В 1944 году наша школа перебазировалась на прежнее место, под Рязань. Приятной новостью для всех стало не только возвращение в родные пенаты, но и организационные изменения, которых мы добивались в интересах подготовки кадров. Вместо эскадрильи боевой единицей школы теперь стал полк - у каждого свой аэродром, свое материально-техническое обеспечение. После уральских полевых площадок, где личный состав жил скученно, в землянках, рядом с самолетами, новые аэродромы были для нас настоящим раздольем.

Здесь я узнал и печальную весть - о судьбе Семена Александровича Шестакова, командира корабля, совершившего в свое время перелет из Москвы в Нью-Йорк. До весны 1943 года он летал на бомбардировщиках. Но потом, как рассказывал Борис Васильевич Стерлигов, стал настоятельно просить перевести его из АДД в истребительную авиацию: "Не люблю летать со штурманом. Хочу бить немцев на истребителе..." Стерлигов, как главный штурман ВВС, изложил просьбу Шестакова маршалу авиации А. А. Новикову и получил отказ: мол, поздно, возраст для воздушного бойца не подходит. Однако Семен Александрович добился своего: на одном из наших аэродромов был создан истребительный авиаполк, которым и поручили ему командовать.

Весной сорок третьего полк передислоцировался на Брянский фронт в 1-ю воздушную армию. Командир полка Семен Шестаков бесстрашно водил в бои молодых пилотов, его отмечали боевыми наградами. Однажды над линией фронта Шестаков встретил большую группу противника. Завязался тяжелый воздушный бой - звено "яков" против эскадрильи "мессершмиттов". В неравной схватке самолет Шестакова подбили, летчик выбросился из горящей машины с парашютом, а гитлеровцы продолжали расстреливать его длинными очередями до самой земли. Упал Семен на территории Сухиничского района. Смертельно раненного, его подобрали партизаны.

Движимые чувством глубокого патриотизма, с первых дней войны на фронте были и многие другие мои товарищи, уже известные читателю летчики: Г. Ф. Байдуков, М. М. Громов, А. Б. Юмашев, М. В. Водопьянов, Н, П. Каманин, В. М. Филин. Удовлетворили наконец и мою просьбу: я получил перевод в действующую армию.

К этому времени наша школа была преобразована в 1-ю высшую офицерскую школу ночных экипажей авиации дальнего действия. Вот итоги напряженной работы за четыре года: мы подготовили и отправили на фронт 307 экипажей бомбардировщиков Ил-4 - это около 1228 летчиков, штурманов, радистов, воздушных стрелков. Все экипажи были обучены полетам и боевым действиям ночью, в сложных метеорологических условиях. Сотни человек подготовлены и для боевой работы на самолетах Б-25 и Ли-2.

Мощными и действенными ударами по врагу бомбардировочная авиация внесла свой вклад в достижение победы. Родина высоко оценила подвиг советских бомбардировщиков: свыше 600 летчиков, штурманов и стрелков-радистов за мужество и, доблесть, проявленные в боях, были удостоены звания Героя Советского Союза.

Среди них одиннадцать наших выпускников: майор В. А. Каширкин, капитаны Н. Д. Авдеев, Г. Ф. Баженов, А. П. Рубцов, М. Т. Рябов, П. М. Фуре, А. И. Шапошников, старшие лейтенанты Ф. И. Титов, Н. Н. Харитонов, И. И. Яновский, лейтенант И. М. Глазов. Орденами и медалями за боевые заслуги были отмечены многие выпускники, а также командиры, политработники и преподаватели Рязанской школы.

С чувством глубокого удовлетворения я вспоминаю самоотверженную, безотказную работу своих помощников - начальника политотдела И. П. Березина, начальника штаба школы Л. А. Дьяченко, заместителей по летной подготовке В. К. Сабурова, В. И. Щелкунова, штурмана школы В. И. Малыгина, командиров учебных авиационных полетов Воробьева, Иванова, Орловского, Онисковича, Павленко.

Однако война еще продолжалась. Наши войска громили фашистов на территории девяти иностранных государств и, простившись с родным коллективом - теперь уже 1-й офицерской школы ночных экипажей, - я отправился во 2-ю воздушную армию - заместителем командующего.

