть рядом. Я ведь это знала, верно? Знала это с тех пор, как себя помнила.

И в этом была вся проблема. Я не могла вспомнить, когда не знала этого. Не могла вспомнить ни одного разговора из своего прошлого, который бы что-либо подтверждал. Но ничего конкретного, ни одного воспоминания.

Я всегда просто знала. Точно так же, как дышать. Точно так же, как я умела ходить, есть и спать по ночам. У меня были фантазии, что это неправда, что мой отец потерялся или был недееспособен, что тот сгинул в каком-то приключении где-то далеко, а не был обычным мудаком. Но я знала, что это были всего лишь фантазии.

А потом в один прекрасный день тот просто появился. И я была зла и расстроена тем, что он так долго не появлялся. Расстроена тем, что он не хотел меня знать.

Но я никогда не говорила об этом, уж точно не ему. Потому что не знала его достаточно хорошо, даже скорее — совсем не знала. И не искала ответов, потому что уже знала наизусть все детали истории, которые хотела знать. А тот был слишком хвастливым мудаком, чтобы опуститься настолько низко, чтобы извиниться, если бы мне хотелось этого.

Вот, что я думала. Знала. Вот, что случилось. Так оно и случилось.

— Тут какая-то ошибка, — сказала я. — Мама, наверное, обмочится, когда поймет, насколько глуп этот вопрос. — Я издала смешок, который был достаточно фальшивый, чтобы заставить меня съежиться. — Я просто не могу вспомнить подробностей. Вот и все. — Я вздохнула. — Вернусь, как только смогу.

Его взгляд пронзил меня насквозь.

— Забудь про меня, Кэтти, просто сосредоточься на себе.

Я кивнула и оставила его.

После ужина мама смотрела телевизор, какую-то глупую вечернюю шоу-викторину. Миска с недоеденными макаронами все еще стояла рядом.

— Привет, милая. Ты уже поела? На плите еще осталось немного пасты. — Затем снова повернулась к экрану. — Эдисон! Томас Эдисон! Это он изобрел лампочку! — Команда на экране дала неправильный ответ, и она вздохнула, покачав головой. — Тупицы! Где они вообще находят этих людей?

Я просто смотрела на нее, на маму, которая вырастила меня, которая любила меня, которая всегда была рядом. Потом села в кресло рядом с ней, примостившись на краешке, словно маленькая беспокойная птичка.

Я чувствовала себя такой глупой и так злилась на свое колотящееся сердце за то, что всего лишь подумала задать этот вопрос. Но мне это было необходимо.

— Мам, мне нужно спросить у тебя кое-что, и мне нужно, чтобы ты сказала мне правду, хорошо?

Та бросила на меня быстрый взгляд и подняла брови.

— Что такое? Боже, Кэтти, ты выглядишь так, будто увидела привидение. — Она поставила шоу на паузу и повернулась ко мне лицом.

Я вздохнула.

— Он ведь знал обо мне, не так ли? Донор спермы. Знал, что мы здесь живем, что я здесь. Он знал, правда? — Я улыбнулась, ожидая, что та рассмеется и удивленно посмотрит на меня.

Но этого не произошло. В действительности она выглядела так, будто увидела приведение.

— Что он сказал? — Ее глаза были так широко раскрыты. — Что он сказал тебе?

Я покачала головой.

— Ничего. Он не… он никогда ничего мне не говорил… — Я теребила подол своей юбки. — Он ведь знал, да? Знал обо мне?

Она молчала.

— Мам, скажи мне. — Я боролась с паникой. — Он знал обо мне? Он ведь знал, не так ли?

— Это все изменит. — В ее голосе звучала боль, и я чувствовала ее. Она вздохнула. — Мы решили, что не будем зацикливаться на прошлом… мы согласились…

Ее глаза наполнились слезами, и я почувствовала себя ужасно. Почувствовала себя дрянью. Виноватой, мерзкой и неблагодарной.

— Просто скажи мне, — просила я. — Пожалуйста, мам, просто скажи мне.

Та покачала головой.

— Он не… я не…

— Что «ты не…»?

Мама медленно, глубоко выдохнула и закрыла глаза.

— Я этого не сделала. Я не сказала ему.

У меня во рту пересохло.

— Обо мне? Ты не сказала ему обо мне? Почему? Почему ты не сказала? — Мои мысли путались, метались и роились в голове. — Ты хочешь сказать, что он ничего не знал? Он действительно не знал о моем существовании? Не знал, кто я? Ничего не знал? Мам, я не понимаю, я не… — Я подавила панику. — Почему?

— Кэтти, я…

— Почему? — настаивала я. — Почему ты не сказала ему?

