Глава 29

Чарли́

Секреты не были секретами, если они не спрятаны. Те вещи, которыми мы открыто делились, о которых мы говорили, смеялись и даже плакали, не могли причинить нам вреда, потому что они были выставлены на всеобщее обозрение. Именно то, что мы скрывали, чем не делились, что скрывалось в тени – оно обладало силой причинять боль, вред и даже разрушать.

У нас с Ноксом они были у обоих – секреты, которыми мы не делились.

Возможно, дело не в том, что мы не хотели делиться. Просто мы не знали, как это сделать.

После ужина Нокс подошел к ящику в нашем шкафу и нашел мой пропавший вибратор. По-видимому, он вовсе не пропал, а был спрятан от посторонних глаз.

– У меня сложилось впечатление, что ты не против вуайеризма? – спросила я с ухмылкой.

– О, принцесса, это зависит от моего настроения, – он многозначительно приподнял одну бровь. – После того, как я идеально расположу твое сексуальное тело, как думаешь, мне стоит позвонить Айзеку?

– Нет, – ответила я слишком быстро.

Пока Нокс осматривал предметы в ящике, я встала позади него и обняла его за талию. Я не хотела, чтобы то, что он планировал, было наполнено признаниями. Я хотела убрать их с дороги, чтобы мы могли сосредоточиться на других вещах.

– Джейн была моей няней, – сказала я, прижавшись щекой к его спине.

Он не повернулся, но выпрямился. По тому, как напряглись его мышцы, я поняла, что полностью завладела его вниманием.

– Ты ей звонила или она тебе?

– Я позвонила ей.

– Почему ее звонок расстроил тебя?

Я пожала плечами от его тепла.

– Я думаю потому, что она одна из немногих частей моего детства, которую я не хочу забывать.

Нокс повернулся и обнял меня.

– Тогда не забывай.

В его устах это звучало так просто.

– Я люблю ее, как и должна любить... – я сжала губы между зубами, не желая плакать или портить настроение, которое он пытался создать. – Мне очень жаль. Я хотела ответить на твой вопрос, чтобы мы могли подумать о других вещах. – Я наклонила голову к открытому ящику. Рядом с розовым футляром моего вибратора лежали аккуратно свернутые куски черного атласа. Там были также свечи и множество других игрушек, которыми мы только начали наслаждаться.

До Нокса, я никогда не видела большинства аксессуаров. Мои щеки обдало теплом, я обдумывала свои новые знания. Кто бы мог подумать, что флоггер может быть таким эротичным?

Нокс потянулся к моему подбородку, зажав его между большим и указательным пальцами, и поднял мои глаза к своим.

– Я видел твои тени. Я хочу помочь избавиться от них твоим золотым глазам, сделать их ясными. Твои глаза ошеломляют, когда они сосредоточены и не наполнены заботами прошлого. Я видел, как они сияли от удивления, когда ты часами сидела и читала о вещах, которые утомили бы большую часть мира. Они были полны предвкушения, когда ты следила за каждым моим движением, гадая, что я буду делать дальше. Я обожаю эти глаза. Если ты говоришь о тенях, поделись ими со мной, они больше не могут там задерживаться.

Когда я попыталась посмотреть вниз, он удержал мое лицо неподвижным. Это было ошибкой. Мне не следовало отвечать на его вопрос, следовало позволить вечеру пройти так, как он планировал. Поскольку я не могла отвести взгляд, моим единственным спасением было закрыть веки.

Я так и сделала, позволив ресницам упасть на щеки.

– Нет, Чарли́. Посмотри на меня. Ты сама об этом заговорила.

Я посмотрела вверх.

– Ты сам спросил. Ты сказал, что заставишь меня рассказать тебе.

– Если бы я думал, что что-нибудь в этом ящике может стереть эту печаль, я бы не колебался, но, принцесса, ты единственная, кто может это сделать. – Он провел подушечкой большого пальца по моим губам. – Я не буду заставлять тебя рассказывать мне что-либо. Я хочу, чтобы ты сделала это сама. Ты понимаешь?

Я кивнула, несмотря на его хватку.

– Я буду задавать тебе вопросы. Скажи мне, что можешь.

Его слова напугали меня больше, чем то, что лежало в ящике. Сладкий удар плетью из узловатой кожи было бы легче вытерпеть, чем отвечать на вопросы… особенно правильно подобранные вопросы.

При этой мысли от страха сжалось горло. Тем не менее, мне удалось прошептать ответ.

– Я постараюсь.

Нокс закрыл ящик, и я преувеличенно выдохнула.

– Мне очень жаль. Твои планы были лучше, чем это.

– Не извиняйся. Мои планы могут подождать, – он нежно повел меня обратно в спальню. – Ты знаешь, где Джейн сейчас?

Я кивнула и глубоко вздохнула.

– Да, она в моем... в доме моих родителей. – Объяснение оставило кислый привкус на языке.

– Тебе неприятно говорить «родители», не так ли? – спросил Нокс.

Я кивнула снова.

– Ты сказала, что любишь ее так, как должна была любить... свою мать?

Я опустила веки.

– На самом деле я люблю свою мать. Но я причинила ей боль, – я покачала головой. – Я никогда не хотела причинять ей боль, но, тем не менее, она пострадала из-за меня. Я думаю, что в глубине души понимала это. Вот почему было легче…

– Уйти? – спросил Нокс.

– Да. Но она продолжает умолять меня вернуться. Я не могу, не могу этого вынести. При виде его мне становится физически плохо.

