— Они меня не слушают. Я там, на кухне, говорю им, что делать, а они просто… коллективно игнорируют меня. Как будто я призрак, которого они не видят, — я прочистила горло от жгучей горечи. — Которого они не хотят видеть.

— Хмм...

— И я не хочу идти к брату, — объяснила я, отвечая на вопрос, который он не задал. — Я не хочу быть таким человеком. Девушкой, которая не может победить в своих битвах, поэтому бежит к брату каждый раз, когда кто-то делает что-то, что мне не нравится. Они и так считают, что я не подхожу на эту должность и что Эзра дал мне эту работу из жалости. Если я втяну его в это дело, это только докажет их точку зрения. Тогда я никогда не получу их одобрения.

Я знала, что он слышал всё, что я сказала, но он молчал так долго, что я повернулась, чтобы посмотреть на него, с любопытством наблюдая за выражением его лица. Он стоял там, в облегающих брюках цвета хаки и армейской зелёной рубашке с короткими рукавами, скрестив руки на груди, демонстрируя подтянутые бицепсы. Он недавно коротко постригся, оставив на макушке волосы чуть длиннее. На висках сбоку были выбриты линии. Модно, но резко для его обычно лощёного вида. Его угловатое лицо задумчиво сморщилось, брови сошлись на переносице.

У меня перехватило дыхание, когда я вдруг поняла, насколько поразителен этот мужчина. Я имею в виду, я всегда знала, что он не уродлив, но это чувство... притяжения было новым. До этого момента он был таким знакомым незнакомцем. Я и раньше узнавала его лицо. Я не испытывала отвращения, глядя на него. Но он был парнем, с которым я никогда не хотела познакомиться ближе.

Не то чтобы я обязательно хотела узнать его сейчас… просто всё было иначе. Я вроде как знала его. Или, если я не знала его, он больше не был совершенно незнакомым мне, как он только что указал.

Он убедил меня взяться за "Бьянку". Он завёл мою машину. А теперь он выслушивал мои проблемы с работой.

Мы не были друзьями. Но мы не были... только знакомыми.

— Они тебя совсем не слушают? — задумчиво спросил он.

— Нет. Ни одна из них. Я едва убедила официантов, что я главная. Кухонный персонал совершенно одичал.

Он поднял взгляд и посмотрел на меня со всей силой своих серых, как буря, глаз. Будь я слабой женщиной, я бы упала в обморок. Или, по крайней мере, мне бы пришлось обмахивать лицо веером.

— Уволь кого-нибудь, — сказал он.

Я встряхнула волосами, боясь, что так отвлеклась на его лицо, что ослышалась.

— Что?

— Уволь кого-нибудь. Сегодня вечером. В первый раз, когда кто-то не послушает тебя, не ответит или проигнорирует, уволь его.

Его совет был настолько неожиданным, что я с трудом его восприняла. Как будто он говорил на иностранном языке.

— Твоё решение заставить персонал уважать и слушать меня — это уволить кого-нибудь? Вот так просто? Просто войти в дверь и заставить кого-то уйти?

— Это ведь не твои люди, верно? — видя моё продолжающееся замешательство, он уточнил. — Ты их не нанимала? Они пришли вместе с рестораном?

— Верно. Эзра нанял их. Или шеф-повар до меня. Я просто вступила в должность с нынешним штатом.

— Ладно, значит, у них нет причин быть преданными тебе. Ты чужая, а не они. И я думаю, что ты также моложе их всех? — я кивнула, ненавидя каждую секунду его честной оценки. — Менее опытная?

Я пожала плечами, не желая признаваться в этом.

— Это невозможно сказать, — его взгляд потяжелел в ожидании правды. — Но, скорее всего, да. Я относительно новичок в этой игре.

— И даже при том, что у тебя есть талант для этой работы, они, вероятно, предполагают, что ты получила её только из-за своего брата, — когда я начала протестовать, он напомнил мне. — Ты сама так сказала.

— Ладно, да.

— Уволь кого-нибудь. В первый раз, когда кто-то скажет что-то неуважительное, пни его под зад.

— Я усвоила урок, но тебе не кажется, что это немного грубо?

Он пожал плечами.

— Честно говоря, в зависимости от того, насколько враждебна эта рабочая среда, тебе, возможно, придётся продолжать увольнять людей.

Смеясь над безумием его предложения, я решила, что не одна сегодня на грани сумасшествия.

— Ты предлагаешь, чтобы я каждый вечер сама обслуживала ужин?

— Я предлагаю тебе сделать всё возможное, чтобы взять эту кухню, твою кухню, под контроль. Ты явно не можешь продолжать так работать. И ты не должна была этого делать. Ты — босс.

Его воодушевляющая речь была произнесена с такой убеждённостью, что я не удержалась и повторила:

— Я босс, — как будто говорила это впервые.

— Ты босс, — повторил он. — Так происходит обычное посвящение шеф-поваров? Вы приходите на чужую кухню и должны убедить всех слушать вас?

Я задумалась над его вопросом и пожала плечами.

— Не всегда. Иногда повара приводят своих собственных су-шефов. Чаще всего они продвигаются внутри, так что персонал уже уважает новое руководство. Я никогда раньше не была шеф-поваром, поэтому у меня нет су, чтобы взять с собой, и я, очевидно, не продвигаюсь по службе внутри компании.

