Настала очередь Кеота замолчать. Он так притих, что, когда Нона вернулась к работе над цепью, она спросила себя, не ушел ли он совсем.

Час спустя она бросила цепь, чтобы дать мышцам восстановить свою скорость. Ее мысли вернулись к боли, причиненной Тураном Таксисом, и к угрозе его возвращения. Рана на носу все еще пульсировала и болела. Столько боли из-за такой мелочи. Она попыталась отвлечься.

Что там у Чайник? Нона не могла понять, как монахиня могла находиться внутри Тетрагода и сохранять нить-связь между ними такой незаметной. Чайник, должно быть, присоединилась к ней, когда лорд Таксис использовал против нее Беду. Нона надеялась, что Чайник не испытала всего этого ужаса. Мысль о том, что Чайник может подвергнуться пыткам, которые Туран Таксис запланировал для нее, наполнила Нону отчаянием. Она не думала, что можно добавить к пыткам что-то такое, что сделает их еще хуже, но заставить Чайник смотреть и разделять ее боль... Хуже этого нет ничего.

Обнаружив, что ее мысли снова вернулись к тому, что ее ожидало, Нона заставила их пойти по новому пути. Очевидно, план Чайник залечь на дно сработал. Она только надеялась, что Зоул спряталась так же успешно.

Может быть, монахиня сбежала. И девушка со льда тоже. Кеот устал от усилий Ноны победить штырь, оставил надежду и, наверно, смирился с гибелью Ноны. Теперь он рассчитывал только на то, что она сможет, по крайней мере, покалечить одного из бессветных, прежде чем они обезопасят ее для следующего визита лорда Таксиса. Если быть честной, то и собственные планы Ноны не простирались дальше этого. Но для Ноны то, что за этим последует, закончится болью и смертью. Кеот, наверно, надеялся, что Туран Таксис станет его новым домом, когда этот человек, наконец, покончит с Ноной.

Не в силах отвлечься от лорда Таксиса и его планов, Нона вернулась к работе. Диск, поворот, диск, поворот. Одно усилие сменялось другим, каждое отнимало драгоценное время, поглощая интервал, через который Туран Таксис вернется со своего собрания. В перерыве, собираясь с силами, Нона попыталась представить, какое общественное событие могло привлечь Сис в эти бесплодные горы, которые она видела глазами Чайник.

Воображение подвело ее, и она вернулась к работе. Диск, поворот, диск, поворот. Она остановилась, чтобы рассмотреть штырь.

Он сдвинулся! Он повернулся!

Она попыталась повернуть штырь рукой, но он не поддался.

Действительно? Судя по голосу, Кеот отнесся к этому скептически.

Нона попробовала еще раз, намотала цепь и повернула. Потом опять посмотрела на штырь. Он снова сдвинулся. Я чувствую на нем раскрошенный камень.

Она попробовала еще раз, сначала налево, потом направо, прежде чем сжать штырь в кулаке. Я почти могу повернуть его...

Опять налево. Она опустилась на колени и схватила цепь поближе к штырю. Она дернула его вправо, и он слегка сдвинулся, заскрежетав о камень. Она повторила усилие, вправо, влево, вправо, дергая то с одной стороны, то с другой, и, вдруг, штырь освободился и повис на конце цепи. Невозможно. Чудо.

Нона встала, тяжело дыша. Она крепко прижала цепь к бедру, так что теперь та тянулась вверх от лодыжки.

Что теперь? спросил Кеот.

Это был хороший вопрос, на который у Ноны не было ответа.

В замке заскрипел ключ.

Еще один трюк, взвыл Кеот. Как и нож. Они наблюдали. Ждали.

Дверь камеры начала открываться. И вдруг Нона получила ответ на «что теперь?»

Теперь я убью столько из них, сколько смогу, прежде, чем они доберутся до меня.