- О, бедняжка! Ты думаешь, Геймскипер оставил бы шанс на такое? От этого боя не уйти. На ту педаль уже надавили.

Я не хотела радовать его вниманием, но дело было не во мне, и мне нужно было знать.

- Какая педаль?

Коффман указал на экран. Я повернула голову, успела увидеть, как камера показала глаза Ника. Пустые, дикие и безумные глаза, их серая глубина была лишена разума или чего-то, что не было чистым звериным гневом.

- Нет, - выдохнула я.

- О, да, - проворковал Коффман, наслаждаясь моментом. – В этот раз не отступить. Он – Злой Пес с самого начала, так что это будет бой за его жизнь, хочет он того или нет.

Я не хотела верить в это, но не могла отрицать то, что было перед моими глазами. Толпа видела это, потому что гул из-за папы сменился криками радости от предвкушения жестокости.

Даже зная, что на них действовала бушующая магия, их радость из-за этой трагедии вызывала у меня тошноту, хотя это могло быть и от страха. Я знала, что папа был хорошим бойцом – нельзя было прожить так долго, как он, не научившись защищать себя – но он все равно был слабее, чем обычно, и Ник не оставлял ему шанса на ошибку. Он будет пытаться убить, значит, папе придется драться по-настоящему, и это не закончится хорошо ни для кого. Его умные планы не выстоят против бездумной атаки Злого Пса. Как ни крути, один из них умрет, если что-то не остановит их, и оставалась только я.

Поняв это, я перестала бояться и взяла себя в руки. Не было времени быть жертвой. Ситуация выглядела плохо, но никто еще не умер, и если я смогу быстро сообразить, может, я смогу это так и сохранить. У меня уже была идея. Ужасная, не готовая идея, в которой не хватало важных шагов, но я могла понять детали по пути. Сначала нужно было выбраться отсюда.

Я посмотрела на Коффмана сквозь зеленоватое стекло стола, благодаря звезды, что нахал сковал только мои руки. И был без стражи. Мы были тут вдвоем, и хоть он был лучшим магом, я теряла больше. И, как он презрительно отметил, я была шаманом, так что мне не нужен был круг или заклинание, чтобы колдовать. Мне нужно было найти магию, которую я могла использовать.

К сожалению, тут у меня идей не было. Хоть сила крутилась надо мной, как в стиральной машинке, заклинание Коффмана было хорошим, как он и хвалился. Как бы сильно я ни пыталась ухватить, магия арены вырывалась из моих ментальных рук, не давая ничего с ней сделать.

Эта же глупая проблема была и в первый раз, когда я пришла сюда. Но теперь я не могла отворачиваться от нее. Мне нужно было где-то взять силу, и я закрыла глаза и заставила себя думать.

Геймскипер был духом, и эта арена была его владениями. Значит, вся магия тут была его, и она подчинялась кругу Коффмана, но арена не была отдельным измерением. Мы все еще были на планете Земля. Все еще в СЗД, городе, который разгромили оба взрыва манны. Магия арены была заперта, но земля под ней – не город, а физическая земля – должна была источать силу, как и во всех местах на планете. Этого будет мало, и собрать силу будет сложно, но это работало в мою пользу, потому что на курсах колдовства у меня никогда не было проблем со списком того, что можно было игнорировать в заклинаниях.

Как бы ни говорили маги, как Коффман, заклинания тауматургов не учитывали все. Множество мелких раздражающих факторов просто сглаживали, и магия в окружающей среде была из таких. Я не учитывала ее обычно, и хоть Коффман был тщательнее, он тоже вряд ли учитывал ее. Зачем, когда множество учений показывали, что магия в окружающей среде была не такой сильной, чтобы разбить заклинание? Если он игнорировал ее, то хотя бы какая-то магия тут не была скована. Мне просто нужно было ее найти.

Я зажмурилась сильнее и потянулась ментальной рукой, которую доктор Ковальски считала огромной, по сравнению с обычными людьми. Я смущалась каждый раз, когда она так говорила, потому что это звучало странно, но я еще никогда не была так рада своей сильной тяге, как сейчас, потому что это позволило мне зачерпнуть огромную горсть магии.

Это была классическая горсть Опал. Не пригоршни размером с тыкву для безопасности, как меня учила доктор Ковальски. Я искала объем, так что зачерпнула, сколько смогла. Достаточно, чтобы взорвать себя, если я собиралась использовать это, но мне не нужно было переживать из-за этого тут. Как и в другие разы, когда я брала магию на арене, заклинание Коффмана отобрало силу, но я не потянулась за следующей горстью, как делала обычно, а оставила якобы пустую хватку крепкой, искала разумом то, что чары не забрали.

Я словно искала золото в песке. В отличие от густой магии СЗД или кричащей кровожадности арены, магия природы была спокойной. Отыскать ее в хаосе было как искать нежный бриз в урагане. Даже когда я смогла найти немного, этого было слишком мало. Пришлось хватать еще три раза горсти магии, пока я не наскребла на крохотное заклинание. К счастью, это мне и было нужно.