— У тебя нет выбора, — заметил он. — Тебе придётся кого-нибудь уволить.

Я пошевелилась, чувствуя себя неловко от этой мысли.

— Я не знаю.

— Я имею в виду, что ты можешь уволить их всех и начать с нуля. Я уверен, что у тебя есть друзья в отрасли, которые будут готовы работать на тебя.

Обдумывая его слова, я поняла, что для того, чтобы заставить знакомых работать на меня, мне придётся переманивать их у друзей. Это был не вариант.

И начинать всё с нуля тоже не вариант, если я хочу вернуть "Бьянку" за разумное время. Мне нужны были люди на кухне, которые знали бы, что делают, которые уже верили в её миссию и хотели для неё лучшего. Мне нужны были люди, которым было наплевать на ресторан, но которые слушали бы меня.

— Боже, меня тошнит, — пробормотала я, медленно соглашаясь с тем, что его предложение имело смысл. Уволить кого-нибудь? Мне? Это потребует мужества. Очень много мужества.

Кем я себя возомнила? Гордоном Рамзи? Я никогда не кричала на людей. Я убеждала их быть моими друзьями, а затем заставляла делать то, что я хотела, уважительно попросив их выполнять свою работу. Не в моём характере было входить во враждебное рабочее пространство и отнимать у кого-то средства к существованию только для того, чтобы заставить всех проснуться и обратить на меня внимание.

— Могу я нанять их обратно? — спросила я его.

Его подбородок дёрнулся от удивления.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, знаешь, уволить кого-нибудь. А потом, когда все поймут, что я говорю серьёзно, пусть уволенный снова вернётся на работу?

Он медленно покачал головой, словно всё ещё пытаясь осмыслить мой вопрос.

— Это сводит на нет все попытки заставить их уважать тебя.

Он был прав, но я, очевидно, не могла сказать ему этого, его эго и так уже было достаточно велико.

— Значит, ты хочешь сказать... просто нужно войти туда и уволить первого, кто меня не послушает?

— Или огрызнётся, или закатит глаза, или будет дышать так, что тебе не понравится. Но да, это общая идея.

— И как только я разрушу жизнь этого одного человека, все остальные волшебным образом начнут меня слушать и выполнять приказы?

— Ты никому не портишь жизнь. Ты делаешь свою работу. Точно так же, как эти идиоты, работающие на тебя, должны делать свою. Они губят свою жизнь, когда ведут себя как придурки. Ты — босс. Независимо от того, как ты получила эту работу, или считают ли они, что ты её заслуживаешь, ты её заслуживаешь. Босс. Это означает, что они следуют протоколу или находят другую работу. О ком-нибудь из них сложилось впечатление, что они ищут другую работу?

Я серьёзно задумалась над его вопросом. Находились ли они в поиске? Они постоянно опаздывали всю неделю. Они были постоянно небрежны, непослушны и умышленно тупы. Но они появлялись каждый божий день.

Это создало у меня впечатление, что они не хотят другой работы, они просто не хотят, чтобы на их нынешней работе была я.

Но если я начну увольнять людей волей-неволей, они могут передумать.

Честно говоря, я ненавидела то, что происходило прямо сейчас. Кроме того, я не могла в одиночку управлять кухней.

— Ты когда-нибудь использовал эту тактику? — спросила я, надеясь, что он даст мне честный ответ.

Он помолчал несколько секунд, прежде чем признаться:

— Нет. Мои сотрудники всегда уважали меня.

Его слова прожигали меня насквозь, разрывая свежие раны ещё шире.

— Ох.

— Тем не менее, — продолжал он, — я имел дело с теми, кто не воспринимал меня всерьёз. Я знаю, каково это — быть молодым в бизнесе. Трудно заставить кого-то воспринимать тебя всерьёз, но особенно твоих сверстников. Иногда люди ведут себя так, как им положено, и всё идёт так, как следует. А иногда приходится пробиваться через стены и выкраивать себе место. Это не самый весёлый способ работы, но он того стоит, — он поймал мой взгляд. — Если ты любишь своё дело, оно того стоит.

Огонь, который он разжёг во мне, превратился во всепоглощающее пламя, движимое желанием и убеждённостью, о существовании которых я даже не подозревала. Я хотела эту работу. Больше всего на свете я хотела этого.

Честно говоря, я жила в основном очаровательной жизнью, и мне никогда не приходилось хотеть большего. В материалистическом смысле. Как бы то ни было, я знала, как работать. Я бы не стала слишком много думать о том, что это была первая настоящая вещь, которую я хотела и не могла легко получить.

Лгунья, прошептало моё сердце. Ты хотела, чтобы твой отец любил тебя. И что вышло?

Ты хотела, чтобы твоя юность закончилась иначе.

Я не знала, смогу ли когда-нибудь оправиться от этих лет.

Игнорируя болезненное напоминание о том, что не всё, что я когда-либо хотела, было вручено мне на серебряном блюде, я мысленно надела на себя стальную броню. У меня была чёртова смелость.

— Ты прав, — сказала я ему.

Его губы дрогнули в том, что могло сойти за намёк на улыбку. Я не обратила внимания на то, какое очаровательное выражение было на его обычно сварливом лице.