Я поняла, что, если постараться, то можно найти объяснение всему.
Это феномен Баадера-Майнхофа, иллюзия частотности. Мой разум пытается найти шаблоны, потому что так устроен. После нападения я повсюду видела белые лотосы. Они преследовали меня.
Конечно, я жила во Флориде. Феномен или неизбежность?
Очевидно, я не сентиментальна. Я не верю в судьбу или совпадения, и могу объяснить большинство явлений. Например, что я раньше просто не обращала на них внимания. До тех событий белый лотос не имел для меня никакого значения. Вот так просто.
Поэтому я взялась за новый квест. Узнать. Осветить. Раскрыть тайну. Если не для меня, то для других – разгадать загадку и закрыть дело.
Так я и занялась написанием книг. Документирование расследования – самое приближенное к реальности действо, доступное мне.
Я встряхиваю руки, выдыхаю.
– Это не моя история. – Я буду продолжать твердить эти слова. – Главное, найти убийцу жертвы. – А не моего.
Потому что это недостающая часть, связь. Кусочек паззла, который в конечном итоге встанет на место, давая чувство завершенности. Мира.
Я начинаю новый абзац.
«Как он выбрал ее?»
Связь убийцы с жертвой всегда остается загадкой... пока ее не разгадают. Как и концовка почти любой истории, она никогда не бывает оригинальной. Не то место, не та девушка. Какая еще причина могла быть у кого-то, чтобы забрать Джоанну Делани из этого мира таким жестоким способом?
Мы с Рисом свяжем убийцу с жертвой. Неважно, насколько незначительная, но связь есть всегда. Возможно, до этого их пути никогда не пересекались, а возможно, они виделись каждый день. Независимо от того, где начинается лабиринт, теперь и убийца, и жертва связаны на ином уровне. Они связаны таким образом, который большинство людей никогда полностью не поймут.
Эта мысль поглощает меня, и я смотрю на экран, на самом деле не видя его. Он дрожит по краям, и я сильно зажмуриваюсь. Тру глаза.
Вспышка его руки, тянущейся сквозь воду... и опять все исчезло.
На этот раз я ставлю ноутбук на деревянный пол и подхожу к заваленному бумагами столу, схватив лист из лотка принтера.
Я делаю набросок контура цветка, стебля, опускающегося в глубину словно извивающееся щупальце. Я вспоминаю, как в то мгновение подумала, какая это редкость – увидеть красный лотос. Конечно, он не был красным. Белый цветок в воде, окрашенной моей кровью, смертельный фильтр, замутнивший воду.
Моя рука застывает над очертаниями мужчины, черты его лица стерты. В висках начинает стучать, когда я напрягаюсь, чтобы вспомнить...
Ничего.
Иногда, когда это воспоминание всплывает во сне, я вижу лицо офицера Даттона. Первый человек, которого я увидела, когда я проснулась в больничной палате. В других случаях это Дрю, мой профессор в колледже и бывший парень. Лицо приобретает разные черты разных людей из моей жизни, всегда неуловимые.
Я чертыхаюсь и откладываю карандаш.
Сегодняшний день ничем не отличается от других.
– Просто еще один день, – говорю я вслух второму живому существу в моем маленьком доме.
Лилли потирается о ножку кресла, обвив ее длинным хвостом. Полностью черная кошка с маленьким розовым носиком. В течение первого года после случившегося я не могла выносить тишину. Будучи котенком, Лилли поднимала шум и гам, вдыхая жизнь в мое совершенно мертвое существование.
Выздоровев физически, я обратилась за психологической помощью. Еще одна попытка освободить воспоминания о той ночи, которая оказалась бесполезной. Все, о чем хотел поговорить психолог, – это мои чувства и механизмы выживания. Совершенно бесполезно в моем случае.
Тем не менее, доктор Лорен сказала одну вещь, которая нашла во мне отклик: мы все связаны.
Из-за этого я часто представляю себе, что все люди из моего прошлого сплелись как эти жилистые стебли, погребенные на дне озера. Связанные в этом темном подводном мире. Секреты, попавшие в ловушку.
В которой я их заперла.
Я поднимаю взгляд, мельком взглянув на доску убийства. Невротическая привычка, появившиеся с тех пор, когда у меня появилась одержимость своим делом. Некоторое время назад я накрыла доску простыней, чтобы скрыть имена и обуздать манию.
За всю свою жизнь я, так или иначе, пересеклась с множеством людей. Это стало проблемой, наряду с моей полустертой памятью. Исследование человеческой природы привело меня к квесту, где я изучала людей и что меня связывало с ними до того события. Вот почему я начала Книгу.
Сначала я усердно работала над своим делом, чтобы докопаться до истины.
Я много думала о Дрю. Как его действия привели к той ночи. Была ли моя юная, наивная любовь к моему профессору психологии катализатором, или он играл в произошедшем более главную роль?
Или, может, Челси была первой опрокинутой костяшкой домино. Ее появление с известием о беременности привело меня прямиком в руки убийцы.
Спустя почти четыре года, я ни на миллиметр не приблизилась к ответам на эти вопросы, как и детективы четыре года назад.
Я пришла только к одному выводу. Жизнь – это запутанная сеть людей и их действий.
