17

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИЕ седьмому, оказались довольно напряженными. Никто в Мистическом Классе, кроме Ноны, Дарлы и Зоул, не ел. Госпожа Тень подсчитала неудачи патрульных на Тень-испытании и назначила семь дней без еды. Настоятельница распорядилась, чтобы седьмой день был исключением, вероятно, опасаясь, что непрерывный пост такой продолжительности может причинить физический вред некоторым из самых худощавых послушниц. Класс не воспринял наказание с юмором.

Сестра Колесо посвятила урок греху гордыни.

— Все мы не более чем веточка на великом древе Предка. Дары, которые дал нам Предок, предназначены для блага всех, а не для возвеличивания отдельного человека. Гордыня — это яд, который развращает. — Она перевела водянистые глаза на Нону. Та с трудом удержалась, чтобы не спросить, не была ли Избранная просто еще одной веточкой.

Сестра Ограда направила уроки Академии обратно к алгебре, как будто знала, как сильно Нона ненавидит ее. Из тех, у кого не урчало в животе, только Зоул удавалось справиться с каракулями букв и символов, которыми монахиня покрывала доску.

Сестра Яблоко посвятила два урока разбору тактики Ноны на испытании, удерживая возмущенное внимание класса на источнике их страдания.

— Если вы не можете замаскировать себя под кого-то другого, то иногда можно замаскировать других под себя. Имейте это в виду. Если вы выслеживаете цель, у вас может возникнуть соблазн сосредоточиться на одном признаке, который нельзя отбросить. Возможно, рост. Возможно, цель потеряла руку. Такие маркеры могут быть надежными, когда цель не подозревает, что за ней следят, но если, наоборот, подозревает, то эти, казалось бы, уникальные маркеры могут быть именно тем, что использует цель, чтобы заставить вас потерпеть неудачу. Вы можете обнаружить, что преследуете другого очень высокого мужчину, другую однорукую женщину, и цель получила преимущество и-за вашей лени. — Она закончила шкатулкой. — Шкатулка здесь для того, чтобы преподать урок. Ее тайна раскрывается, когда сестры выбирают Серое. Теперь нам понадобится новый способ преподать этот урок. По крайней мере, на столько лет, чтобы пережить память монастыря. Шкатулка — урок для Сестер Благоразумия. Бывают случаи, когда надо быть тонкими и скрытными, обманывать и очень легко касаться. Но всегда были, есть и будут случаи, когда секунды истекают, и мы оказались в ситуации, когда необходимы насильственные и прямые действия. Никогда не будьте слишком сосредоточены на взломе замка и не забывайте, что дверь можно выбить.

На Мече продолжалось обучение фехтованию, но Сестра Сало пол-урока говорила о предстоящем Лед-испытании:

— Сестра Яйцо проведет с нами четыре недели, чтобы научить вас выживать на льду. Там вам понадобится не только поход-пальто и монастырские башмаки. Вам нужно будет изучить девять основных типов снега, узнать, как обнаружить и пересечь расщелину, как строить укрытия, готовить еду... и за четыре недели вы просто царапните по поверхности. На Лед-испытании погибло больше послушниц, чем на любом другом, так что будьте внимательны! Даже если вы прошли испытание Щита, у вас не будет под рукой Сестры Розы, чтобы попытаться исправить любые дыры, которые у вас появятся. На льду вы всегда будете в одиночестве, сколько бы послушниц с вами ни было.

Дни Ноны пролетали незаметно: уроки под угрюмым взглядом одноклассников, ночи в общежитии, полном урчащих желудков, перерывы в аркаде, где Ара и другие снова и снова проигрывали ее победу. И все это время Джоэли Намсис наблюдала за ней с едва заметной насмешливой улыбкой на губах. Ей не нужно было говорить. Гесса. Нона могла одержать победу в стольких монастырских играх, сколько ей заблагорассудится. Реальный мир лежал снаружи, и в тот единственный раз, когда этот мир достиг Сладкого Милосердия, подруга Ноны умерла. Йишт вышла наружу. Шерзал раздобыла корабль-сердце. Успех Ноны не значил ничего.

• • •

КОГДА НАСТОЯТЕЛЬНИЦА СТЕКЛО пригласила ее к себе, Нона понятия не имела, чего ожидать. Она подошла к двери дома, и на ее стук ответила Сестра Ведро, которая провела ее в кабинет Стекла.

Настоятельница сидела за своим столом с приветливой улыбкой и глазами, оценивающими Нону. Нона часто удивлялась, что в монастыре, полном женщин-атлетов, которые владели искусством Меча и умели убивать голыми руками, высшая власть покоится в ладони женщины, скорее похожей на обычную мать, немного полноватой, с седыми волосами, которая не продержится и нескольких мгновений против самой младшей пол-кровки хунска. Но потом Нона вспоминала, как на ладони этой старой леди появилась такая масса шрамов от ожогов — и в очередной раз получала ответ на свой вопрос.

— Нона, присаживайся.

Нона села и стала ждать.

— Твое выступление на Тень-испытании было триумфом.

Нона ждала «но».

