Монастырь! Даже разделяя боль Рули, Нона обнаружила, что та ничтожна перед тем ужасом, который обрушили на нее слова Шерзал. Лано Таксис в монастыре. Мысль о том, что Ара стоит в одиночестве на страже против сил Таксиса и ной-гуин, заставила ее упасть обратно в собственное тело. Ара! Она заставила Ару остаться. Она думала, что спасает ее!

Нона снова вцепилась в Рули, даже когда страх за монастырь пытался увести ее прочь. Шерзал все еще говорила:

— Но мне сообщили, что, даже когда мы откроем Ковчег, контролировать Луну может оказаться досадно сложным делом. Моя маленькая птичка говорит мне, что Настоятельница Стекло наставила вас, дети, на путь поиска книги, которая должна помочь в этом деле. Эта женщина — просто чудо. Я так рада, что она умерла. Но ее раздражающий ум — причина, по которой я не могу позволить себе не воспринимать эту книгу всерьез. Обладание этим знанием будет действительно вишенкой на торте. Вот почему я приказала привести сюда вас обеих. К сожалению, у вас нет с собой книги, но вы можете сказать мне, где она. И, если юная Джула действительно так прилежна, как говорит мне Джоэли, то, кажется, стоит потратить время на то, чтобы подвергнуть ее пытке, поскольку у нее есть необходимая нам информация, скрытая за этим простым маленьким личиком.

Нона приглушила боль Рули и мысленно заговорила с ней.

Я могу спасти вас. Я попробую открыть двери, но, если я не смогу пройти, мне придется взять под контроль твое тело. Ты действительно должна доверять мне, чтобы это произошло.

Рули даже не пыталась скрыть своего облегчения.

Ты можешь делать мне больно, а я буду сидеть и смотреть, как ты убиваешь эту суку. Но даже если ты возьмешь контроль, ты все равно останешься в моем теле... а я немного связана.

Вот почему я хочу сначала попробовать двери. Оставайся сильной.

Скорее, Нона! Он достает свой нож… и это должно быть легко по сравнению с тем, что собирается сделать со мной Сафира! Я не такая сильная как ты…

Нона вернулась в свое тело, тяжело дыша. Она посмотрела на глухую стену, запирающую коридор, и потянулась к ней камень-работой. Не требовалось большого мастерства, чтобы понять природу барьера. Она все поняла даже с расстояния в пятьдесят ярдов. Коридор был закрыт железной плитой толщиной в два фута.

Нона помолчала, обдумывая варианты. Путь-связь Чайник передавала пульсирующую смесь горя, гнева и страха, которая терзала обостренные чувства монахини, а также суету сражения. Боль от побоев Рули все еще пульсировала на конце ее нить-связи, но нарастающий ужас от приближающегося ножа затмил ее. Нона собралась с духом, чтобы присоединиться к подруге, но, даже когда она собралась, ее пронзило что-то гораздо более сильное, чем страх или ярость. Оно пришло из связи, которую она имела с Арой. Связи, в которой не было ничего, кроме угрюмого молчания с тех пор, как Нона покинула Скалу Веры. И вдруг эхо повторило первый шаг Ары по Пути, и отзвук зазвенел в ней громче любого колокола.

К тому времени, когда Нона пробилась в сознание Ары, ее подруга сошла с Пути и вступила в бой, настолько односторонний, что оборона дворца Крусикэла выглядела как встреча равных. Ара в одиночку сражалась среди леса колонн не с десятками, а с сотнями наемниками-пеларти.

За всем этим стоял Лано Таксис. Так сказала Шерзал. Его монета привела пеларти с ледяных окраин. Настоятельница Колесо сказала, что первосвященник приказал оставить Нону в монастыре. Золото Таксиса и влияние Таксиса подняли руку Первосвященника Невиса, чтобы оставить Нону одну перед монастырем и его корабль-сердцем. Только дальновидение Настоятельницы Стекло позволило ей сделать правильный шаг. Нона вспомнила обещание, данное умирающей женщине. Обещание, что она не выберет ни Красный, ни Серый, ни небесно-голубой Мистической Сестры, но возьмет черный Святой Сестры. Даже на смертном одре Стекло видела, кто заменит ее на посту настоятельницы и сколько благосклонности она заслужит таким жестом. Без доброй воли Колесо Нона осталась бы в монастыре, в милях от корабль-сердца, неспособная сотворить ни одно из чудес, которые она творила через нить-связи, и тех, которые она еще собиралась сотворить.

Нона сгорбилась, придавленная нерешительностью. Она чувствовала, как рука Настоятельницы Стекло лежит на ее плече, но не чувствовала направления. Даже легендарное предвидение старухи имело свои пределы. Она не могла предвидеть такого конца. Теперь это выпало на долю Ноны, и она чувствовала себя не в состоянии принять вызов. Ужас и боль Рули начали пронзать их нить-связь. Отчаянное изнеможение Чайник потянулось к Ноне через связь, которую они разделяли. В пяти милях отсюда другая подруга высвободила устрашающую силу Пути в попытке в одиночку уничтожить армию, посланную убить не Сестру Шип, а Сестру Клетку.

