Глава 27
Слепящий белый свет.
Вот что меня встретило, когда я открыла глаза. Моим глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к свету, но даже тогда, мне все равно пришлось часто моргать. Глаза довольно сильно щипало.
Я зажмурилась и попыталась поднять руку, чтобы потереть их. И нахмурилась, когда поняла, что не могу. На руке был какой-то провод, и я понятия не имела, что это такое. Я заставила себя открыть глаза и попыталась посмотреть вниз, но что-то на моем лице мешало мне видеть.
На носу и рту была маска.
Какого черта?
Я снова закрыла глаза, положила руку на кровать в поисках Кейна, но почувствовала только матрас, а затем поручень?
— Кейн?
Когда я заговорила, это больше походило на скрежет, и было чертовски больно. Я закашлялась, и это разрывало мне горло.
О Боже.
Что со мной не так?
— Эйдин, все в порядке.
Кейн?
Я открыла глаза и сфокусировалась, чтобы разглядеть его лицо. Он склонился надо мной, и мне показалось, что он только что проснулся.
— Где...
— Не разговаривай, детка, — перебил он меня. — Ты в больнице.
В больнице?
— Чт...
— В школе был пожар. Какое-то время ты была в ловушке, но теперь ты в безопасности. Ты в безопасности, Куколка.
Пожар в школе?
Я пыталась подумать о пожаре, но не могла.
Мой разум был пуст.
Я в замешательстве нахмурила брови.
— Ты не помнишь? — спросил Кейн.
Я попыталась хорошенько задуматься, но ничего не приходило в голову, поэтому я пожала плечами.
— Все вернется к тебе, — пробормотал Кейн.
Я кивнула и попыталась сесть, но вскрикнула, когда боль пронзила мою ногу. Я стянула одеяло с нижней половины тела и уставилась на ярко-синий гипс, покрывавший мою ногу от середины бедра до щиколотки правой ноги.
Какого черта?
Кейн сжал мою руку.
— У тебя были сломаны колено и голень. Тебе придется носить гипс в течение восьми недель, пока повреждения не заживут.
Я моргнула.
Что, черт возьми, со мной случилось?
Я осмотрела остальную часть своего тела на предмет каких-либо других признаков травм, и мой взгляд остановился на белой повязке, которая была обернута вокруг моей левой руки от локтя до запястья. Я уставилась на это, затем посмотрела на Кейна.
Он нахмурился.
— Ожоги второй степени. Тебе понадобится пересадка кожи.
Черт возьми.
Я проверила остальную часть своего тела, но больше ничего не увидела, поэтому посмотрела на Кейна.
— У тебя синяк под глазом и челюсть распухла, но это все. Все остальное в порядке.
Я медленно кивнула.
— Тебе больно?
На удивление — нет.
Было больно, когда я попыталась заговорить, но в остальном я была в порядке.
Я покачала головой.
— Хорошо, — сказал Кейн. — В капельнице обезболивающие и жидкость. Это поддерживало тебя со вчерашнего вечера. Ты здесь уже шестнадцать часов.
Я здесь уже шестнадцать часов?
— Ты в порядке? — спросил меня Кейн.
Я тут же покачала головой.
Я не знала, что со мной случилось и почему была так расстроена. Это заставляло меня чувствовать себя чужой в собственном теле. Мне это не нравилось.
Опустив взгляд на свои руки, я стала рассматривать их. Я так старалась вспомнить о том, что со мной случилось. Я помнила, как пошла в школу после уроков. Мне нужно было присмотреть за одним учеником. Один ученик. В моем классе. Один.
В одну секунду все было туманно и темно, а в следующую — образы заполонили мой разум.
Филипп.
Огонь.
Дым.
Калеб.
Мой ребенок.
Я до боли расширила глаза.
— Ребенок, — прохрипела я, а затем закашлялась.
— Полегче, дорогая, — успокоил меня Кейн и дал выпить немного воды. — Маленькими глотками, будет больно.
Я захныкала от боли, когда проглотила немного воды, которая была у меня во рту. Казалось, лава стекает по моему горлу.
— Вот так, — пробормотал он и продолжил поглаживать мою здоровую руку.
Я моргнула и подняла руки, хотя это было трудно, потому что мое тело ощущалось таким уставшим. Прижала руки к животу и с облегчением почувствовала, что он все еще огромный и твердый.
Я посмотрела на Кейна диким взглядом.
— Все в порядке, он все еще там.
От облегчения меня чуть не стошнило.
Я заплакала, и это расстроило Кейна.
— Куколка, — выдохнул он. — Вы двое в порядке, клянусь.
Я покачала головой.
— С ребенком все в порядке. Врачи не знают, были ли какие-либо повреждения из-за вдыхания дыма, но, насколько они могут судить, все выглядит нормально.
И тогда мои слезы потекли быстро и яростно.
Что, если у ребенка повреждение мозга из-за дыма, перекрывшего мне кислород?
Всевозможные кошмары заполонили мой разум, и ужас полностью сковал меня. Я не слышала, что говорил Кейн. Все потому, что я плакала.
— Детка! — взмолился Кейн. — Он в порядке, я обещаю, он в порядке.
— Что, если... мозг... поврежден?
— Не думай так, — прошипел Кейн. — Думай о хорошем. С ним все в порядке!
Я протянула руку и схватилась за горло, когда его пронзила боль.
Я закрыла рот, и по щекам полились горячие слезы. Больно... Боже, какая боль. Я никогда не чувствовала ничего подобного за всю свою жизнь. Как будто кто-то медленно водил пилой по моему горлу.