Она немного помолчала.

— Кэтти, пожалуйста, постарайся понять. Мне было девятнадцать. Я сама фактически была еще ребенком. Без работы, без кого-либо, без него. Мне было больно, и я испугалась. Вот почему я не сказала ему.

Ужас. Это ударило прямо в живот.

— Ты солгала? Мне? Ты солгала обо мне? Ты солгала ему?

— Я не врала тебе, Кэтти… — Она взглянула на меня, посмотрела прямо в глаза. — Я просто скрыла правду. Ты была тогда маленькой. Хотя это не казалось правильным. Мне также никогда не казалось правильным говорить тебе это.

— Но я знала… что он уволил тебя… знала, что он бросил тебя…

Она пожала плечами.

— Ты собирала обрывки разговоров, подслушивала. Мои телефонные разговоры с друзьями, когда я думала, что ты играла. Милая, ты, словно губка, впитывала все, но я никогда не говорила тебе об этом. Никогда не лгала тебе, но и никогда не рассказывала тебе это. И ты перестала спрашивать, когда стала немного старше, ты перестала спрашивать.

— Но ты же солгала ему! Солгала ему обо мне!

— Потому что я испугалась! — призналась она. — Я была напугана!

Я в изумлении подняла руки. Я была в шоке.

— Чего? Чего ты испугалась?

— Испугалась его. — Она прочистила горло. — Не его, не в том смысле. Испугалась того, что он мог сделать.

— А что он мог сделать? — Мой голос звучал так плаксиво, так тихо. — Что же он мог сделать?

— Он же Дэвид Фэверли! У него были деньги, связи, адвокаты. У него был большой дом и пара детей, и семья! — Она сделала глубокий вдох. — Я боялась, что он заберет тебя у меня. Боялась, что он будет бороться со мной за тебя. Боялась, что он победит.

— Как он мог победить?! Ты же моя мама! Мое место рядом с тобой! Любой бы решил так, мам!

— Господи, Кэтти, сейчас я это знаю! — проговорила она. — Но тогда, когда я изо всех сил пыталась разобраться в своем дерьме, пыталась подготовить к появлению ребенка свою жизнь, которая не была готова для него, тогда это не казалось таким очевидным. — Мама посмотрела на свои руки. — Твой отец был великим человеком, могущественным. Он уже выкинул меня из своей жизни и заставил страдать, он уже забрал у меня все. Я не могла позволить ему забрать и тебя. Не могла доверять ему, особенно после того, как он со мной обошелся. А что, если он сделает то же самое с тобой? А что, если он причинит тебе такую же боль, как и мне? Я не могла, Кэтти… просто не могла…

— Значит, он ничего не знал? Он даже не знал, что я родилась? Ты не сказала ему, что я существую?!

Мама покачала головой.

— Он знал, что я была беременна. Он сам как-то это выяснил. — Она смахнула слезы, и у меня снова заныло в животе. — Он нашел меня раньше, чем это стало заметно. Спросил правда ли это, каковы мои планы, и я разозлилась. Сказала первое, что пришло в голову. Сказала, что тот опоздал, и я сделала аборт.

По моей коже пробежал холодок.

— Ты сказала ему, что избавилась от меня?!

Она кивнула.

— Не думай, что я сделала это с легкостью. Это было не очень приятно, Кейт. Ни капельки. Он выглядел так, будто мои слова причинили ему боль. Но и мне тоже было больно.

Я сморгнула слезы.

— Это то, что ты планировала? Избавиться от меня? Ты хотела избавиться от меня, мама?

Она взяла меня за руку и крепка сжала.

— Нет, конечно, нет. Я так сильно хотела тебя, Кэтти. Ты была для меня всем, с самого первого момента, как я узнала, что беременна. — Мама улыбнулась, но это была грустная улыбка. — Я не хотела нуждаться в нем, ни тогда, когда была беременная, ни потом, когда ты была маленькой. Думала, что расскажу тебе, когда ты немного подрастешь, но подходящий момент так никогда и не подворачивался. Мы были счастливы вдвоем, милая. Разве мы не были счастливы? — У нее потекли слезы. — Мы были счастливы. Ты была счастлива. Мы ни в чем от него не нуждались. Не единой мелочи.

Я покачала головой.

— Нет, нам ничего было не нужно. Я была счастлива. Но, мама, он был моим отцом. Он был моим папой.

Она кивнул.

— Я знаю. Знаю, Кэтти. Поверь мне, я знаю.

— Я думала, ему все равно. Думала, что он не хотел меня! — Я обхватила голову руками, борясь с тошнотой.