ГЛАВА 34

КОУЛ

Я сижу в постели, а Остин лежит без сознания рядом со мной. Сейчас чуть больше восьми вечера, и она уснула несколько часов назад. Я использовал ее. Я, блядь, брал и брал у нее, как будто она была спасательным кругом.

Я вернулся к себе прежнему. К тому, каким я был до того, как столкнулся с ней на кладбище. Дик был прав — она изменила меня, но я нашел путь обратно к настоящему Коулу.

Бессердечному ублюдку, который питается насилием. Я душил ее. Я вырывал волосы. Я, блядь, пометил ее руками и ртом. Она плакала большими, прекрасными слезами, глядя на меня, пока моя рука обхватывала ее горло. И ее тело содрогалось от оргазмов, которые я ей давал. Она никогда не ломалась, как я хотел. Она не умоляла, когда я держал ее запястья над головой. Или, когда я перевернул ее и зарыл лицом в кровать. В какой-то момент я перегнул ее через перила, а моя рука сжимала ее волосы. Она позволяла мне использовать ее, как я хотел.

И мне чертовски нравилось, что она такая сильная. Что она может взять моих демонов.

Я встаю с кровати, натягиваю джинсы и иду в ванную. Я брызгаю на лицо холодной водой. Смотря на себя в зеркало, я наблюдаю, как вода стекает по моему лицу и брызгает на столешницу. Схватившись за край, я склоняю голову. У меня чертова мигрень, но я знаю, что это от алкоголя, который я употребил за последние двадцать четыре часа.

Я слышу, как внизу открывается дверь в клуб, и скрежещу зубами. У меня нет настроения терпеть всякую ерунду. Все, чего я хочу, это забраться обратно в постель к Остин и разбудить ее, снова обхватив рукой ее горло.

— Нет, Дик, — слышу я голос Бекки.

Я выхожу из ванной и иду к лестнице.

Бекки стоит внизу, широко раскинув руки.

— Что, черт возьми, случилось? — требует она.

Он ничего не говорит, хотя знает. Он был здесь вместе с остальными парнями, чтобы стать свидетелем моего уничтожения прошлой ночью.

Я начинаю спускаться к ним.

— Почему вы здесь? — рычу я.

Бекки поворачивается ко мне лицом, и ее глаза сужаются, когда я подхожу к нижней ступеньке.

Дик вздыхает.

— Извини, парень. Она хотела…

— Я звонила Остин. Где она, черт возьми?

Я ничего не говорю. Ее глаза оценивают отсутствие на мне рубашки и осматривают царапины, которые нанесла мне Остин. Она порвала кожу, когда вцепилась когтями в мою грудь, пока я душил ее. Это был лучший секс в моей жизни.

— Если ты причинишь ей боль…

— Она спит, — говорю я, прерывая ее.

Она бежит к лестнице и отпихивает меня с дороги, прежде чем подняться на чердак.

— Мне жаль, Коул, — тихо говорит Дэйк. — Она волновалась, что… — он прервался.

— Что? — огрызаюсь я.

Он сглатывает и оглядывает беспорядок, который я устроил в клубе.

— Что ты убил ее.

Я фыркнул. Зачем мне ее убивать? Она именно то, что мне было нужно все это время — Что-то, что можно использовать.

— Ты должен ей рассказать, — говорит он.

Я качаю головой.

— Чем меньше она знает, тем лучше.

— Ты ошибаешься, парень. Она должна знать, что происходит.

— Нет.

— Это касается ее, — огрызнулся он. — Ты хочешь, чтобы она пострадала?

— Я — ее главная угроза. Мы оба знаем, что это ложь. Джерольд может ищет ее прямо сейчас, но я не хочу этого признавать. Это означало бы, что это я подставил ее под удар, втянув в этот гребаный бардак.

Он мрачно смеется.

— Теперь мы вернулись к этому — мои глаза сужаются на него. — Господи, Коул. Ты уже не тот же парень, что нашел ее на кладбище.