Я открыла глаза и проверила экран. Мой поиск магии занял больше времени, чем мне хотелось, но желание Геймскипера устроить драму в этот раз было на моей стороне. Они не могли просто открыть клетку Ника и дать им завершить бой. Нет. Им нужно было десять минут показывать запоминающиеся моменты из прошлых боев Злого Пса вместе с материалом из новостей о моем папе как кровавом драконе над рекой Детройта. Я не знала, что они хотели этим добиться. Если толпу завести еще сильнее, у людей начнутся сердечные приступы. Но эта драматичная пауза дала мне время.

Капля магии, которую я добыла, не помогла бы против мага, как Коффман, но были другие способы навредить. Нужно было просто действовать изобретательно, и я тихо подвинулась по ковру и прижалась лбом к дурацкому стеклянному кофейному столику Коффмана.

Забавный факт насчет декоративного стекла: оно очень чувствительно к жару. Особенно, к неравномерному, от которого одна часть расширялась так быстро, что другая не могла успеть, и все разбивалось. Я видела последствия таких взрывов дважды: один раз в роскошной комнате с дорогой мебелью, где какой-то идиот оставил стеклянную статую в двадцать тысяч долларов ценой, задевающую батарею, и в квартире, которую я Убирала после пожара. Такое бывало редко, но физика была довольно простой, особенно для того, кто всю неделю превращал магию в драконий огонь.

Мне даже не нужны были руки. Я просто смотрела на часть стола, где лежали ноги Коффмана, и сосредоточилась на огне, сжимала каплю магии, которую собрала, чтобы она была меньше и плотнее. Когда я создала из нее точку раскаленного добела огня, я коснулась ею стекла под левой пяткой Коффмана.

Он не успел ощутить жар, разница в температуре стала слишком большой, и весь стол взорвался. Сильнее, чем я ожидала. Стеклянная мебель, с которой я имела дело, была из безопасного стекла, которое разбивалось на миллионы бусинок, а не осколки, чтобы ты не умер, случайно разбив стол.

Но безопасность не беспокоила того, у кого Коффман купил своих чудовищ. Его стол разлетелся стеклянными кинжалами, один скользнул по моей щеке. От боли я вскрикнула, но я легко отделалась, по сравнению с Коффманом. Стекло торчало из каждой его конечности. Один осколок пробил ногу насквозь. Это было ужасно, хуже, чем я хотела сделать, но он был занят, крича и истекая кровью, чтобы гнаться за мной, когда я вскочила на ноги и схватила осколок, чтобы освободиться.

Вышло не сразу, и я порезала пальцы, но все-таки смогла подцепить осколком стекла стяжку на моих запястьях за моей спиной. Как только мои руки освободились, я бросилась за свой сумкой, забралась на мраморную подставку телевизора, как на лестницу, и схватила ее. Я побежала к двери, отбив ногой тянущиеся руки Коффмана, вырвалась в коридор… и врезалась в грудь вооруженного стража.

- Эй! – закричал мужчина, сжав мои плечи. – Ты кто?

- Не важно, - я быстро соображала. – Коффману нужна помощь! На него кто-то напал, и он истекает кровью. Если мы не поможем ему, он умрет! – я кивнула на комнату Коффмана. – Иди и останови кровотечение. Я сбегаю за врачом!

- Точно! – страж так поддался волнению, что не понял, что мне не было тут места.

Коффман удивительно помог мне, выбравшись из комнаты в это время, крича что-то невнятно, протягивая ко мне кровавые руки. Он выглядел как нечто из фильмов ужасов, и это сработало как магия. Как только страж увидел его, он забыл обо мне и поспешил на помощь, схватил Коффмана и прижал его к полу, пытался остановить кровотечение, пока я убегала от них.

Я мчалась по коридору, размахивая руками и ногами, проносясь мимо стен в надписях заклинания, которые сияли как кровавый фосфор из-за магии, крутящейся в арене. Весь пульсирующий красный свет делал сеть бетонных туннелей еще более путающей, чем в первый раз, когда я была тут. Я не знала, как найти путь, но слышала рев толпы, так что шла на звук, и шум становился громче и громче. Я вырвалась за дверь и оказалась на нижнем уровне трибун арены.

Я словно вышла в другой мир. Хоть я шла на звук, шум толпы без стен был не таким, как я ожидала. Он был слишком громким. Я его скорее ощущала, чем слышала, низкая дрожь, от которой сотрясался желудок и сжимались мышцы. Если бы я не спешила, это остановило бы меня, но у меня были только скорость и страх, потому что передо мной был песчаный пол арены.

Когда я сидела наверху, я полагалась на камеры, чтобы понимать, что происходило на ринге. Внизу я видела все. Даже стоя на пороге двери охраны с бушующей вокруг меня толпой, похожей на море в шторм, я четко видела клетку Ника, которая открывалась с таким же медленным щелканьем, с которым американские горки подъезжают к первой пропасти. Мой отец стоял наготове напротив него, сжав кулаки, ведь он знал, что его ждало. Мне нужно было остановить это любой ценой.

Все еще тяжело дыша от звука, я развернулась и нырнула в коридор. Захлопнув дверь из-за шума, я не видела, что происходило, но уже видела достаточно, чтобы знать, что я не смогу остановить их сама. Если я собиралась сделать это, мне нужна была помощь, и я отошла в место, где могла слышать, стала искать в сумке наушник, который туда запихал Коффман.