ГЛАВА 40

КОУЛ

Блядь!

Она была права! Не то чтобы я сомневался в ней. Но когда я нашел ее телефон в машине Киллана, мне захотелось сбить его голову с плеч этой гребаной битой.

— Коул?

Я отстранился! Это было правильное решение. Все кончено. Никаких больше рисков. Больше никакой банды. И это значит, что она в безопасности. Ну, пока что. Киллан был прав, что Брюс может забрать ее у меня. Теперь он может уничтожить меня совершенно другим способом. И я знаю, что он не будет думать дважды.

Блядь, я так устал от того, что люди оказываются правы.

— Коул?

— Что? — я огрызаюсь.

Она делает шаг назад.

— Ты отвезешь меня домой?

Я качаю головой.

— Ты можешь остаться на ночь здесь.

— Я не могу…

— У нас весенние каникулы. — я подхожу к ней. — И здесь ты в безопасности. К тому же, нам нужно поговорить.

Время пришло.

— О чем? — нервно спрашивает она.

— Обо всем, — говорю я просто. — Ты заслужила правду. Ее глаза ищут мои глаза в поисках признаков того, что я лгу, но на этот раз она их не находит.

ОСТИН

Когда я замолчала, он потянул меня к дивану, и я села рядом с ним.

— Я хочу знать о Лилли.

Я так много еще хочу узнать, но сейчас она — самое важное.

Он кивает и делает глубокий вдох.

— Я узнал, что Брюс изнасиловал мою маму, когда услышал ее разговор с отцом в его кабинете. Он обвинял мою маму. Сказал, что это была ее вина. Она должна была быть сильнее. — он сжал руки в кулаки на коленях. — Я не понимал, о чем именно они говорили, потому что мне тогда было всего одиннадцать лет. Она пыталась уйти от него, но он не отпускал ее. Он никогда не любил ее. Он был просто больным и извращенным, и ему нравилась идея заставить ее остаться.

— Так или иначе, прошло девять месяцев, и моя мама была на неделю позже срока, когда Селеста пришла в мою школу и вытащила меня из класса. Она сказала мне, что мой отец позвонил и сказал, что моя мама упала дома и ее срочно доставили в больницу. У нее начались схватки, и, хотя с ребенком все было в порядке, возникли осложнения. Потеря крови… — он делает паузу, и мое горло начинает сжиматься. — Она не перенесла операцию. Мой отец не хотел ребенка. Но его жена умерла, и никто не знал, что сделал Брюс. Отдать ребенка на усыновление — значит выставить его в плохом свете, поэтому он решил оставить ее себе. С тех пор я ненавидел своего отца. За то, что он не защитил мою мать. За то, что не любил Лилли. Для меня она была его дочерью. Она была ребенком от женщины, которую он должен был любить, — он качает головой. — И я ненавидел Брюса. — он смотрит на меня.

— Тогда почему ты так часто отпускаешь Лилли в дом моего отца? — этот вопрос не давал мне покоя. — Зная, на что он способен. — Выдавила я из себя.

Я всегда знала, что мой отец — больной ублюдок.

— Селеста часто была рядом и помогала мне больше, чем кто-либо другой.

— Она знала, что Брюс сделал с твоей мамой? — мягко спрашиваю я.

Он кивает.

— Да. Она никогда не говорила об этом, но ей и не нужно было, — я смотрю вниз на свои руки. — Я позволял Селесте иногда оставлять ее у себя, но Брюса никогда не было дома, когда я это позволял. Кроме как с тобой.

— Что? — я хмурюсь, снова поднимая на него глаза.

Он гладит меня по щеке.

— Я не рассказывал тебе о ней. И сначала я не хотел, чтобы ты проводила с ней время. Боялся, что Лилли привяжется, и ей будет больно, когда ты уедешь, — я сглотнул. — Но со временем я захотел, чтобы ты проводила с Лилли как можно больше времени, поэтому я разрешил ей ходить с тобой домой, даже когда там был Брюс, потому что я знал без сомнения, что ты защитишь ее, Остин. Тебе не нужно было знать, что она твоя сестра, чтобы обеспечить ее безопасность.

— Своей жизнью, — говорю я без раздумий.

Я могла не знать, что Лилли — моя сестра, но я люблю эту маленькую девочку. И даже когда мой отец был дома, а Лилли была у меня, он никогда не подходил к нам. Даже не смотрел на нее мимоходом. Он вел себя так, как будто ее не существует.

Он наклоняется и целует меня в лоб.

— Я знаю.

Слезы наворачиваются на глаза.

— Мне так жаль, Коул. За то, что Брюс сделал с твоей матерью, — моя грудь напрягается. — Мне так жаль, что я не узнала о Лилли раньше. Я могла бы помочь… — мой голос трещит. — Я могла бы вернуться сюда. Я должна была… — я задыхаюсь от слов.