— Да, это так.

Я никогда не уходил. Она просто задушила эту личность во мне. Она просто заставила меня думать, что я стал лучшим человеком. Я ошибся.

Он шагнул ко мне.

— Ее жизнь под угрозой. Если ты не сделаешь шаг вперед и ничего не предпримешь, тогда это сделаю я.

— Что это значит? — огрызнулся я.

— Это значит, что ее жизнь больше не в твоих руках, — рычит он. — Я обещал женщине, которую люблю, двадцать минут назад, когда она плакала в моих объятиях из-за ее лучшей подруги, которая не отвечала на звонки, что я сделаю все необходимое, чтобы убедиться, что с Остин все в порядке.

— Это не тебе решать, — огрызнулся я.

— Я решаю это потому, что ты отказываешься сказать бедной девушке гребаную правду.

— Что случилось с тем, что она стала такой, какой я тебе назвал? — требую я.

— Все изменилось — мягко говорит он.

— Нет. Ты изменился, — рычу я, и он сжимает руки в кулаки по бокам. — Бекки сделала тебя чертовски мягким.

— Коул?

Я поворачиваюсь и вижу Остин, стоящую у подножия лестницы. Ее волосы собраны в узел вокруг лица. Ее зеленые глаза тяжелые, на щеках следы туши от слез, когда она плакала, пока я ее трахал. На ней одна из моих футболок, которая спадает с ее плеча, и это все. К счастью, она достаточно длинная, чтобы прикрыть ее киску. У нее синяки на шее и на руках. И следы зубов на внутренней стороне бедер. Есть и другие, но рубашка их скрывает.

— Господи, — бормочет Дик, оглядывая ее.

— Что происходит? — спрашивает она, игнорируя его.

— Ничего, — отвечаю я.

— Коул, — предупреждающе произносит Дик мое имя.

— Заткнись, Дик, — огрызаюсь я.

— Коул. Скажи мне, что происходит, — требует Остин.

— Это тебя не касается.

— Хватит врать, Коул, — говорит Дэйк.

— Нет…

— Что произошло? — кричит Остин.

В комнате наступает тишина, и я потираю виски. Эта мигрень дошла до того, что мое зрение затуманилось.

— Мы просмотрели электронные письма, — наконец говорит Дик. — Те, что на жестком диске.

Мои зубы стиснуты, и я сжимаю руки в кулаки. Я могу ударить его, но это потребует слишком много энергии. А я и так чувствую себя слишком слабой после пьянки и бурного секса. Если я ударю его, он ударит меня в ответ и, возможно, вырубит мою задницу.

— И? — спрашивает она.

— И мы нашли электронные письма, которые указывают на то, что авария не была несчастным случаем.

— Что ты имеешь в виду?

— Электронные письма доказывают, что Джеффу заплатили за то, чтобы он подделал тормозные магистрали той ночью…

Он останавливается, и я падаю на диван.

Положив локти на колени, я наклоняюсь вперед и склоняю голову. Мое сердце бешено колотится, когда я слышу его слова.

— Я не понимаю, — тихо говорит она.

— Они доказали, что он разговаривал с твоим отцом. У них была определенная сумма и план, — он делает паузу, и я закрываю глаза. — Беннетт проверил средства и подтвердил, что твой отец заплатил Джеффу пятнадцать тысяч долларов за то, чтобы в ночь смерти Илая, Мэддокса и Лэндена у машины Коула отказали тормоза.

Мои мышцы напряглись от его слов, а грудь сжалась. Брюс, мать его, пытался убить меня, и ему удалось убить моих друзей. Он заплатил за это подонку Джеффу. Когда я собирался убить этого ублюдка, он продолжал говорить о том, что я убил своих друзей, но это все время был он.

— Я не… — она прервалась. — Почему мой отец хочет навредить Коулу?