Победы Красной Армии в 1944 году привели к выдающимся политическим и военным результатам. Германия лишилась своих союзников в Европе, оказалась в полной политической изоляции, но недооценивать ее силы было нельзя. У гитлеровцев насчитывалось еще около 3300 боевых самолетов, из которых около 2000 находилось на советско-германском фронте.

И вот в начале сорок пятого по плану Ставки Верховного Главнокомандования нашим войскам предстояло нанести сокрушительные удары по вражеским группировкам в Восточной Пруссии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии, обеспечив выгодные условия для завершающего удара по Берлину. Разгром немецко-фашистских войск в Польше Ставка возложила на соединения 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. В историю второй мировой войны эта операция вошла под названием Висло-Одерской.

С воздуха войска этих двух фронтов поддерживали и прикрывали 4770 боевых самолетов 16-й и 2-й воздушных армий. Гитлеровский 6-й воздушный флот смог выставить здесь только 1050 самолетов. Ни модернизированные "фокке-вульфы", ни новые реактивные машины не помогли немцам.

12 января ударная группировка 1-го Украинского фронта, а 14 января ударная группировка 1-го Белорусского перешли в наступление. При активной поддержке авиации к исходу 17 января основные силы противника были разгромлены, и обходным маневром советские войска и соединения 1-й армии Войска Польского овладели Варшавой.

Отступая, гитлеровцы взрывали взлетно-посадочные полосы с искусственным покрытием. Условия для боевой работы нашей авиации усложнились. После обильных снегопадов наступила оттепель, и полевые площадки раскисли. У противника же еще оставались хорошо оборудованные аэродромы, что позволило ему активизировать действия авиации. В полосе наступления 1-го Белорусского фронта за первую декаду февраля немцы совершили около 14 тысяч самолето-вылетов, а 16-я воздушная армия - 624.

Тогда впервые начали использовать прекрасные немецкие автострады. Командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии полковник А. И, Покрышкин первым совершил посадку на автостраду Бреслау - Берлин. За ним перебазировалась вся дивизия. Через несколько дней - еще одна, 22-я истребительная, командовал которой подполковник Л. И. Горегляд. Кроме того, каждая сухопутная армия строила в своей полосе по аэродрому с металлическими плитами. Обстановка изменилась. Наша авиация вновь обрела свободу действий, и за третью декаду февраля одна только 16-я воздушная армия произвела более 10 тысяч боевых вылетов. 6-й воздушный флот гитлеровцев - всего лишь 670.

Однако, несмотря на быстрое продвижение Красной Армии, подавляющее превосходство в живой силе и технике, немцы еще сопротивлялись. 30 января по радио к ним в последний раз обратился Гитлер. Замогильным голосом фюрер призывал: "Немецкие рабочие, работайте! Немецкие солдаты, воюйте! Немецкие женщины, будьте такими же фанатичными, как всегда! Ни одна нация не может сделать большего..."

В Берлине царила паника. В тридцатиградусные морозы сюда стекались тысячи беженцев, с воздуха мы видели потоки людей с повозками, тачками, детьми. Но фашисты еще держались по всему фронту. "Об ожесточенности боев в районе Познани можно судить по следующему эпизоду, - писала тогда газета "Красная звезда". - В одном из пригородов Познани были отрезаны от своих войск около 500 немецких солдат и офицеров. Засев в немецких каменных зданиях, они продолжали оказывать сопротивление нашим наступавшим войскам, пока почти все не были уничтожены. Только последние 50 немцев, поняв бесполезность дальнейшего сопротивления, сдались в плен".

В эти горячие дни наступления, ожесточенных боев и яростных атак я и представился командарму С. А. Красовскому. Его заместителем по политчасти был генерал-майор авиации С. Н. Ромазанов, начальником штаба - генерал-майор авиации А. С. Пронин. Самого Степана Акимовича Красовского я знал еще по оперативному факультету академии, так что работа моя на новом месте началась споро и оперативно. Но военная обстановка предъявляла свои требования, и во время начала Берлинской операции я уже находился в 16-й воздушной армии генерала С. И. Руденко.