— Но я хочу, чтобы ты подумала о том, какую роль ты сыграешь в более широком мире, — каким бы узким он ни был, — когда ты покинешь наш монастырь. Там не всегда можно победить. Ни один человек, независимо от того, каким количеством физических навыков он обладает, не может изменить ход войны или, например, подавить политическое восстание. Даже самые знаменитые из Мистических Сестер, с силой Пути, бегущей по их венам, не могут в одиночку победить целую страну или управлять населением.

Со стороны Сладкое Милосердие выглядит очень маленьким. Наша работа заключается в том, чтобы научить вас справляться с поражениями, а также научить побеждать. Мы не сумели научить тебя переносить поражения. Я говорю тебе это потому, что боюсь: время уходит, и, возможно, тебе придется не просто услышать урок, но пережить его.

Нона открыла было рот, чтобы объяснить — она усвоила этот урок, когда подвела Гессу, но ее губы не смогли произнести ни слова.

— Ты сильна, Нона, и осознала свое силу в раннем возрасте. Понимание того, что сила, которая влечет за собой власть, развращает, — более древняя мысль, чем язык, на котором мы ее повторяем. Все мы, занимающие положение, дающее власть над другими, подвержены этой болезни, будь то первосвященники, главные инициаторы, даже настоятельницы.

— Или императоры, — сказала Нона.

Настоятельница поморщилась.

— Некоторые истины лучше оставить скрытыми, дорогая. — Она взглянула на дверь и продолжила: — Церковь обладает властью, и инквизиция призвана уберечь ее от коррупции. Красное и Серое — это сила, и первосвященник должен следить за тем, чтобы те, кто направляет их, не сбились с праведного пути. Каждый член Красного и Серого — сила сама по себе; моя работа состоит в том, чтобы они помнили: их сила — дар, предназначенный для служения. И, конечно, есть корабль-сердца. Каждое из них — источник огромного потенциала... но развращают ли они тех, кто направляет эту силу?

Нона ничего не ответила. Она не знала ответов, за исключением того, что она уже была запятнана, и пятно на ней имело собственное имя.

— Я говорю тебе это, Нона, потому что впереди у всех нас трудные времена, и я хочу, чтобы ты верила в то, чему мы тебя здесь научили. То, чему я тебя научила. Когда в твоих руках сила, возникает искушение наброситься на то, что выглядит как несправедливость. И наши правила — это все, что у нас есть, чтобы не дать нам наброситься, потому что у каждого есть свое чувство справедливости. Сражения лучше вести внутри системы, даже когда она кажется сломанной. — Настоятельница вздохнула. — Ты молода, и я тебе надоела. Уходи. Но не забывай, что я тебе сказала.

Нона убежала, как ей было велено, но ее преследовала не скука, а множество забот, непривычных к такой молодой добыче.

• • •

— ГОТОВЫ? — ВСЕ ЧЕТВЕРО стояли вокруг колодца в прачечной. Теперь это был самый безопасный путь в пещеры. Поездки на седьмой день в Истину были приостановлены, чтобы инквизиция могла поближе понаблюдать за монастырем и его обитателями. У Брата Пелтера теперь было восемь наблюдателей — из Башни Исследующих прибыли еще двое.

— Готова. — Ара держала фонарь.

— Готова. — Джула заглянула в колодец.

— Для Гессы. — Рули кивнула.

— Для справедливости. Я собираюсь вернуть Сладкому Милосердию его корабль-сердце. Я собираюсь убить Йишт. И Шерзал заплатит кровью за свои преступления. — Три невозможные вещи, но всего несколько дней назад казалось невозможным пройти Серое испытание. Настоятельница предостерегла Нону насчет неудач, но в то же время советовала верить.

Нона перелезла через ограду и стала спускаться по веревке. Сейчас было невозможно пробраться невидимыми через колонны, но колодец доставил их туда, куда они хотели попасть — и гораздо быстрее. Они перестали притворяться, что уважают эдикт настоятельницы, запрещающий поиски под монастырем. Даже Джула не моргнула. Для Гессы.

Через некоторое время все четверо с мокрыми ногами стояли у края бассейна в подземелье под аркадой послушниц.

— Святые зубы! — Джула закрыла лицо руками. — Здесь воняет!

— Галлон сока водорослей. — Рули пошла за пустой бутылью, которую Нона не вернула на поверхность, и поставила ее рядом с бассейном.

— Пошли! — Джула взяла фонарь и пошла впереди.

Хотя расстояние от аркады послушниц до купола Предка не превышало ста ярдов, они почти час пробирались через извилистые переходы и узкие лазы, пока Джула не остановила их.

— Все, я привела нас туда, куда ты мне сказала. Но если корабль-сердце находилось под задней стеной купола... мы хотим подняться туда. Это должно быть недалеко. — Она указала на расщелину в потолке туннеля, в трех ярдах над их головами, окаймленную сталактитами.

— Тяжелый бросок. — Ара нахмурилась. Она вытащила из-за спины крюк и покрутила им вокруг руки. — Лучше надеется, что наверху есть хороший край. — Она ускорила вращение и, кряхтя от усилия, отпустила. Железный крюк полетел вертикально вверх, волоча за собой веревку. Мгновение спустя послушницы отскочили назад, когда он снова загремел вниз из расщелине.