— Давай избавимся от этого. — Он разорвал колготки пополам, и я ахнула, когда он снял их с моих ног.

— Эй, как насчет того, чтобы порвать кое-что из твоей одежды? — Я потянула его за рубашку, и он поймал мои запястья с озорной ухмылкой.

Его глаза скользнули по моему почти обнаженному телу и кружевному красному нижнему белью, в котором я была, посасывая нижнюю губу.

— Я скучал по этому. — Он поцеловал мою ключицу, и под его губами пробежали мурашки. — И этому. — Он накрутил прядь моих волос на палец и тоже поднес ее к губам. — И этому. — Затем сжал мою грудь, и я хихикнула. — Хм… все же кое-чего не хватает.

— Чего? — Я нахмурилась.

Он потянулся за свое сиденье и достал корону, которую выиграл на Ярмарке, и надел ее мне на голову. Я улыбнулась так широко, что у меня заболели щеки.

— Лучше, — сказал он, его глаза закрылись, когда он положил руки на мои бедра и притянул меня ближе.

— Если будешь повсюду надевать короны мне на голову, у тебя будут проблемы, — поддразнила я, и его рот искривился.

— Хорошо, давай тогда никому не скажем, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею.

Я начала расстегивать его рубашку, страстно желая ощутить прикосновение его плоти к моей. Наши движения становились все более неистовыми, а его поцелуи превращались в укусы, его пальцы сжимались, в то время как я царапала его грудь, чтобы расстегнуть пуговицы, и, наконец, натянула рубашку на его атлетические плечи.

Он потянул мой лифчик вниз, чтобы освободить мою правую грудь, его рот обхватил мой затвердевший сосок и заставил меня содрогнуться от удовольствия. Тугой комок желания вырос в низу моего живота, и я перекатила бедра по его промежности, его возбуждение упиралось в мои трусики. Он одобрительно застонал, сильнее посасывая мою чувствительную плоть.

Я приподнялась на коленях, чтобы освободить его от штанов, и моя задница врезалась в руль, выключив клаксон.

Я фыркнула от смеха, и Орион снова потянул меня вперед за бедра, чтобы прекратить шум.

— Это намного сложнее, чем я ожидала, — пошутила я, и он дьявольски ухмыльнулся мне.

— Хотя это определенно того стоит. — Он освободился от своих боксеров, отодвинув мои трусики в сторону, и все веселье исчезло, когда он притянул мои бедра к себе.

Я прижалась лбом к его лбу, вдыхая, когда он толкнулся в меня. Он зашипел сквозь зубы, когда я опустилась на него, постанывая, пока заполнял меня дюйм за дюймом.

Я начала двигаться на нем верхом, и он целовал меня в губы, пока я извивалась у него на коленях, наслаждаясь невероятными ощущениями, которые доставляло мне его тело. Его пальцы впились в мои бедра, толкая меня вниз на него в восхитительном ритме. Я вытянула шею, положив руки ему на плечи, когда взяла то, в чем так отчаянно нуждалась, от его плоти.

— Не борись со мной снова, — потребовал он, его зубы царапали мое ухо.

— Не давай мне повода. — Я вонзила ногти в его плечи, заставляя его стонать и сильнее толкаться между моих ног. Одно мое колено ударилось о стояночный тормоз, а другое врезалось в дверь, но меня не волновали синяки. Я бы приняла их все в качестве платы за это блаженство.

Мои бедра ускорились, чтобы встретиться с его, и мы погрузились в потный, задыхающийся клубок конечностей и бессмысленных поцелуев. Он запустил одну руку мне в волосы и потянул так сильно, что стало больно.

— Это за Поляриса, — прорычал он, когда я взвизгнула.

Я так сильно царапнула ногтями его грудь, что пошла кровь.

— Это за Фрэн. — Он удивленно посмотрел вниз, затем издал задыхающийся смешок. — Мне нравится, когда ты злишься.

— Но давай не будем делать это привычкой, — выдохнула я.

— Договорились, — простонал он, снова входя в меня.

Я прижала одну руку к окну, мой позвоночник выпрямился, когда между моими бедрами возникло сильное давление. Рука Ориона прошлась по изгибу моего позвоночника, прежде чем прижать меня к себе, заставив меня кончить. Удовольствие каскадом пронеслось через меня, как взрывающаяся радуга, и я прильнула к нему, когда он входил в меня все сильнее и быстрее, находя собственное наслаждение, бормоча мое имя в глубине своего горла.

Мои ноги дрожали, когда я спустилась с высоты, упав на него и лишилась всей энергии в своем теле. Я положила голову ему на плечо, наше дыхание было обжигающе горячим, заставляя окнах вокруг нас запотеть.

Он провел пальцами вверх и вниз по моим обнаженным бедрам, моя кожа была слишком чувствительна к нему. И приподнял мой подбородок, целуя меня так сладко, что казалось, будто мои губы покрыты сахаром. Моя рука легла ему на грудь, где его сердце билось, как крылья могучей птицы, и я улыбнулась, почувствовав, как этот грозный человек борется за дыхание из-за меня.

Я слезла с него на свое место, найдя корону в пространстве для ног, куда она в какой-то момент упала. Мы оба одевались молча, но продолжали ловить взгляды друг друга и обмениваться ухмылками.

Когда я привела себя в порядок — если не считать отсутствия колготок, — Орион завел двигатель и поехал дальше по дороге.

— Итак, ты получила какую-нибудь информацию от Полариса во время вашего свидания? — он спросил.

