Линдси Ноузворт, услышав это, конечно, дошел до белого каления:

  —  Мы должны немедленно прекратить общение с этим маленьким монстром. Наше моральное выживание в опасности.

  —  Движимый духом научного поиска,   — предположил Чик Заднелет,   —  я не возражаю, как бы это ни было тошнотворно, встретиться с юным Лоуфсли, какой бы чудовищный свинарник он ни соизволил назвать своим офисом.

 —   А я, наверное, буду тебя сопровождать,   — предложил Дерби Сосунок.

Обменялись ли они взглядами соучастников? Мнения расходятся. Как бы то ни было, ранним вечером двое сослуживцев, переодетые в соответствующие костюмы спортивного стиля цвета индиго и желтого крема, в жемчужно-серых котелках, отправились в Район злачных мест, в том направлении, которое им сообщил юный Лоуфсли, вскоре они погрузились в эту темную топографию Порока больше, чем когда-либо считали возможным, и вот, около полуночи, в густом прибрежном тумане, оказались перед ржавой железной дверью, которую охранял тот, кто мог бы быть маленьким мальчиком, если бы не его рост семь с половиной футов и соразмерные физические пропорции склонности к полноте. Что-то с эндокринной системой, видимо.

   Сдвинув шляпу размером с лохань под более авторитетным углом:

    — Джентльмены, мня звут Мелкий, что я мгу сдлать для вас?

   —   Постарайся на нас не наступить,   —  пробормотал Дерби.

   —   У нас назначена встреча со Штепселем,   —  мягко сказал Чик.

   —  Вы те самые Дрзя Удчи! - закричал крупногабаритный амбал.   —  Вау, эт нстоящая честь для мня   —  встртить вас, я чтаю всё про ваш отряд, все на самом деле шикарные   —  кроме Ноузврта, наверное, насчет него я не уверен.

   —   Мы ему скажем,   — сказал Дерби.

Когда они зашли внутрь, в нос ударил сильный букет запахов, словно выдыхаемый поврежденными легкими самого Разврата, здесь были пары алкоголя, дым табака и гашиша, ряд недорогих ароматов, среди которых выделялись опопонакс и вербена, тайные намеки на телесные выделения, раскаленные металлические сплавы и недавно горевший порох. Местный оркестрик во главе с контрабасом и саксофоном, также включавший скользящий корнет, мандолу и «жестяное» пианино, без устали шумел где-то под защитной сенью дыма. Где-то во мраке плавно двигались гурии, не достигшие половой зрелости, более-менее слегка одеты, танцевали соло или с клиентами, или друг с другом, бросая на Дерби оценивающие, если не гипнотизирующие, взгляды.

Пухлая энергичная певичка приблизительно десяти лет, ослепительная блондинка, вернулась после переодевания, платье расшито искусственными золотыми пайетками, которые были пришиты не к ткани, но лишь  —  непрочно  —  друг к другу, придавая ее внешнему виду порочность, манящую взгляд даже больше, чем откровенная нагота, и, под аккомпанемент маленького «джазового» оркестра начала петь:

   Нас гнобят на окраинах,

   Нами демпингуют в даунтауне,

   Нас знают по всему городу,

   Как Удавов Ночи   — 

   Прикинь, девочки из Бауэри

   Хотят путешествий и цветов

   Мы стоим под стенкой,

   Считаемся ничего себе!

   Садись выпить

   Или скачи в пляс,

   Старая квашня миссис Гранди

   Может коситься на нас,

   Можешь привести жену и детишек,

   А также дядь и теть

   (Всем понравится)

   В Адскую кухню сегодня ночью!

  —  Парни, если вам понрвится одна из этих пищух, просто назовите, прсмотрим, что можно сдлать,   —  предложил Штепсель.

   —  На самом деле...,   — начал Дерби, глазея на несовершеннолетнюю «птичку певчую», но его прервал Чик Заднелет.

    —  Ты кое-что упоминал намедни...

    —  Да? Я просто ребенок, не могу пмнить всё, разве нет?

    —  Что-то вроде «всё, что вам нужно - это машина времени»...

   —  Так что? Кто откзался бы пойти с одной из ных?

  —   На самом деле,   —  раскрыл тему Дерби,   —  это связано с тем, как ты произнес словосочетание «машина времени». Словно знаешь определенную, где-то в определенном месте.

    —  Вы рботаете на копов, что ли?

  — Если покажешь нам дорогу, можешь неплохо заработать, Штепсель,   —  между делом упомянул Чик.

  —   Да? Склько?

Чик достал конверт, набитый зелеными, юный хулиган воздержался от того, чтобы к нему прикоснуться, но взвешивал взглядом, чувствительным, как лабораторные весы.

  —   К мне! - позвал он. У стола материализовались полдюжины маленьких оборванцев.   — Ты! Слащавый! Мжешь найти Дктора побстрее?

    —  Кнечно, босс!

    —  Прведи его сюда, скжи, что к нему пситители!

    —  Будет сделано, босс!

  —   Бдет здсь через мнуту. Выпейте, чвствуйте себя, как дома. А вот и Анжела Грейс.

   —   Добрый вечер, мальчики.

Это была певица в украшенном блестками наряде, которая, или, точнее, который так убедительно требовал внимания Дерби минуту назад.

  — Мы перходим из вотчины Гофиза на терторию банды Хадсон Дастерс ... по крайней мере, пока здсь тврится этот чртов вздор,   —  сообщил мальчикам Штепсель, пока их отряд двигался на запад, а потом на юг, в тумане, который стал уже повсеместным. Из далекой Гавани раздавался мрачный звон бакенов с колоколом, грубый трезвон звуковых маяков и паровых сирен.

