Доктор Ахманн помогла мне завернуться в теплоизоляцию и надела мне на лицо кислородную маску с пузырём оксигеля. Даже поцеловала перед этим. Правду сказать, я попутно ничего не вспомнил. Может быть потому, что все поцелуи от приятных дам – весьма хороши и одинаковы.

В мой кровоток вошел первый коктейль. И в тот момент, когда засыпал, как молитву читал про себя план дальнейших операций. На грузовой терминал космопорта меня должны доставить в виде консервов, никакого тепла и прочих признаков жизни. Только в этом случае средства биоконтроля меня не заметят. И огнестрельное оружие мне не полагалось – его не пропустят терагерцевые сканеры, ведь на орбите любой выстрел означает как минимум разгерметизацию, – так что в заначке только «шило». Далее быстрый подъем на орбиту с перегрузками, которые я б не выдержал, будь в нормальном человеческом виде.

В холодном сне кошмары людей не мучают, да и какие они люди в это время – просто замороженное мясо. Но перед самым пробуждением я вдруг увидел себя и доктор Ахманн – в самом ярком воспоминании, которое ничто не смогло уничтожить. О том, как тот чёртов подъемник вдруг ошалел, и я так испугался за Таис, как ни за кого еще не боялся.

Я вышел из криосна – и понял, что по-прежнему в контейнере. Линзопроектор показывает лишь уровень кислорода в моей крови, земное время и отсутствие связи. Еще минут пять я бился от боли, жуткий конвульсиум, пока, наконец, не согрелся адреналином из ампулы. Но контейнер по-прежнему был закрыт. Запаса оксигеля хватит на полчаса. А очередь до этого груза дойдет, может быть, через неделю, когда я буду уже напоминать засохшего жука из своего кармана. Но прошло десять минут, заполненных моими переживаниями, и дверца контейнера открылась с самым приятным для моего слуха скрежетом – началась выгрузка. По ту сторону контейнера меня встретил приветливым безглазым лицом универсальный робо-тяга. Так что пришлось увиливать от его огромных лап, выкладывающих пакеты на транспортер. Я находился на приемном терминале для грузов с Земли. Пустовато тут было. Видно, что рассчитан он на куда бо́льший объём грузовых операций, но сейчас общение орбитальных поселений с гравитационной ямой Земли серьезно сократилось, поскольку обитаемый космос, в основном, обходится своими ресурсами. Такая пустота поспособствовала тому, что мой контейнер обработали быстро – доктор Ахманн всё предвидела.

Модуль Ипсилон-1 относится к «космической змее» орбитальных поселений и производств, обвивающих Землю. Имеет производственно-складское назначение. Искусственная гравитация где-то в половину земной, приятная температура ноль Цельсия и воздух с сильным привкусом озона.

Из складского отсека надо было опуститься на грузовом лифте на три уровня вниз, что я и сделал, смирно улегшись под какие-то тяжелые тюки.

Но когда я выбрался из-под тюков, послышался топот множества ножек. И охнуть не успел, как на меня набежали с двух сторон. Сияющие лезвия заточенных хелицеров, восемь паучьих глаз – это пара технозоидов-спиннеров с эмблемами службы безопасности на футляре. Увы, я не тот стремительный герой из Ка-сериала, который всегда готов уконтрапупить врага. Упал почти от страха, но все-таки попал одному из спиннеров ногой по оптике, и он стал метаться во всех неверных направлениях. Другому воткнул вольфрамовое «шило» меж грудных панелей – и дальше он только вибрировал. Похоже, задета шина данных.

Едва я поднялся и отряхнулся, как новая атака. Меня брякнуло о переборку так, что чуть не выплеснулись наружу все физиологические жидкости. Биомеханическая веспа, стрекочущая короткими прозрачными крыльями, держала меня своими цепкими шестью схватами. Вот-вот саданёт острым шипом размером с хорошую шпагу и с сияющей атомарной заточкой. За мгновение до того, как веспа определилась бы, где у меня бьется сердце и нанизала на свой шампур, я плюнул ей на фасеточную оптику, причем метко. И, ухватившись за её шпагу одной рукой, другой ударил «шилом» в сочленение между головным цилиндром и грудным щитком. Пять раз. Затем отшвырнул технотварь. Благодаря половинке гравитации она усвистала куда-то вдаль.

