ГЛАВА 29

КЭРРИ

Когда просыпаюсь, над моей кроватью стоит полицейский и светит мне в глаза фонариком. Ровно за пять секунд я перехожу от полусна к чистому ужасу.

«Они пришли за мной».

«Они нашли меня».

«Они знают, что я сделала».

«Я должна была слушаться Олдермена. Мне следовало быть повнимательнее. Я должна БЕЖАТЬ!»

— Мендоса? Карина Мендоса? — Коп щурится на меня, снова направляя свет на мое лицо.

— Господи, Фредди, какого черта ты делаешь? Раздвинь шторы, парень. Ты доведешь девушку до сердечного приступа.

В комнату входит еще один мужчина, одетый в униформу, за ним еще один. Затем следует суматоха —солнечный свет, внезапно вливающийся в комнату; гул голосов, громких и тревожных, раздающийся в коридоре. Все это заставляет мою грудь сжиматься. Я не могу дышать.

— Прошу прощения. Эй, извините! Не думаю, что это подходящий способ найти ученика! — Голос директора Харкорта напоминает пронзительный визг, перекрывающий шум. Она протискивается в мою комнату. К ее уху прижат сотовый телефон, а волосы, обычно аккуратно собранные в пучок, растрепаны. На ней спортивные штаны и футболка, что просто уму не постижимо. — Одну минуту, Гарри. Могу я тебе перезвонить? Мне нужно быстро кое с чем разобраться. Да, да, именно так. Нет, я ненадолго. Хорошо. Пока.

Директор Харкорт встает между краем моей кровати и тремя полицейскими, стоящими на другой стороне комнаты.

— Джентльмены, не могли бы вы подождать снаружи, пока Кэрри оденется. Она сейчас выйдет, чтобы поговорить с вами. — Они тупо уставились на нее, как будто Харкорт говорит на другом языке. — Сейчас, пожалуйста, джентльмены. Как можно быстрее.

Они уходят, ворча, что она мешает полицейскому расследованию. Как только за ними закрывается дверь, директор Харкорт поворачивается ко мне.

— Есть что-то, о чем я должна знать, Карина?

— Что... что, черт возьми, происходит?

Харкорт прижимает край мобильного телефона ко лбу, взгляд блуждает по полу, пока она думает.

— Мары сегодня утром не было в ее комнате. Некоторые ее вещи исчезли. Мерси Джейкоби сообщила о ее исчезновении. Мы прочесали все вокруг в ее поисках. Я забыла, что ты поменялась комнатами и подумала, что ты тоже пропала, а потом вспомнила. Вы с Марой все еще близки, верно? Что произошло на той вечеринке прошлой ночью? Мерси говорит, что она была чем-то расстроена?

Это очень много информации, которую нужно переварить. Я качаю головой.

Расстроилась ли Мара? Нет, а вот Фитц да. И почти говорю об этом Харкорт, но ловлю слова прежде, чем они слетают с моих губ. Мне нужно быть осторожной. Я все еще не оправилась от того факта, что проснулась с копом, стоящим над моей чертовой кроватью. Я рада, что они пришли не за мной. Но теперь, похоже, Мара пропала? Это слишком много, чтобы осознать все сразу. Мне нужно немного подумать. Скажу сейчас что-нибудь не то, и кто-нибудь окажется в дерьме.

Я качаю головой. Закрываю глаза.

— Нет. Я... я так не думаю. Мне жаль. Могу я просто встать и собраться с мыслями? Я напишу ей и узнаю, где она. Уверена, что она не ушла далеко.

Пропавший студент — это большое дело. Мы все несовершеннолетние, и директор Харкорт и персонал являются нашими опекунами, пока мы находимся здесь. Они не должны выпускать нас из виду. Как только нам исполняется шестнадцать, у нас появляются привилегии, и нам разрешают уходить, после того как мы зарегистрируем наши планы в журнале в офисе. Мать Мары — чрезвычайно известный законодатель в Нью-Йорке. Если ее дочь улизнула, даже чтобы просто навестить друзей или что-то в этом роде, то Харкорт не поздоровится.

— Да, да, конечно. — Женщина сжимает переносицу, прикусывая нижнюю губу. — Серьезно. Если ты можешь дать мне какое-то представление о том, что здесь происходит, это будет очень большая помощь, Карина. Мне придется позвонить Олдермену, и…

Я сажусь.

— Зачем?

— Потому что ты одна из лучших подруг Мары. Полиция захочет тщательно допросить тебя, если мы не сможем ее найти. Олдермен зарегистрирован как твой отец в документах, которые я по закону обязана буду передать полиции. Так что было бы в наших интересах, если бы ты могла рассказать мне все, что тебе может быть известно... — Харкорт замолкает, ожидая, что я скажу ей то, что она хочет услышать: что Мара разозлилась после ссоры и решила поехать в Нью-Йорк, чтобы потусоваться со своей сестрой? Что она сбежала из города и направилась в Хэмптонс, забыв заполнить книгу отсутствия? Не знаю, что она хочет услышать, но я пока ничего не могу сказать. Сначала мне нужно поговорить с Дэшем и выяснить, что, черт возьми, я должна говорить.

Мара, вероятно, сбежала в Маунтин-Лейкс. Она темпераментна и вспыльчива, и если прошлой ночью поругалась с Фитцем или Рэном, а еще и с Мерси, то вполне могла решить, что ей нужно сделать грандиозную выходку. Все могло случиться после того, как я ушла с Дэшем и направилась в его комнату.

