– Пошли! – крикнул он, махая руками полицейским, чтобы они следовали за ним. – Он в ловушке, в лифте. Сейчас сцапаем!

Звуки прыжков троих мужчин, бегущих вниз по ступенькам, заглушили слабую пульсирующую вибрацию и жужжание генераторов. В диспетчерской загорелась серия огоньков, обозначающих усиление капели, потом они отключились, поскольку электрическую цепь замкнула влага. Затрезвонили два телефона.

Кабина лифта была просто открытой коробкой на платформе площадью в три десятых квадратного метра. Решетчатая изгородь высотой до талии отгораживала пассажира от бетонных стен канала. Одна из них была покрыта водоводными и вентиляционными трубами и пучками электропроводки. По другой стене, в вертикальной выемке квадратного сечения со стороной шестьдесят сантиметров, по всей высоте канала шли стальные скиты лестницы.

Фил прокрутил в памяти чертежи канала, которые изучал в мотеле. На верхней площадке лестничный пролет, ведущий к крышке люка. Открыв ее, он окажется снаружи, в шести метрах над поверхностью озера и примерно в шестидесяти метрах от берега.

Поднимаясь, кабина дребезжала, стукаясь о стальные направляющие. Фил покрепче прижался к перилам и смотрел вверх. Стальные затворы водозаборных труб, через которые вода из водохранилища поступала в канал, отстояли один от другого на двадцать пять метров, и каждый был отмечен огоньком. Он изо всех сил отжимал книзу рукоятку управления, силясь заставить кабину двигаться быстрее ее мучительно низкой предельной скорости. Был уверен, что достаточно опередил преследователей, чтобы доплыть до берега, отыскать телефон и протрубить тревогу до того, как Уизерс и эти полисмены выяснят, куда он делся.

Он не сводил глаз с последнего огонька, который находился в сорока пяти метрах над ним и медленно приближался. Вдруг кабина, слегка накренившись, остановилась.

– И что же теперь? – громко спросил он, дергая рукоятку. Первой мыслью было, что вода поднялась настолько высоко, что

вырубила генераторы... Но нет, ведь огоньки все еще горели. Может

быть, отключение только временное?

– Ну давай же, ты, ублюдок! – заорал он, ударив ногой по решетчатой загородке, дергая рукоятку взад и вперед.

Когда кабина начала опускаться. Фил сообразил, что Уизерс обнаружил, где он, и воспользовался устройством для экстренного возвращения лифта вниз. Он взобрался на ограждение, уцепился за одну из скоб лестницы, шагнул в сторону от проезжавшей мимо кабины и прижался всем телом к лестнице. Когда верхняя рама проехала вниз, начал карабкаться вверх. Скобы были мокрыми от струившейся по стенам воды, и он с трудом удерживал на них ноги, а сталь была очень холодной, и Фил боялся, что руки примерзнут к скобам, если он остановится. Он не сводил глаз с огонька над ним и старался не думать, что произойдет, если он не удержится и сорвется.

После нескольких минут упорного продвижения на руках он наконец добрался до верхней площадки. Сошел с лестницы и протиснулся в прямоугольное отверстие в бетонной стене. Лязганье и скрип шкивов и тросов прекратились: кабина достигла дна. Снизу долетели слабые звуки взволнованных голосов. Делегация, собиравшаяся его приветствовать, явно была огорчена.

Фил взбежал по ступенькам, распахнул крышку люка и выкарабкался наружу. С чувством глубокого облегчения, ибо спасся из смертельной ловушки, опустился на колени, чтобы перевести дух и оглядеться. Он находился на краю сооружения, напоминавшего, когда он впервые увидел его со смотровой площадки, бетонный бублик, плавающий в водохранилище. Луна красовалась на западной стороне неба и скоро должна была зайти, но пока еще купала в свете долину и проложила след на воде. Небо полно звезд, воздух недвижен, не слышно ни звука. Плотина, тянущаяся низкой стеной насколько видел глаз, казалась естественной частью пейзажа.