Я не стал ждать, пока она вернется, и бодро двинул по предписанному маршруту, оставляя за собой следы гемолимфы, которая натекла из продырявленных биомехов.

Повороты, трапы, пандусы – надеюсь, доктор Ахманн ничего не напутала.

И вдруг передо мной опустился широкий пандус, а на нем внушительная фигура биомеха-кракена. У него была почти человеческая голова и куча гибких манипуляторов, напоминающих щупальца. В общем, те самые тентакли, которые нужны идеальному роботу-ремонтнику. Я повернулся, выглядывая путь отступления. Но пути не было. Потому что технозоид, напоминающий смесь таксы и крокодила, то есть крокопса, только с четырьмя челюстями, перегородил мне проход. В обычной жизни его, наверное, использовали для обследования систем водоснабжения и канализации.

Значит, остается последнее, по-быстрому разобраться с кракеном. Я подкатился под одно щупальце, перескочил через другое, оттолкнувшись от переборки. И понял, что третье щупальце, снабженное дрелью, сейчас просверлит мне печенку. А четвертое упакует. Но тут кракена снесло в сторону. Его щупальца перестали заниматься мной и охватили крокопса. Тому поначалу пришлось несладко, бьётся в этих тентаклях как муха, надрывно шумит пневматикой. Но за какие-то полминуты крокопёс перекусил все щупальца своими челюстями. Высвободился и хрумкнул головой кракена, как леденцом. Затем гордо встал на задние лапы, изрядно напоминая уже Анубиса. Ростом он был намного выше меня, где-то два с половиной метра. И вид имел недобрый; три многоканальных глаза посвечивали багровым, с зазубренных челюстей свисала пузырящаяся гуща – потроха кракена-неудачника. А еще у крокопса был рыжий, точнее, несколько проржавевший хвост, который состоял из острых металлических пластин.

Хотя он остался на месте, его челюсти потянулась ко мне, сильно выдвинувшись вперед. Внутри меня всё обвисло, словно мокрое белье на веревке. Но технозоид, повернувшись, мирно повилял рыжим хвостом – мол, покажет мне дальнейший маршрут. Как любимый песик доктора Ахманн.

Крокопёс оставил меня около мощной двери, не имеющей ни ручек, ни рычагов. По сторонам от стыка, где соединялись две бронеплиты, я приклеил полоски той самой «пастилы». Одна из них даст сильный электромагнитный импульс, вырубающий электронику двери. А вторая добавит эффект взрывной коррозии.

Вспышка – я, хоть и отвернулся, ослеплен на полминуты. Потом луплю ногой по бронеплитам, с третьего раза они становятся распахнутыми створками – добро пожаловать. Ну, здравствуй, крупнейшее за всю историю хранилище информации, где хранятся миры и личности. Миры-ловушки, созданные корпорацией «Аменти», и личности, захваченные корпорацией «Аменти».

Здравствуй и прощай. Готовлюсь уничтожать Ка-серверы; внутри у них спинтроника и микротрубки охлаждения, поэтому они тонкие, почти как бритва, и каждый из них не занимает много места. Однако не видно, какая часть кольца «космического змея» занята ими; их ряды, напоминающие грядки, уходят за поворот.

Я принимаюсь дырявить своим «шилом» Ка-серверы. Из пробоин бьют струйки охлаждающей жидкости; она мгновенно испаряется и усиливает туман, который затягивает всё огромное кольцевое помещение.

Я прошел совсем небольшую часть «грядки», когда заиграла бодрая цирковая музыка, бабахнули фейерверки и послышался всепроникающий голос.

– Господин Осин, поздравляю, вы в ж...

Окончания фразы я не услышал. Со всех сторон хлынула грязь и вязкая тьма поглотила меня. Слишком поздно я понял, что это – Ка-реальность.