Я смотрю на нее, но молчу. Она стоит там рядом с Бекки, которая тихо плачет, потому что Дик уже все ей рассказал. Остин ни черта не понимает, и я хочу, чтобы он просто заткнулся. Я не хочу, чтобы она знала. Не сейчас. Не сейчас.

— Мы не знаем наверняка, но у нас есть предположение.

Дик вздыхает.

— Какое? — спрашивает она.

— Лилли, — отвечает Дик.

Она хмурится еще сильнее, и мое сердце колотится при упоминании моей младшей сестренки.

Она смотрит на меня.

— Почему он хочет причинить тебе боль из-за Лилли?

Дик проводит рукой по волосам и отвечает.

— Потому что Лилли — дочь Брюса.

ОСТИН

Я смотрю на Дика в полном замешательстве. Лилли — дочь Брюса? Мой отец — отец Лилли? Я перевожу взгляд на Коула. Он сидит на диване, голубые глаза все еще налиты кровью, кожа бледная. Он выглядит как полумертвый.

Я сглатываю комок, образовавшийся в моем горле.

— У твоей мамы и моего отца был роман?

Лилли шесть лет. Мой папа и Селеста женаты уже десять лет.

Он сжимает руки в кулаки, и его челюсть заостряется.

— Нет.

— Тогда как ты объяснишь…?

— Брюс, блядь, изнасиловал ее, — перебивает он меня.

— Что? — вздыхаю я.

Бекки всхлипывает рядом со мной, но я не могу отвести взгляд от Коула. Его глаза смотрят на меня с отвращением. Мой отец, будучи таким ублюдком, какой он есть, изнасиловал ее? У нее был ребенок. Ребенка, которого его отец не хотел. И Коул заботится о ней. Он воспитывает ее.

Слезы начинают жечь мои глаза.

— Остин? — Дик привлекает мое внимание.

Его голубые глаза такие мягкие, какими я их, когда-либо видел. Это заставляет меня нервничать, чем, когда-либо, потому что он действительно выглядит обеспокоенным чем-то.

— Теперь мы знаем, что Брюс, Джефф и Джерольд работали вместе. Вам нужно убираться из этого дома. Там небезопасно.

— Мне некуда идти…

— Ты останешься со мной, — прерывает меня Бекки.

— Мне еще нет восемнадцати. Я не могу просто уйти. Они поймут, что что-то случилось…

— У тебя нет выбора, — рычит Дик. — Мы не можем допустить, чтобы Джерольд приехал и увидел тебя там. Если он это сделает, ему понадобится всего несколько секунд, чтобы сложить два и два, а потом, когда он расскажет Брюсу…

Его голос прерывается, и я все понимаю. Мой отец убьет меня, если узнает, что я знаю, что он заплатил другому человеку, чтобы тот попытался убить Коула.

Бекки протягивает руку и нежно поглаживает меня по спине. Я избегаю смотреть на Коула из-за стыда. Все это время он знал, что Лилли — моя сестра, и ни разу не сказал мне об этом. Но зачем ему это? Зачем говорить девушке, которую он хотел только использовать?

— Я заберу свои вещи, — говорю я и, развернувшись, бегу вверх по лестнице.

Слезы текут по моему лицу, пока я переодеваюсь в свою прежнюю одежду и запихиваю свое дерьмо обратно в рюкзак. Я плачу из-за того, что случилось с мамой Коула. О маме моей сводной сестры. Имел ли мой отец какое-то отношение к ее смерти? От этой мысли мне становится плохо.

Я поднимаю сумку, перекидываю ее через плечо и поворачиваюсь. Я останавливаюсь, когда вижу Коула, стоящего на вершине лестницы с руками, засунутыми в карманы джинсов. На его лице привычная маска. Боже упаси его проявлять какие-либо эмоции.

Его глаза обводят следы на моей шее, и я сглатываю комок в горле, но ничего не говорю. Мне нечего ему сказать.