И мы все виновны.
С ноутбука раздаются трели, оповещающие о входящем звонке Скайп. Я закручиваю волосы в пучок и усаживаюсь в кресло, положив ноут на колени. На экране висит изображение Риса.
Я принимаю звонок.
– Хейл, как продвигается дело Делани?
Без приветствия. Без формальностей. Это мне и нравится в агенте.
– Ну, свидетельские показания в лучшем случае поверхностны. – Я положила ноутбук на скамеечку для ног и подняла с пола папку, начав перебирать страницы. – Если честно, они были такими даже год назад. Конечно, я опросила по телефону выгульщика собак и соседскую пару, представившись «журналистом-расследователем», поэтому возможно, если к ним обратится более авторитетное лицо из правоохранительных органов, дело пойдет лучше.
– Хорошо. Договорились, – согласился Рис. – Ты уже связалась с матерью?
Я отрываю взгляд от отчетов. Нет смысла оправдываться: для Риса я словно открытая книга.
– Нет. Я бы предпочла, чтобы это сделал ты.
Он подносит экран телефона ближе к себе, чтобы я смогла лучше его разглядеть.
– Я хочу, чтобы тебе было комфортно разговаривать с членами семьи, – говорит он. – Ты должна преодолеть неприязнь.
– По сути, это не неприязнь, – я украдкой щелкаю резинкой на запястье, чтобы он не увидел. – Я знаю свои возможности. Семейные разговоры — это слишком.
– Да, ты права. Эта твоя привычка нервно откашливаться действительно действует людям на нервы.
Я сардонически ухмыляюсь.
– Вот спасибо.
Он улыбается.
– Это же ты ценишь честность. Я с радостью скормлю тебе лестную ложь.
Я качаю головой и продолжаю.
– Возможно, что они кого-то упустили? – под «они» я имею в виду детективов, назначенных для расследования убийств по делу Делани год назад.
Он изгибает бровь. Он чертовски привлекателен, полностью соответствуя стереотипам о брутальном агенте ФБР. Если бы он не заботился так сильно о раскрытии дел и исправлении ошибок, он мог бы сняться в своем собственном телешоу об уголовном правосудии.
– Это всегда возможно, – подтверждает он. – Мне придется самому обойти всех соседей и наведаться на место работы. – Он долго выдыхает. – Это много человеко-часов.
Быстро, надеясь, что он не заметит, я оглядываю пустой, если не считать Лилли, дом. – Я могу быть там сегодня вечером. Мои человеко-часы стоят всего ничего.
Он выдает свой самый презрительный взгляд. Федеральное бюро расследований компенсирует затраты на переезды, но именно Рису приходится заполнять безбожно большую пачку документов.
– Я мало что смогу сделать из Миссури, – добавляю я. – Нам действительно нужно снова всех опросить и выяснить, не пропустили ли местные копы что-нибудь в первый раз. – Как это, да не в обиду будет сказано, обычно случается с полицейскими маленького городка. Все дело в политике. Недостаточно людей, недостаточно средств, для расследования такого убийства.
Рис уступает.
– Это может занять максимум неделю, – на его лице мелькает выражение сочувствия и он, наконец, говорит о том, что его реально беспокоит в этой поездке. – Это Флорида, Хейл. С тобой все будет в порядке?
В голове снова всплывает картинка покачивающихся лотосов, но я ее подавляю. Заставляю вернуться в темную глубину, из которой они пришли.
– Все будет хорошо. Кроме того, Флорида – большой штат. Западный Мельбурн находится примерно в сотне миль от всего этого.
Все это.
Мое убийство. Моя смерть.
Так и не пойманный убийца.
Рис обеспокоенно кивает.
– Тогда договорились. Увидимся вечером. Будь осторожна.
Я быстро собираюсь. Бронирую билет, заказываю такси и звоню пожилой соседке, чтобы узнать, сможет ли она присмотреть за кошкой. Она сможет, и поэтому я глажу Лилли на прощание и ухожу, как раз, когда солнце скрывается за горизонтом.
В аэропорту я перебираю ключи, ожидая посадки на рейс. Крутя серый брелок вокруг кольца, я смотрю на USB-флешку, которую держу на цепочке для ключей. Незаконченная рукопись – книга – зашифрованная в цифровом коде. Она постоянно находится со мной. После того, как мой случай признали «висяком», я подумала, что, если не смогу раскрыть свое убийство, то хотя бы могу рассказать свою историю. Рассказать и забыть. Очистить лепестки, как лотос.
Но, чем больше я думала о той ночи, тем больше понимала, как мало у меня фактов. Хуже того, мои воспоминания так и не восстановились. Память превратилась в лоскутное одеяло из грустных и жутких моментов, которые привели к тому событию.
То событие.
Мой редактор права. Я даже сама от себя дистанцируюсь, когда говорю о жестоком нападении, которое оборвало мою жизнь на шестьдесят семь секунд.
Таким образом, я не смогла закончить свою историю, потому что понятия не имела, почему меня выбрали целью и кем был преступник. Вместо этого я погрузилась в криминальные романы, основанные на реальных событиях, и читала чужие истории. Тихо радуясь за остальных жертв, чьи дела закрыли.