— Ты никогда не успокоишься по воду этого, не так ли? — Я издевалась.

— Меня просто бесит, что ты можешь выходить на публику с ним, а не со мной.

— Ну, вот как это бывает, — вздохнула я, поворачиваясь, чтобы посмотреть в запотевшее окно рядом со мной. Я нарисовала на нем сердитое лицо и написал над ним Орион.

Он оглянулся, выдавив улыбку.

— Так вот как я выгляжу для тебя?

— Не совсем. — Я добавила сердитые брови и клыки, поворачиваясь, чтобы нахально ухмыльнуться ему.

Он засмеялся, и я удовлетворенно улыбнулась.

— Диего почти ничего не говорил о своем дяде, только то, что он мудак. И что его мать и отец иногда уходят с ним, чтобы помочь с его «работой». — Я пожала плечами. — Это полезно?

Орион на мгновение замолчал.

— Да, это дает мне еще парочку фейри для изучения. Как бы мне ни было больно это говорить, я был бы признателен, если бы ты продолжала проводить с ним время. Посмотрим, что еще он скажет о них. Но никаких свиданий.

— Ну, это будет довольно сложно, так как я сильно зла на него, и предполагаю, что он тоже.

— За что он на тебя разозлился?

— Я дала ему пощечину, — призналась я.

— Хорошо, — прорычал он. — Но он заслуживает большего за то, что назвал тебя шлюхой.

— Вообще-то…Я дала ему пощечину до того, как он это сказал. — Я вцепилась пальцами в юбку, когда ярость вспыхнула во мне при этом воспоминании.

— Почему? — спросил Орион.

— Он сказал, что хотел бы, чтобы ты умер, когда напали нимфы, — выдавила я, мое горло сжалось.

Орион крепче сжал руль.

— Я собираюсь убить его.

— Ты не можешь. Он поймет, что я тебе сказала. И я не совсем отрицала, что у меня к тебе что-то есть, если ты придёшь за ним, он может понять, что между нами что-то есть.

— Что у тебя есть ко мне? — Он бросил на меня озорной взгляд.

— Это будет звучать безумно, — медленно сказала я.

— Мне нравится безумие. Разве ты не поняла, когда я пытался поджарить себя?

— Обещаешь, что не будешь смеяться? — спросила я, чувствуя, как жар заливает мои щеки.

— На звездах.

Я кивнула, глядя в окно, чтобы мне не пришлось видеть его реакцию, когда я сказала ему.

— Когда мы были в битве и ты был при смерти, я почувствовала себя обязанным спасти тебя. Как будто… если бы я этого не сделала, часть меня тоже умерла бы. И с тех пор эта часть меня становится сильнее, как будто она стала осязаемой вещью, которая живет во мне. Я никогда раньше не была ревнивым человеком, но когда вижу тебя с Франческой, я словно превращаюсь в животное, у которого нет ничего, кроме основных инстинктов. — Мои щеки горели все жарче, и я не осмеливалась взглянуть Ориону в лицо, не зная, почему открывала ему свою душу прямо сейчас. Я редко кому доверяла настолько, чтобы излить им свое сердце, но всегда хотела этого с ним. — Я же говорила тебе, что это безумие.

Он взял меня за руку, переплел свои пальцы с моими и прижался губами к тыльной стороне моих пальцев. Я случайно взглянула в его сторону, и мое сердце бешено заколотилось, когда я не нашла в его глазах ничего, кроме счастья. Затем он сказал слова, которые заставили мое сердце сиять, как луну.

— Хорошо, потому что я тоже это чувствую.

Калеб

Я вел свою машину по дороге, краем глаза наблюдая за Тори на сиденье рядом со мной, пока она поправляла свою чертову помаду, как будто у нас только что не было самого сумасшедшего гребаного спора в моей жизни на склоне горы. Что-нибудь когда-нибудь беспокоило эту девушку? Или она действительно просто прошла через столько дерьма в своей жизни, что то, что только что произошло между нами, даже не имело для нее большого значения?

Я не знал. И я не мог этого понять. Она была закрытой книгой, и это сводило меня с ума. Девушки обычно преследовали меня, но с ней я, честно говоря, чувствовал, что она даже не интересовалась половину времени. Что не имело смысла, потому что я был чертовски веселым, а секс был чертовски умопомрачительным, так чего же еще она вообще хотела?

Ее окно было открыто, и она все еще не пристегнула ремень безопасности. Что она имела против ремней безопасности? Клянусь, у этой девушки было больше загадок в ее предпочтениях, чем у меня за всю мою жизнь.

Мы повернули в сторону ярмарки, и тротуары медленно заполнились людьми. Я нажал кнопку рядом с собой, чтобы закрыть ее окно, и она бросила взгляд в мою сторону краем глаза, ее пальцы согнулись, как будто она хотела нажать кнопку, чтобы немедленно опустить его снова. Но если она не хотела, чтобы ее лицо было по всему завтрашнему «Целестиал Таймс», тогда ей лучше было бы спрятаться за тонированными окнами.

Я проехал прямо мимо знака «проезд транспортных средств запрещен» и продолжал двигаться мимо толп людей, идущих на ярмарку пешком, пока не повернул направо у ворот, где уже были припаркованы машины других Наследников. Охранник неодобрительно посмотрел на мою машину, его губы сжались в тонкую линию, но он не сделал никакой попытки подойти и сказать мне, чтобы я ее убрал. Если бы он хотел, чтобы я это сделал, ему пришлось бы заставить меня, и он знал, что недостаточно силен для этого.