– Его? Твоего отчима?

– Да, – быстро ответила я. – Я не знаю, что хочу сказать. Наверное, я тоже люблю свою мать. Я держусь подальше, потому что, когда я рядом с мамой, я говорю вещи, которые его расстраивают. И за эти годы она заплатила за мои ошибки больше, чем я. – Мой голос упал до шепота. – И я дорого заплатила.

Плечи Нокса напряглись, он повел меня к кровати. Хотя мы оба были полностью одеты, он притянул меня ближе и обнял за плечи, и мы сели у изголовья кровати.

– Ты можешь сказать мне, что сделал этот ублюдок?

Восхитительный ужин из лазаньи и хлеба, который мы недавно съели, перевернулся у меня в животе. Может, это вино развязало мне язык. Тем не менее, моя грудь болела так, будто ее вскрыли, и грудная клетка была физически сломана. В этой боли было что-то мучительное, но в то же время освобождающее. Я хранила так много воспоминаний, упаковывала и хоронила их. Этот слом освободил их. В нескольких словах они больше не будут тенями, а светом в нашей темной комнате.

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Рука Нокса защищала меня и придавала мне сил, и я начала объяснять.

– Моя мать всегда терпела больше его гнева. Теперь, когда я стала старше и проницательнее, я задаюсь вопросом, просила ли она об этом, сделала ли это намеренно, чтобы пощадить меня. Все эти годы я думала, что ей все равно, думала, что она не видит. Она проводила дни в своей комнате, жалуясь на мигрень. Но теперь, когда я слушаю ее отчаянное желание увидеть меня, поговорить со мной и послушать Джейн, я думаю, может, было что-то еще, что маленькая девочка или подросток не видели, не могли понять.

– Твой отчим причинил боль твоей матери?

Я кивнула.

– Один раз? Дважды?

– Всегда. Насилие – психическое, эмоциональное, физическое. Как хочешь назови.

– Алекс, – сказал Нокс, и использование моего настоящего имени указывало на то, насколько серьезно он относился к этому разговору. – А как насчет тебя? Он издевался над тобой?

– Психологически. На словах. Я никогда не была достаточно хороша, ни в чем. Всегда позорила их. Никогда не был той Монтегю, которой должна была быть.

– Что он...?

Я облизала губы, чтобы продолжить.

– Я никогда об этом не говорила. Даже Джейн, но она знала. Она всегда знала. Она всегда находила меня и делала все, что в ее силах, чтобы помочь. – Я вздохнула. – Она часто говорила мне, что однажды я смогу уехать из поместья Монтегю и найду жизнь, которая сделает меня счастливой.

Я положила руки на грудь Нокса, маленькие белые пуговицы тянулись от его расстегнутого воротника до брюк. Тепло струилось сквозь тонкую ткань, пока его сердце билось ровно под моим прикосновением.

– Думаю, – заявила я с новой решимостью, – что нашла.

– Нашла?

– Нашла. Я знаю, что у тебя тоже есть секреты. Я знаю, что у тебя есть тени, но в твоих тенях мои кажутся менее угрожающими. Впервые я чувствую себя вольной говорить о вещах, которые я всегда держала в секрете. Я не хочу говорить тебе ничего из этого, чтобы ты исправил ошибку или что заставило бы тебя поделиться своими тенями. Я хочу сказать тебе, чтобы ты знал, что я тебе доверяю.

Я оглянулась на шкаф и закрытый ящик с секс-игрушками.

– Не только тело и безопасность, но и секреты и любовь. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, разве что к Джейн.

Глаза Нокса прищурились, он, казалось, обдумывал мое сравнение.

– Не сексуально... не так, как к тебе. Но сегодня, слушая голос Джейн, думаю, что всегда любила и была любима ею, больше, чем кем-либо в поместье Монтегю, я доверяла ей. – Я сглотнула, подавляя эмоции. – Ты и она. Вы единственные люди, которым, как мне кажется, я полностью доверяю. – Я пожала плечами. – С Челси была близка, но я никогда не рассказывала ей, что случилось. И моя мать, возможно, я должна ей больше, чем дала.

– Он прикасался к тебе? – напряжение на лице Нокса казалось почти болезненным.

– Не в сексуальном плане.

Рука, обнимавшая меня, ослабла.

Я продолжила.

– Он был поклонником телесных наказаний.

Нокс выпрямился, прислонившись спиной к спинке кровати. Когда я обернулась, то увидела, что его глаза закрыты.

– Когда... – начал он, – … я... когда ты укусила меня за лодыжку... – Он глубоко вздохнул и встал передо мной, так что мы оказались лицом к лицу. – Я думал, ты сошла с ума, но ты боялась... меня? Из-за него?

Казалось, это было так давно.

– Я была... – призналась я, – ...и зла, и напугана.

– О, черт. Чарли́, я не хотел…

Я коснулась его губ своими.

– Ты был... другим, – я почувствовала, как мои щеки заливает румянец. – Несмотря на то, что ты был расстроен, в тебе не было ярости. Ты сделал это... не в первый раз, но с тех пор... я думаю, мне это нравится. – Наши губы снова соприкоснулись. – Потому что, как только я впервые узнала о твоей миссии, преподать мне урок из-за подписания соглашения, я почти уверена, что причинение мне вреда или унижение не являлись твоей целью. Я верю, что ты этого не сделаешь. Я верю, что ты сделаешь все правильно, возьмешь боль и превратишь ее в удовольствие.