Я уставилась на океан, потом снова на него.

— Да. — Кивнул я. — У меня тоже.

Мы поженились на следующий день.

Я была одета в белое платье от «Oscar de la Renta».

Жених одет в черное.

Церемония проходила в присутствии наших самых близких друзей и семьи. Ничего простого, хотя у меня был всего один день, чтобы подготовиться.

Я готовилась к этому всю жизнь.

Все было чересчур. На пляже играла группа. Блюда готовил один из самых известных шеф-поваров в стране.

Много цветов.

Все, кого я любила, пришли.

И самое главное, в конце вечера я стала миссис Рен Уокер.

ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

КАРСОН

Сначала у Рен начались роды без фанфар, что удивило всех, включая меня.

Сорок недель и один день. Я был почти приклеен к ней. Она продолжала закатывать глаза и бормотать что-то о «защитных альфах, не знающих о силе и способностях женщины». Я имел несчастье ответить: «Громкие слова от того, кто не может дотронуться до пальцев ног».

И поплатился за это.

В ту ночь у нее начались схватки, но она до последней минуты уговаривала меня не везти ее в больницу. Она не хотела оставаться там дольше, чем необходимо.

Я это понимал.

Мы уже ссорились из-за того, что она не хочет рожать в больнице. Она хотела родить дома. Что вполне нормально, если бы ее беременность не считалась чудом.

Врачи вообще понятия не имели, как она забеременела. Это немного больше, чем чудо. Они предупредили нас, что Рен может не доносить до конца срока. И сказали подготовиться к потере.

Демоны закружились в ее глазах, когда они сообщили эту новость. Затем ее подбородок вызывающе вздернулся.

«К черту этот бред», — усмехнулась она, как только доктор ушел. Она решила, что современная медицина ни хрена ей не скажет. И независимо от того, была ли это судьба, чистая сила воли Рен или немного того и другого, наш ребенок рос без происшествий. Рен росла. Однако я видел призраков в ее глазах. Иногда я находил ее на полу в шкафу. Бродячей по дому посреди ночи, пытаясь убежать от прошлого.

Худшего не случилось.

Но врачи подчеркнули тот факт, что она нуждалась в тщательном наблюдении.

Мне нужно, чтобы она была в больнице.

Я сказал ей об этом.

Послышались крики.

Она ушла.

Но, к счастью, вернулась через пару часов, договорившись при условии, что мы будем останавливаться каждые пять минут.

— Не надо этого драматичного мужского дерьма, хватать меня на руки и мчать в больницу при первых признаках схваток, — приказала она.

Я с радостью согласился на это.

Итак, мы поехали в больницу с разницей в пять минут. Она проклинала меня и всю мою родословную каждые пять минут.

Я стиснул зубы, видя, как ей больно.

Нам показали ее личную родильную палату. Ее родителям позвонили, подругам тоже. Все было очень спокойно. Рен писала е-мэйлы.

Пока не стала чертовски бледной, а мониторы не начали выключаться, и весь мой мир не начал разваливаться на части.

Люди ворвались в комнату. Я беспомощно наблюдал, как они начали работать над Рен, настойчиво пытаясь оттолкнуть меня.

В какой-то момент врач оттащил меня в сторону.

— Сэр, частота сердечных сокращений у обоих снижается, — сказал врач. — Мне нужно знать, на ком сосредоточить внимание, если случится худшее.

Я уставился на него, все внутри затихло.

— Перестать ходить вокруг да около и скажи мне, что, черт возьми, ты имеешь в виду.

Губы доктора сжались в твердую линию, прежде чем он открыл рот и вздохнул.

— У вашей жены, и у ребенка замедление сердца. Вам нужно выбрать. Если все сводится к спасению одного, кого нам спасать?

Я уставился на этого человека, не подозревающего, в какой опасности он сейчас находится.

— У вас есть жена, дети? — спросил я.

Он моргнул, выходя из своего отстраненного состояния.

— Я не думаю, что…

— Отвечай на гребаный вопрос, — потребовал я.

Этот человек привык командовать, люди относились к нему с почтением.

— Если я выхожу из этой больницы без ребенка и жены, то сразу еду прямо к тебе, — сказал я ему. — Приставлю пистолет к голове твоей жены, нож к горлу ребенка и попрошу выбрать, кого убить.

Я позволил словам повиснуть там, оседая в воздухе. Это был врач из Лос-Анджелеса, и можно было бы с уверенностью предположить, что в прошлом ему угрожали люди. Но я сомневался, что когда-либо правда был готов на это.

Он выглядел так, словно вот-вот обмочится.

Затем я подошел к своей жене, на лбу у нее выступил пот, лицо покраснело, глаза были дикими от боли, страха и в основном решимости. Однако над этим выражением лица был ужас. Что-то вцепилось в нее, пытаясь забрать. Чудище, которое следовало за смертью. Я видел это много раз.

Только в самых страшных кошмарах я думал, что увижу этот взгляд в глазах Рен. Я скрыл от нее свой страх. Ей не нужно видеть поражение на моем лице. Не сейчас, когда она нуждалась в моей силе и вере в нее.

— Я не потеряю его, — сказала она сквозь стиснутые зубы.

Это мальчик. Мы выяснили это так быстро, как только смогли. На этот раз Рен не хотела сюрпризов.

— Я знаю, — согласился я. Моя женщина никому не позволила бы забрать у нас еще одного ребенка. Она бы сразилась с самим жнецом. Она боролась бы изо всех сил, чтобы произвести на свет нашего сына. До последнего вздоха.