— Пресли, — говорю я. — Вы говорили с Пресли? Она может знать, куда ушла Мара.

Харкорт поджимает губы и качает головой.

— У Пресли проблемы с желудком. — Женщина ни на секунду в это не верит. Она знает, что у Прес похмелье. — По-видимому, девушка мало что помнит из прошлой ночи, а то, что помнит, не имеет никакого смысла. Пресли сказала, что доктор Фитцпатрик был на вечеринке в доме ниже по холму, что, очевидно, чистая фантазия. Уэсли ни за что не сделал бы такой глупости, как пойти на студенческую вечеринку и выпивать с учениками. — Харкорт внимательно наблюдает за моей реакцией. Предполагаю, что она надеется уловить что-то на моем лице, что могло бы сказать ей, правда это или нет, но я практиковалась в искусстве контролировать свои эмоции, когда это необходимо, и ничего не выдаю.

— Мне очень жаль. Сейчас я ничего не знаю. Но если вы позволите мне встать и взглянуть на мой телефон, я…

Женщина протягивает руку.

— Отдай его мне, пожалуйста.

— Что?

— Твой телефон. Полиция забрала у всех мобильные телефоны на случай, если Мара позвонит кому-нибудь из них. Они определенно захотят получить твой, а Олдермен не хотел бы, чтобы твой телефон попал в их руки. Он содержит конфиденциальную информацию.

— Какого рода конфиденциальная информация? — Неужели она думает, что я обсуждала там государственные секреты или что-то в этом роде?

— Номер телефона Олдермена. Электронная почта Олдермена. Информация, которая может привести заинтересованные стороны прямо к нему. Ты не... Послушай, просто поверь мне. Ты не хочешь передавать такие вещи полиции. Даже обычным копам, Карина. Если твой телефон окажется в ФБР или ЦРУ…

— В ЦРУ? — Пять минут назад мне снился сон. Я была в булочной, пытаясь купить рогалик, но они продолжали посыпать сливочный сыр разрыхлителем. Это было странно, но это утверждение еще более странно. Я не могу осмыслить все это.

Харкорт машет рукой.

— Твой телефон, Карина. За дверью стоят люди в форме. Ну же. Я серьезно. Если тебя хоть на йоту волнует Олдермен, ты сделаешь так, как я говорю.

Это единственное, что она могла сказать, чтобы заставить меня подчиниться. Конечно, я забочусь об Олдермене. Он защищал меня и следил за тем, чтобы я не попадала в неприятности в течение многих лет. Если тот попадет в беду из-за моего упрямства, я никогда себе этого не прощу.

Протягиваю ей телефон.

Она смотрит на экран и закатывает глаза.

— Господи, Карина. Восемь пропущенных звонков от Дэшила Ловетта. Я думала, ты умнее.

— Мы друзья. — Даже я слышу, как жалко и неправдиво это звучит.

— У таких парней, как он, нет друзей, Кэрри. У них есть завоевания и жертвы. Начинаешь как один, а заканчиваешь как другой. Если ты знаешь, что для тебя хорошо, то…

Громкий стук в дверь не дает ей закончить предупреждение. Входит полицейский постарше, который велел молодому копу перестать светить фонариком мне в глаза.

— Время действительно имеет значение, директор. В подобных случаях первые несколько часов жизненно важны.

Женщина наклоняет голову, сердито пыхтя, и выходит из комнаты.

Копы просят мой телефон. Я говорю, что потеряла его, они не верят, но ничего не могут с этим поделать, ведь не могут обыскать мою комнату без ордера. Они задают мне бесконечную серию вопросов, которые варьируются от обычных до возмутительных: Как давно вы дружите с Марой? Мара когда-нибудь выражала желание покончить с собой? Вы с Марой когда-нибудь вступали в какие-либо сексуальные отношения?

Отвечаю на все вопросы со стиснутыми зубами, гнев постепенно нарастает во мне, когда я все больше и больше думаю об этой ситуации. Я убью Мару, когда она в конце концов вернется в академию. Потому что так и будет. Девушка появится сегодня вечером, поджав хвост, и знаете что? Она будет жеманничать, дуться и придумает какую-нибудь жалостливую историю о том, почему ей пришлось сбежать посреди ночи, и все будут ее жалеть. Полиция отправится восвояси. Преподаватели Вульф-Холла будут кормить всех с ложечки одной и той же ерундой: мы просто рады, что она благополучно вернулась. Это все, что действительно имеет значение.

Никто не будет кричать на нее за то, что она устроила все эти неприятности. Никто не отчитает ее за всю эту панику и замешательство. Ей все сойдет с рук, а я все еще буду дрожать от беспокойства, что копы так жестко допрашивали меня. Это мой худший гребаный кошмар. Все, что потребуется — одна оговорка, одна неправильная фраза, которая не соответствует моим документам, слетевшая с моих губ, и я официально облажаюсь.

Тем не менее, я чудесным образом прохожу через сеанс допроса полицией без инцидентов. Когда выхожу из столовой, которую копы обустроили как временную зону для допросов, там стоит Дэш, подпирая стену, одетый так, как будто собирается идти на собеседование. Или похороны. В ту же секунду, как парень видит меня, он спешит ко мне, беспокойно проводя рукой по волосам. Дэш оглядывается по сторонам, проверяя, бог знает что, потом берет меня за руку и уводит прочь от толпы собравшихся там людей. От учеников, сплетничающих и теоретизирующих друг друга о том, в какое скандальное дерьмо могла вляпаться Мара. Он тянет меня немного дальше по коридору, подальше от любопытных глаз.