Изменить стиль страницы

ГЛАВА 43

ДЭШ

Мой телефон звонит восемнадцать раз по дороге домой. Пятнадцать из этих звонков от моего отца. Его голосовые сообщения граничат с истерикой. Первое начинается льстиво, прося меня вернуться и быть вежливым хоть раз в моем испорченном существовании. К пятнадцатому сообщению он покончил с криками и воплями, которые так часто звучали в сообщениях с пятого по четырнадцатое, и перешел к тихой и смертельно-ледяной ярости.

— Больше никакого Вульф-Холла. Больше никакого положения в «Ловет Истейт». Никакого титула. Никакой дорогой машины. Утром первым делом пригони «Мерседес» в Бостон, Дэшил. Я его забираю. Ты официально отлучен, мальчик.

Пакс морщится, втягивая воздух сквозь зубы, когда я проигрываю сообщение по громкой связи в машине, но я отмахиваюсь от него, потому что это хрень. В новогоднюю ночь мне исполнилось восемнадцать. Теперь он не может заставить меня что-либо сделать. Он может сам приехать и забрать свой уродливый «Майбах», если хочет забрать его обратно. Единственное место, куда я поеду на нем — это гребаный овраг. Стойте. Поправка. Я столкну его в овраг. Если собираюсь совершить самоубийство в машине в ближайшее время, то уж точно не в чем-то таком банальном, как гребаный «Майбах».

Пока Рэн скупал бары и дома за пределами кампуса, я разумно вкладывал свои деньги. Все деньги, которые я получил за эти годы, были вложены в фондовый рынок. Я получил приличную прибыль с каждого пенни. Если мой старик думает, что я приползу обратно в Суррей с поджатым хвостом, то он глубоко заблуждается.

Остальные звонки с номера, который я не узнаю. Идентификатор вызывающего абонента гласит: «Реконструкция и ремонт дяди Боба». Первые два раза я переключал его на голосовую почту, но звонивший не оставлял сообщения. Когда мой телефон звонит в третий раз, Пакс стучит по рулю «Чарджера», оскалив зубы.

— Черт возьми. Просто ответь, парень, или я выброшу эту чертову штуку в окно. От непрекращающейся вибрации у меня начинается мигрень.

Я закатываю глаза, но воспринимаю угрозу всерьез. Пакс не угрожает, если только не планирует довести дело до конца.

— Да?

— Дэшил. — Холодный голос на другом конце линии неожиданно заставляет мою руку пульсировать. Мое тело помнит владельца этого голоса, прежде чем я собираю воедино, кому он принадлежит. И тут я вспоминаю.

— Ох, отлично. Ты.

— Я, — соглашается Олдермен. — Дядя Боб. Твой дружелюбный местный автомеханик звонит с напоминанием о том, что скоро должна произойти замена масла.

— Ну что ж. Как бы мне ни хотелось поболтать, дядя Боб, на самом деле я этого не сделаю. Я скорее отрежу себе язык, чем еще раз поговорю с тобой…

— Дело сделано, — говорит он, громко вздыхая.

Я хмурюсь.

— Что значит «сделано»?

Олдермен цокает.

— А я надеялся, что ты проницательный семнадцатилетний парень.

— Восемнадцатилетний.

— Поздравляю, — говорит Олдермен. — Ты добрался до очередного дня рождения, не убив себя случайно.

— Есть ли какая-то цель во всем этом, или ты просто хотел позвонить, чтобы обрушить на меня оскорбления?

— Я позвонил, потому что хотел убедиться, что мы по-прежнему на одной волне, теперь, когда обстоятельства Карины изменились.

Олдермен ничего не говорит. Я жду. После долгого напряженного молчания, наполненного раздражением, мужчина говорит:

— Уверен, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я только что разговаривал по телефону с Кэрри. Сказал ей, что ее имя очищено. Ситуация в Алабаме больше не является для нее проблемой. Ее личное дело закрыто. У нее не будет никаких проблем, если ее остановят копы…

Я наклоняюсь вперед, игнорируя любопытное выражение лица Пакс.

— Подожди, что?

— Почему ты вообще так удивляешься? — рычит Олдермен. — Она только что сказала мне, что находится на вечеринке с парнем. Неужели ты думаешь, что я поверю, что парень — это не ты?

— Я весь вечер был в Бостоне на благотворительном мероприятии. Мы с Кэрри... — Я обрываю себя, когда вспоминаю, что Пакс сидит рядом со мной. Однако он знал, что мы были вместе, и достаточно проницателен, чтобы понять тот факт, что мы расстались вскоре после этого. — Мы с Кэрри перестали встречаться, как я и обещал.

Олдермен сухо смеется в трубку.

— Да. Хорошо, как скажешь, малыш. — Его голос сочится сарказмом. Думаю, он подозревает, что я лгу ему, чтобы избежать побоев. — В любом случае. Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты дал мне возможность разобраться с ситуацией, когда она в этом нуждалась. Теперь, когда все изменилось для Кэрри, полагаю, мне нечего будет сказать, если ты снова начнешь с ней встречаться.

Ты, должно быть, шутишь. Хотелось бы мне знать, где живет этот ублюдок. Я появился бы на его пороге и выбил ему гребаные зубы.

— Теперь мне можно с ней видеться?

Он хмыкает.

— Я встречался с тобой. Знаю, что ты за ребенок. Лучше дьявол, которого знаешь. К тому же ты со мной тоже встречался. И знаешь, что с тобой случится, если будешь плохо с ней обращаться.

У меня вот-вот случится эмболия.