К счастью, она отдала бы жизнь за нашего ребенка.

Вокруг нас разразился хаос, и я знал, что у меня остались считанные мгновения с ней.

— Я не потеряю тебя, — сказал я ей, в нескольких дюймах от лица. Я вцепился ей в шею. — Это твоя битва, дорогая. Только твоя. Я ничего не могу здесь сделать. Я не могу спасти тебя, моя женщина-викинг. Ты себя спасешь.

Ее глаза прояснились, когда она вспомнила разговор, который у нас был целую жизнь назад. Решимость сдвинула ее брови вместе. Моя женщина была измучена и испытывала боль, которую я не мог понять, но никто не посмел бы пойти против нее с таким выражением лица.

Даже смерть.

— Мистер Уокер, — прервал меня доктор. — Отпустите свою жену. — Его тон был ровным, отстраненным. В нем больше не было страха. Однако это все еще таилось внутри, подталкивая его вперед. Но он похоронил это, чтобы делать свою работу.

Спаси мою Рен.

Чтобы дать ему возможность сделать это, мне пришлось отпустить ее. Это шло вразрез со всеми моими инстинктами. Но здесь я бессилен.

Я прижался к губам Рен, задержавшись на мгновение дольше, прежде чем отступить.

Люди продолжали говорить мне, чтобы я вышел из палаты, но я не двигался. В конце концов они прекратили попытки, сосредоточив свое внимание на Рен. Вокруг нее было слишком много людей. Страх парализовал меня. Сработала сигнализация.

Я не знал, как Джею и Стелле удалось попасть в палату среди всего этого хаоса, и мои глаза скользнули по ним без интереса. Лицо Джея побледнело, когда он увидел сцену перед собой, затем он попытался вытащить Стеллу.

Она приблизилась ко мне и вложила свою маленькую руку в мою.

Я едва почувствовал.

— Нам нужно подготовить операционную, сейчас же! — крикнул доктор.

— У нас нет времени, — крикнул кто-то еще.

Ко мне подошла медсестра.

— Сэр, у вашей жены случилась остановка сердца. Сейчас мы делаем посмертное кесарево сечение, — сказала медсестра.

Я уставился на нее. В ее глазах стояли слезы. Она была расстроена. Доктор не был таким. Они приучили себя не заботиться о человеческой жизни так, как медсестры. Нельзя плакать над каждым человеком, которого не смог спасти. Я знал это, потому что моя жизнь была такой же. Мне наплевать на всех людей, которых пришлось убить. Они — моя работа. Ни больше, ни меньше.

Но этой женщине, стоящей передо мной, было не все равно.

Ей было не все равно, потому что она думала, что они вырезают ребенка из моей мертвой жены.

Стелла застонала рядом со мной. Это был первобытный звук. Из чистой боли. Я не смотрел на нее. Я не сводил глаз с медсестры.

— Вы ошибаетесь, — я четко произнес свои. — Ты пойдешь туда и скажешь доктору, что он заберет нашего сына в этот мир в целости и сохранности. Затем он позаботится о том, чтобы моя жена проснулась и обняла ребенка.

Она моргнула, глядя на меня.

— Сэр, я не уверена, слышали ли вы…

— Я прекрасно тебя расслышал, — процедил я сквозь зубы. — И ты прекрасно меня слышала. Повернись и напомни доктору об обещании, которое я дал насчет его семьи.

Мои слова тронули ее, страх отразился на лице. Я наблюдал, как она двигалась между телами, чтобы поговорить с доктором.

Затем я стал ждать. Жену и сына.

И надеялся.

РЕН

Дежавю было ужасающим.

Больничные запахи, яркий свет, крики людей. Руки на мне. Боль. Пустота.

Это было слишком чертовски знакомо.

«Я не могу спасти тебя, моя женщина-викинг. Ты себя спасешь».

Карсон был здесь. Он был здесь все время, напоминая мне бороться.

Прежде всего я почувствовала теплую, сухую руку в своей. Ощущения начали возвращаться к моему телу, и паника наполнила конечности, когда я снова почувствовала пустоту в животе.

— Где он? — я закричала, мой голос был скрипучим.

Я попыталась открыть глаза, но они были полны песка.

— Где он? — повторила я, на этот раз громче.

— Милая, все в порядке, он здесь.

Я открыла глаза в тот же момент, когда мне на грудь положили что-то теплое. Я уставилась в широко раскрытые, любопытные, ледяные голубые глаза.

Как у его отца.

Слезы текли по моему лицу, когда я подняла руку, чтобы погладить его маленькую щечку. Он поднял ручку, чтобы взять мой палец.

— О боже, — прошептала я, уставившись на него. — Страйкер, ты здесь.

— Детка, я понимаю, что ты прошла через войну, чтобы родить нашего сына, но ни за что на свете ты не назовешь его Страйкером, — сообщил мне Карсон.

Я хмуро посмотрела в его сторону, но не смела отвести глаз от нашего маленького мальчика.

— Он идеален, — прошептала я.

— Он вышел из тебя, — ответил Карсон серьезным от волнения голосом. — Конечно, он идеален.

Я наконец нашла в себе силы оторвать взгляд от своего ребенка, чтобы посмотреть в глаза мужу. Они были полны любви. И все же окаймлены чем-то другим. Остатки травмы, через которую он прошел, кусочки человека, которым он мог бы стать, если бы все было по-другому.