Нона не могла потерять Ару. Только не ее. С криком отчаяния Нона бросилась через коридор, подхватила корабль-сердце и побежала в темную комнату слева. Сияние корабль-сердца открыло то, что Рули мельком видела на своем пути, то, о чем говорила Зоул там, в черном льду. Огромное кольцо, слишком большое, чтобы войти в маленькую комнату через единственную дверь. Оно было прислонено к задней стене, слишком высокое, чтобы стоять вертикально. Его размеры и сигилы были идентичны тем, что были на кольце, через которое Зоул отправила Нону против ее воли три года назад. Не задумываясь, Нона прыгнула в круг. Она держала перед собой корабль-сердце, и кусочек ее тела напрягся, ожидая столкновения со стеной за кольцом.

ПЕЩЕРА, В КОТОРОЙ оказалась Нона, была слишком велика, чтобы свет корабль-сердца мог найти ее стены. Позади нее кольцо из странного кристаллического металла мягко покачивалось на своем ободе. Свечение от десятков сигилов, разбросанных по всему периметру, уже угасало.

На полу на несколько ярдов во всех направлениях лежали обломки песчаника, который когда-то покрывал кольцо. Осколки лежали в том же хаосе, в котором они приземлились три года назад, когда Нона появилась здесь. В тот раз она пронеслась гораздо больше пяти миль. Зоул бросила ее в другой двойник кольца, находившийся под черным льдом и в сто раз дальше.

Нона обнаружила это кольцо вместе с Арой и другими во время своего раннего исследования подземных пещер. Его охранял холотур, используя только страх. Те дни казались давними и простыми. Часть Ноны хотела, чтобы древняя магия могла отправить ее назад через годы так же легко, как через мили.

В то мгновение, когда погас свет большого круга, вспыхнуло корабль-сердце. Появились стены пещеры, нарисованные фиолетовым и черным, крыша наверху, увешанная нисходящим лесом сталактитов. Лужи покрывали волнистый пол, поверхность каждой все еще дрожала от сотрясения, вызванного появлением Ноны. Чувства Ноны тоже вспыхнули. Мир нитей, в котором висела тонкая, как бумага, реальность человечества, лежал обнаженным перед ее глазами. Ее камень-чувство неистовствовало, протягиваясь сквозь пронизанные пустотой просторы Скалы Веры, отдаваясь эхом в проходах, неизвестных человеку, крадясь тайными путями, обвивая спящую массу Стеклянной Воды; вес ее бесчисленных галлонов сдерживался такой тонкой каменной стеной…

Нона стряхнула с себя эти ощущения и не стала терять времени. Она побежала, следуя путями, которые она и ее друзья исследовали много лет назад. Ей потребовалось не больше пары минут, чтобы добраться до прохода, из которого она однажды с трудом выбралась в расщелину и добралась до места убийства Гессы.

Нона прыгнула к отверстию наверху и в течение трех ударов сердца выбралась из расщелины в пространство перед старым хранилищем корабельного сердца, из которого Йишт когда-то украла его.

— Ты нужно Лано, — обратилась Нона к корабль-сердцу. — Он тебя не получит. — Она прижала шар к гладкой стене прохода и приложила свою силу к камню. Мгновение спустя она отдернула руку. Корабль-сердце осталось, погребенное за дюймами камня, с немногими признаками беспорядка, которые выдавали его присутствие.

Голоса ее дьяволов взывали к ней в тишине, которая осталась теперь, когда ураган силы корабль-сердца больше не дул сквозь нее. Они говорили ей бежать. Взять корабль-сердце и сбежать через кольцо в какое-нибудь отдаленное место. Они шептали, что Ара — фальшивка, дитя Сис, выросшее на золоте. Они говорили, что Ара всегда видела в ней крестьянку, а не настоящую подругу. Они говорили, что Ара никогда не полюбит ее в ответ. И что, будь Ара на ее месте, она бы сбежала.

И Нона им поверила.

— Это не имеет значения. — Она побрела дальше по туннелю, прочь от корабль-сердца. Ее рассудок раскалывался, мысли метались то в одну сторону, то в другую, и Нона цеплялась за самые простые из своих истин. Те, что она нашла первыми. — Не важно, что она обо мне думает. Не важно, ненавидит ли она меня. Она — моя подруга. Я ее не оставлю.

Она бежала вслепую, следуя своей памяти об этом месте, проводя рукой по стене, падая, поднимаясь, ползая, извиваясь, и добралась до пещер Яблока. Ворота на лестницу Тени сдались под ударом ее клинков, она вышла и побежала через монастырь. Здесь она выросла, из маленького ребенка превратилась в молодую женщину, на которую Настоятельница Стекло нагрузила слишком много доверия.

В окнах горело немного света, но факелы окружали двор перед дормиториями, а на ступеньках сидела Сестра Шрам. Монахиня выглядела старше, чем Нона когда-либо представляла ее за своим столом в скриптории. На коленях она сжимала кухонный тесак. Над ней, из окон Священного Класса, куда под страхом побоев не допускались младшие послушницы, высовывались дюжины маленьких лиц. Они выглядели до смешного молодыми для поля боя.