Он протягивает руку и притягивает меня к себе. Я зарываюсь лицом в его рубашку и вдыхаю его запах, по которому я скучала последние две недели.

— Это не твоя вина, Остин, — он целует мои волосы. — Ты не знала. — он вздыхает. — Я боялся потерять ее. Тебя. Из-за Брюса. Даже Селеста держала ее над моей головой. Она помогала мне растить ее первые несколько лет. Мне было двенадцать, когда она родилась, и я ничего не знал о детях. Мой отец не хотел ее, и Брюс тоже. Но я хотел ее. Она была частью меня, — он мягко улыбается мне. — Частью моей мамы.

Первая слеза скатывается по моей щеке. Он вытирает ее с небольшой улыбкой.

— Но теперь ты здесь, Остин. И я не планирую, что ты куда-то уйдешь.

— Я… — я сделала паузу, не зная, что сказать.

— В чем дело, милая? — мягко спрашивает он.

Я качаю головой и отстраняюсь от него.

— Какова твоя конечная цель?

— Что? — спрашивает он, вставая.

Я вытираю слезы с лица и смотрю на него.

— Чего ты хочешь от меня? — мое сердце колотится от этих слов. От того, что его ответ будет не тем, что я хочу услышать.

Он хмурится.

Я встаю.

— Больше никаких игр, Коул. Больше никаких секретов. И больше никакой лжи. Просто скажи мне… — я выпустил длинный вдох. — Чего ты хочешь от меня?

Он разобьет мне сердце, и я заслуживаю этого, потому что позволила. Нельзя влюбиться в такого мужчину, как он, и ожидать, что он будет чувствовать то же самое к тебе. Так не бывает.

Он обхватывает мое лицо обеими руками.

— Я хочу тебя, Остин. Это не ложь.

— Ты хочешь сломать меня…

— Уже нет, — прерывает он меня. — Я хотел этого, да. Но этого больше недостаточно.

— Что это значит? — шепчу я.

Он вжимается в меня своим телом. Он откидывает мою голову назад и опускает свои губы к моим. Простой поцелуй, от которого у меня перехватывает дыхание. Этот человек уже так много у меня забрал. Я не уверена, что мне есть что еще дать.

— Я хочу, чтобы ты хотела меня. Я хочу, чтобы ты нуждалась во мне, — его глаза ищут мои. — Потому что именно это я чувствую к тебе. Я уже не тот, что прежде, с тех пор как встретил тебя. Ты пролила кровь за меня, но я изголодался по тебе. Люди говорят, что, когда ты встречаешь того, кого любишь, этот человек может успокоить тебя. Сделать тебя лучше. — он качает головой. — Ты, блядь, разжигаешь мое пламя. Ты заставляешь меня чувствовать себя непобедимым. — Он тяжело вздыхает. — Ты заслуживаешь лучшего, чем я… — Шепчет он, прижимая свою голову к моей, — Но я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя.

Я мягко улыбаюсь ему.

— Я хочу тебя такой, какая ты есть. — Он отстраняется. Я прижимаюсь к его щеке. Этот человек — сам дьявол, но я никогда не боялась ада.

— И я никуда не уйду.

Он нежно целует мои губы.

— А как же Киллан? — спрашиваю я, зная, что нам предстоит долгий путь. И что он злится на меня.

— Все будет хорошо, Остин. Доверься мне.

Когда мои глаза ищут его взгляд, я понимаю, как сильно я хочу, чтобы он оказался прав.

— Я доверяю тебе, Коул, — говорю я, облизывая мокрые губы, пробуя на вкус свои слезы.

Он наблюдает за этим движением и наклоняется вперед, но останавливается, его губы в дюймах от моих. Я наклоняюсь, сокращая расстояние и прижимаю свои губы к его. Его пальцы скользят по моим волосам, и я стону ему в рот, когда его язык встречается с моим. Знакомое чувство, которое может дать мне только он, начинает нарастать, и я обхватываю его шею руками.

Две недели, в течение которых я даже не смотрела на него, заставили меня напрячься.

Он отстраняется.

— Остин, мы не должны…

Боже, как я скучала по нему.

Мое тело жаждет его нездоровым образом.

— Я хочу тебя, — говорю я, задыхаясь.

Его глаза ищут мои, а потом останавливаются на моих швах. Он дарит мне маленькую улыбку и взял меня за руку, потянув за собой на чердак.

Затем его губы касаются моих. В следующее мгновение он уже раздевает меня.

— Черт! Я скучал по тебе, — рычит он, прежде чем прикусить мою губу.

— Я тоже… — я прервалась, чтобы глубоко вздохнуть. — Я хочу тебя.

Я задыхаюсь, когда мои руки тянутся к его джинсам.