Это была картина такого спокойствия, что Фил начал сомневаться, а не сыграл с ним его разум какой-либо шутки? Уж не вообразил ли он просто-напросто всего того, через что минуту назад прошел? В течение часа с лишним он пытался спастись от некоего сюрреалистического кошмара, кровь полна адреналина, а у губ затаился вопль. Но под звездным куполом ночного неба в тишине окрестных лесов не было ничего, кроме абсолютного покоя. Пережитые ужас, паника и надвигающееся несчастье показались почти абсурдными. Возможно, растрескавшаяся рушащаяся дамба существовала только в его сознании. Возможно, Уизерс, этот кем-то изготовленный апатичный робот, был прав, не обратив внимания на его неистовую истерику.

Если я сумасшедший, подумал он, поднимаясь на ноги, они могут запереть меня на замок. А если нет, мне лучше бы двигаться. Вода, которую я видел бьющей фонтаном в нижних галереях, не была галлюцинацией. И я не вообразил себе это мертвое тело: я все еще чувствую его холодные мокрые руки вокруг своей шеи. Я должен добраться до какого-нибудь телефона... Легавые, возможно, уже в пути, чтобы задержать меня.

Фил положил ключ зажигания от своей машины между щекой и десной справа, а слева – две десятицентовые монетки, которые обнаружил в кармане. Они должны быть под рукой, если единственный телефон, который сможет отыскать, окажется общественным автоматом. Он снял туфли, носки, рубашку и брюки, сложил все аккуратной стопкой.

– Если все обойдется, – сказал он своей одежде, – я за тобой вернусь.

Он повернулся и соскользнул с края бетона, одной рукой прикрыв мошонку, а другой защемив нос. Шок от прикосновения холодной воды возбудил прилив энергии, и он поплыл к берегу ловкими, сильными гребками.

Глава 21

Герман Болен лежал на боку в постели, хмуро глядя на телефонный аппарат. Связь была плохой, и, чтобы расслышать слова, приходилось напрягаться.

– Он сказал, что видел труп?

– Да, сэр, – донесся голос Уизерса. – Это, должно быть, Джефферс. Когда я ходил с полицейскими к лифту, видел его автомобиль за последней турбиной.

Болен рухнул на спину и уставился в потолок. Джефферс! Мертвый! Мертв потому, что я отправил его в эту дыру посреди ночи... но он ли это?

– Это Джефферс или нет? – спросил он с внезапным раздражением, отбросив одеяло и усевшись на край кровати. – Есть там тело или его там нет? Вы не спускались вниз, чтобы удостовериться?

– Дела заварились такие, что у меня не было ни единой возможности.

– Так пошлите тогда кого-нибудь другого! Вызвали Купера и Риггса?

– Они прискакали только что. Помогают снаружи полицейским...

– К черту все, Уизерс! Хочу, чтобы кто-нибудь спустился вниз немедленно! – Болен прикрыл ладонью микрофон и повернулся к жене, стоявшей по другую сторону постели, натягивая халат. – Тупость этого парня совершенно невероятна. – Он снова взялся за телефон и спросил Уизерса, что еще говорил Крамер.

– Он сказал, что вода, мол, отовсюду бьет струями и разносит дамбу. Он достал пальцем какую-то грязь из кармана своей рубахи и провел ею полосу поперек стекла, будто это должно было что-то доказать.

– О Господи!

– Я не позволил себе растревожиться из-за всего этого. Вы же предупредили, что он собирается сказать, будто дамба рушится. Мои датчики показывают, два насоса вышли из строя, поэтому я и так знал, что там накапливается вода. Когда он увидел труп или подумал, что его увидел, он, как я смекаю, впал в истерику. Вам надо бы посмотреть, как он вопит и размахивает руками. Определенно ненормальный. Я не думаю, что его версия может реально соотноситься с тем, как в действительности обстоят дела.

– Ради всего святого, Уизерс! Надеюсь, у него просто были галлюцинации. А какова ваша версия насчет того, как в действительности обстоят дела?

– Похоже, что все три насоса в нижней галерее вышли из строя. Я не получаю никаких новых данных по колодцам-накопителям. Дистанционные датчики в галерее тоже отключились. Предполагаю, галерея залита водой.

– Великолепно, – сказал Болен с едким сарказмом. – Ну просто великолепно. А что же Крамер? Вы говорите, полиция загнала его в угол?