— Я позову медсестру, — сказал Кейн и вскочил с кровати. Он выбежал в холл и позвал на помощь.
— Она очнулась и ей больно. Пожалуйста, поторопитесь.
Я пару раз моргнула, а когда сосредоточилась, рядом со мной оказались две медсестры.
— Эйдин, Вы меня хорошо слышите? — спросила первая медсестра. — Не отвечайте устно, просто кивните: если «да» и покачайте головой если «нет». Вы поняли?
Я кивнула.
— Хорошо. Со слухом у Вас все в порядке? Кажется, будто Вы в туннеле?
Я кивнула. Слух в порядке.
— А как насчет груди, Вам больно, когда Вы дышите?
Я проверила это и сделала глубокий вдох, который привел к кашлю. Быстро указала на свое горло — единственную боль, которую я чувствовала.
— Ваше горло?
Я кивнула.
— Хорошо, у Вас болит грудь?
Я покачала головой.
— Хорошо, это действительно хорошо.
Медсестра посмотрела на Кейна и сказала:
— На всякий случай мы проведем курс гипербарической кислородной терапии. В больнице ее поместят в кислородную камеру под давлением. Это ускорит замену угарного газа кислородом в ее крови.
— Это безопасно? — спросил Кейн. — Она беременна.
Медсестра кивнула.
— Это настоятельно рекомендуется беременным женщинам, подвергшимся отравлению угарным газом. Не рожденные младенцы более восприимчивы к повреждениям, так что это будет хорошо, как для матери, так и для ребенка.
Я хотела этого. Если это устранит какие-либо повреждения ребенка, я полностью за.
Я кивнула.
Кейн сосредоточился на мне.
— Ты хочешь это сделать?
Я снова кивнула.
— Она хочет этого.
Медсестра посмотрела на меня.
— Хорошо, Эйдин, мы подготовим камеру. Мы придем за Вами через двадцать-тридцать минут. Нормально?
Я кивнула.
Медсестра нажала на кнопку, и это заставило верхнюю половину моей кровати подняться. Она приподняла ее настолько, чтобы я все еще лежала, но в более вертикальном положении. Затем она наклонилась ко мне и поправила кислородную маску на моем лице.
— Держите это на лице, милая, — сказала она и взбила подушку у меня под головой. — Это облегчит дыхание.
Я кивнула, затем посмотрела на дверь, когда она открылась, и ввалились человек за человеком. Я улыбнулась своей семье, когда они собрались вокруг кровати. Мой младший брат был первым, кто быстро наклонился и обнял меня.
— Ты в порядке? — прошептал он мне на ухо.
Я прислонилась головой к его голове и кивнула.
Гэвин крепко обнял меня, поцеловал в щеку и отстранился. Он быстро вытер глаза, и это только усилило мою потребность утешить его.
— Я... в порядке, — прохрипела я.
— Никаких разговоров, — отчитала медсестра.
Я проигнорировала ее и сосредоточилась на Гэвине, бросив на него понимающий взгляд. Он кивнул мне и отошел в сторону, чтобы другие мои братья могли обнять и поцеловать меня.
Мой отец вместе с Джеймсом вышли наружу, чтобы задать медсестре несколько вопросов. Я улыбнулась, когда Кила протиснулась между Алеком и Нико и почти забралась на кровать, чтобы обнять меня.
— Я так испугалась, — закричала Кила мне в шею. — Думала, ты умерла, когда Кейн позвонил и рассказал нам, что случилось.
Я устало подняла здоровую руку и обняла Килу.
— Я в порядке, — прохрипела я.
— Если ты не прекратишь болтать, я расскажу твоему отцу, — предупредил меня Кейн.
Кила рассмеялась сквозь слезы, а я улыбнулась.
Она несколько раз поцеловала меня в щеку, а потом слезла с кровати. Я обняла братьев Кейна и девочек. Аланна была довольно сильно потрясена. Она беспокоилась о ребенке, но Кейн заверил ее, что все в порядке.
— Я так рада, что с тобой все в порядке, — прошептала она, когда обняла меня.
Я улыбнулась ей, когда она отстранилась. Посмотрела на Нико, когда он прошептал Кейну:
— Никаких признаков его присутствия.
Тело Кейна напряглось.
— Продолжай искать.
Я сосредоточилась на Кейне.
— Мне нужно... поговорить... с... тобой.
— Мы еще поговорим, Куколка. Просто отдохни немного.
Мне нужно серьезно поговорить с ним о Филиппе. Этот человек пытался убить меня и моего ребенка. Я хотела знать, что происходит.
Нико кивнул Кейну, затем посмотрел на меня и подмигнул.
— С парнем, который помог тебе, все хорошо. В качестве меры предосторожности он пробудет в больнице еще двадцать четыре часа.
Слава Богу.
Новость о том, что с Калебом все в порядке, принесла мне огромное облегчение. Он был маленьким бойцом, и без него, думаю, я умерла бы в том классе. В памяти вспыхнул образ сверкающей улыбки Филиппа.
Я крепко зажмурилась.
— Что случилось? — спросил меня мой брат Харли.
Я сглотнула и поморщилась от боли.
— Я вижу его лицо, — прохрипела я.
Харли наклонился ко мне и сказал:
— Кейн рассказал нам, что произошло, и мы собираемся поймать ублюдка. Ты меня слышишь?
Я кивнула.
Харли улыбнулся мне и вытер слезы под моими глазами большими пальцами. Все в комнате сели — девушки на колени к парням или на подоконник. Я откинула голову назад и посмотрела в потолок.