  —  Нчерта не вижу,   — пожаловался Штепсель.   —  Дверюсь носу. Вы, парни, знаете, как пхнет этот чертов 'озон'?

   Чик кивнул:

    —  Полагаю, мы ищем электростанцию?

  — Дует, пфф, с Двятой Авеню, Ел,   —  сказал Штепсель,   —  но Дктор и они, принимают участие. Машина съедает много горючего.

   В тумане раздался слабый лязг:

  —  Думаю, это может быть твой «Эл»,   — обиженно воскликнул Дерби.   —  Я только что наткнулся на какую-то проклятую опору.

  — Бедный малыш!   — закричала Анжела Грейс.   —  Можно поцеловать место ушиба?

   —   Если сможешь его найти,   — проворчал Дерби.

  —  Тперь мы бдем слдовать за поездом,   — объявил Штепсель,   —  пока нос не сообщит нам, что мы на месте.

Они подошли к триумфальной арке, серой и изъеденной временем, кажется, относящейся ко временам какой-то древней катастрофы, намного старее, чем город. Туман рассеялся достаточно, чтобы Чик смог прочесть надпись на архитраве «Я увожу к отверженным селеньям. Данте». Пройдя под исполинской аркой, они продолжали пробираться ощупью по скользкому от тумана булыжнику среди разлагающихся животных, куч мусора и тлеющих костров бездомных обитателей квартала, пока, наконец, едкий трехатомный характерный запах не стал невыносимым, наряду с резким гулом, оглашавшим окрестности, они стояли у каменных ворот, из которых сочился туман, дом за ними был почти невидим, кроме россыпи синеватых электрических огней, цветущих на этой туманной ночной вахте, но ни один аэронавт не мог прочитать их   —  они были слишком высоко. Штепсель нажал на кнопку на стойке ворот, и металлический голос откуда-то ответил: «Позже, чем вы думали, мистер Лоуфсли».

Соленоидное реле со скрипом встало на место, ворота заскрипели и открылись.

 Внутри, на конюшне и каретном дворе, превращенном в лабораторию, они нашли миниатюрную фигурку, которую Штепсель представил как д-ра Зута   —  в рабочей спецовке, ковровых туфлях, закопченных очках и специальном шлеме, поверхность которого оттеняла не совсем знакомая электроарматура.

  —   Так что! Бросили коров и цыплят, готов поспорить, в поисках нового городского развлечения, чтобы потом вернуться и рассказать ребятам на церковном собрании! Ладно, можем организовать что-то для вас. Тысячи довольных клиентов, всё   — высшего сорта, потому что мистер Лоуфсли никогда меня не разочаровывал, правда, парень?

Словно разглядев сквозь мрак очковых линз д-ра Зута что-то неприемлемо зловещее, Штепсель, бледный при резком освещении лаборатории, решительно схватил за руку Анжелу Грейс, и они вышли в дверь, пятясь, словно откланиваясь в присутствии царственной особы.

  —  Спасибо, Штепсель,   — крикнули мальчики,   —  пока, Анжела Грейс,   —  но двое детей бездны уже исчезли.

   —   Приступим.

   —   Надеюсь, мы вас не отвлекаем от сна, Доктор,   —  сказал Чик.

  —   Чем позже  —  тем лучше,   —  ответил д-р Зут.   —  Не так много поездов ездит в это ночное время, так что ток более стабильный, хотя это ничто в сравнении с немецким продуктом, конечно...а теперь, джентльмены, вуаля   —  и вы говорите мне, что об этом думаете.

Внешний вид Машины не поразил мальчиков особой высокотехнологичностью. В резком жужжании неистовые голубые искры шумно скакали между тяжеловесными электродами, которые не показались бы неуместными в динамо-машине бабушкиных времен. Когда-то безупречный каркас теперь был в пятнах ржавчины и утечек электролитов. Символы, которые можно было разглядеть сквозь слой пыли на шкале, скорее соответствовали предпочтениям в дизайне предыдущего поколения, как ажур индикаторных стрелок в стиле Брегет. Еще более тревожный сигнал: даже случайный зритель мог заметить повсюду аварийные линии сварки, небрежные вставки, неподходящие крепежные детали, пятна грунтовки, которую так и не закрасили, и другие свидетельства самодельности устройства. Общее впечатление: ни копейки не тратится на простейший ремонт.

   —  Это она?   — моргнул Дерби.

    —  Какие-то проблемы?

  —  Не могу говорить за своего партнера,   — пожал плечами язвительный подросток,   —  но она немного ветхая для машины времени, нет?

  —   Послушайте, как насчет пробного путешествия в будущее, туда и обратно, с вас полцены, а если вам понравится, можем попробовать что-то более дерзкое.

С веселым щегольством, которое немного сглаживал противный скрип петель и заметное проседание гуттаперчевой гаскетки вокруг водозащитного порога, д-р Зут поднял крышку люка в пассажирскую камеру и кивком пригласил их внутрь, мальчики почувствовали аромат разлившегося   —  и для опытного носа предположительно дешевого   —  виски. Пассажирское сиденье, как оказалось, было давно приобретено на аукционе, уникальная обивка потертая и вся в пятнах, деревянная отделка в царапинах и пропалинах от сигар.

  —   Это будет весело,   — сказал Дерби.

 Через одинокое замазанное кварцевое окно камеры парни наблюдали, как д-р Зут отчаянно метался по комнате и переводил стрелки всех хронометров, попадавшихся ему на пути, включая его собственные карманные часы.