— Я же так чудовищно плохо с ней обошелся! Ты заставил меня окончательно и бесповоротно разбить ей сердце. Ты же сам так сказал, помнишь?

На другом конце провода Олдермен смеется.

— Совершенно верно. Я сделал это. Купи ей цветы. Возьми с собой на выходные. Ты находчивый парень, Ловетт. Уверен, что ты все уладишь.

Почему люди продолжают это говорить! Я не находчивый парень. Я разозленный парень с раскалывающейся головной болью и непреодолимым желанием причинить длительный физический вред. Я сжимаю челюсти, резко выдыхая через нос.

— Не звони мне больше.

Когда вешаю трубку, Пакс смотрит на меня, ожидая объяснений.

— Что? — рявкаю я.

— Господи Иисусе, чувак. Что ты сделал с Мендосой? Мне было интересно, почему она смотрит на тебя злобным взглядом большую часть года.

— Не твое дело.

— Кто это был?

— И это не твое гребаное дело.

Пакс хмурится, бросая на меня опасный взгляд.

— Отлично, ублюдок. Как только мы вернемся домой, я выбью из тебя все дерьмо.

— Мы не вернемся домой.

— Черт возьми, еще как вернемся. Я должен выбраться из этого гребаного костюма.

Я открываю школьный справочник на своем телефоне. Ищу контактный номер того, кто сможет дать мне необходимую информацию. Вбиваю номер Пресли Уиттон-Чейз, нажимаю кнопку вызова, а затем подношу телефон ко рту Пакса. Он отшатывается, отпихивая его.

— Какого хрена, чувак?

— Веди себя хорошо и спроси хорошенькую рыжую, где она, Дэвис. Мы идем на вечеринку.

img_1.jpeg

Идея убийства не так уж и отвратительна. Не тогда, когда у вас был час, чтобы повариться в чем-то, и вы действительно позволили своему воображению взять верх. Мы подъезжаем к вечеринке, кишащей братанами, и я готов убивать. Я представил себе сцену, которую мы найдем внутри — Кэрри почти без одежды, трется о член какого-то парня из братства. Кэрри, оседлавшая какого-то чувака с плохой стрижкой, целующаяся с ним так, словно не трахалась уже несколько месяцев. Кэрри, прижатая к кровати, в то время как какой-то спортсмен и его друзья по очереди набрасываются на нее.

Вымышленные сценарии становятся темнее с каждым новым исполнением. Я очень слабо держу себя в руках, когда Пакс глушит двигатель «Чарджера», и я вырываюсь из машины.

— Вау! Притормози, придурок. — Пакс хватает меня за руку, дергая назад. — У меня такое чувство, что мы вот-вот сломаем здесь несколько костей. Обычно меня это устраивает, но на этот раз мне понадобится дополнительная информация, придурок. Кого мы бьем? И почему я должен был флиртовать с рыжеволосой, чтобы найти это место?

Стиснув зубы, смотрю на Пакса. Подумываю о том, чтобы ударить его, врезать так сильно, как только смогу, и убежать внутрь, но потом немного остываю. На этот раз он не сделал ничего, чтобы заслужить мой гнев. Он проявляет гибкость — сначала Рэн сбежал, потом я вышел из себя из-за отца и потребовал, чтобы мы ушли, а теперь это. Вполне разумно, что он может хотеть узнать, что, черт возьми, происходит. Я просто... не могу заставить себя сказать ему.

Я сжимаю переносицу.

— Слушай. Пожалуйста. Я не прошу многого. Не мог бы ты просто зайти внутрь и последовать моему примеру?

— Никаких объяснений? Вообще никаких?

Я качаю головой.

Парень раздувает ноздри, и я думаю, что он будет упрямиться — когда он не упрямился? — но затем резкость в его глазах исчезает, и Пакс пожимает плечами.

— Хорошо. Справедливо. Думаю, мне все равно больше нечем заняться.

Слава Богу. Я буду должен этому ублюдку. В современном, элегантном доме, куда нас направила Пресли, вечеринка в самом разгаре. Мы определенно находимся в нужном месте. Красные стаканчики. Студенческие футбольные майки. Плохая, бл*дь, музыка. Повсюду люди, и я не узнаю ни одного из них.

— Я так понимаю, мы ищем Кэрри, — говорит Пакс. — Можешь, по крайней мере, подтвердить это.

Я неохотно киваю.

— Ладно. Если найдем рыжую, мы найдем Мендосу, верно? — Прежде чем я успеваю согласиться с его логикой, он прижимает ладони ко рту и кричит: — ПРЕСЛИ!

Музыка гремит, но в другом конце гостиной море людей прекращают свои разговоры и смотрят на нас, разинув рты. Фотографии Пакса были расклеены по всем рекламным щитам от Таймс-сквер до Токио. Он ходил по самым известным подиумам в мире. Ему наплевать, когда на него смотрят. Я, с другой стороны, испытываю отвращение к этому опыту. И вздрагиваю под тяжестью всех этих глаз, но мой друг ухмыляется, снова крича во весь голос.

— ПРЕСЛИ МАРИЯ УИТТОН-ЧЕЙЗ! ГДЕ ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ?

Незнакомцы в гостиной обмениваются растерянными взглядами. Пресли Мария Уиттон-Чейз — это не то имя, которое человек забывает, услышав его... но здесь, похоже, никто его не слышал. А потом к нам приближается высокий парень в темно-синей куртке-бомбере, и он улыбается, его волосы чертовски идеальны, и я просто знаю, что это тот самый придурок, на которого запала Карина.