Глава 31

ЭМЕРСОН

— Я с нетерпением жду, когда увижу тебя в фартуке и больше ни в чем. — Санчес схватил меня за бедра и прижал к своему телу, когда мы оба пошли к раздевалке. — На самом деле, думаю, тебе стоит позволить мне помочь тебе принять душ — на случай, если трава и грязь попали в такие места, где потребуется осмотр.

— Очень смешно. — Я оттолкнула его и побежала. И была в бешенстве. Мне нравилось выигрывать.

— Ой, детка. — Санчес догнал меня, а затем свалил на землю, прежде чем мне удалось убежать с поля.

Он удерживал свой вес, опираясь руками по обе стороны от моего тела.

— Ты мне нравишься.

— Это твой способ извиниться за то, что победил?

— Тебе не следовало снова атаковать, — усмехнулся он. — Я это просчитал.

— Херня! — Я толкнула его каменно-твердую, невероятно сексуальную грудь. — Я даже не смотрела на тебя!

— Да, но я почувствовал тебя. — Он облизал губы. — И мне известно, как сильно ты любишь соревноваться. Ты думала о том, чтобы остановить меня — прекратить игру — а не о том, что на самом деле происходит на поле, или о том, что я сделаю обманный маневр.

Я вздернула вверх нос и вздохнула.

— Я думала, ты собираешься его бросить.

— Угу, а я, вместо этого, побежал.

— Ты не бегал всю игру.

— Вот поэтому я и побежал. — Санчес медленно кивнул. — Неужели моя девушка, действительно, так сильно любит соревноваться? Потому что я должен тебе сказать, что это чертовски сексуально. — Санчес мазанул губами по моей шее.

Я не оттолкнула его; вместо этого мое коварное тело встретило на полпути его обжигающий поцелуй. Губы Санчеса касались моего рта с такой нежностью, что мне хотелось плакать. Его пальцы впились мне в плечи, а затем, когда он отстранился, его зеленые глаза не оставили меня.

— Нам стоит пойти в душ.

— Не думай, что я не заметила, что ты сказал: «нам».

— Не думай, что я не заметил, что мой поцелуй заставил тебя задыхаться, — возразил он.

Я сглотнула, снова уставившись на его рот.

— Возможно.

Его брови поднялись, он ухмыльнулся, а затем медленно встал и протянул мне руку.

Мы шли по коридору, держась за руки, направляясь к двум раздевалкам. Впереди кто-то закричал.

Миллер толкнул Кинси себе за спину.

— Это вранье! — Томас, огибая угол, швырнул стул в одну из стен в коридоре, вокруг него в тишине стояли ребята из тренировочной команды. Затем несколько парней из этой команды вышли из раздевалок с ошеломленным выражением на лицах и присоединились к остальным. — Это из-за тебя! — Он ткнул пальцем в Миллера. — Что? Думаешь, ТЫ — такой офигенный хер только потому, что у тебя огромный контракт?

Миллер ничего не сказал.

— Мужик… — Санчес сделал шаг вперед, а Джекс схватил меня за руку и прижал к стене. Я не понимала, почему он увел меня из поля зрения, но не стала спорить. — Вы, ребята, даже и близко не находитесь на одной позиции.

— Меня вышвыривают! — Томас пнул стул, который только что бросил. — И с каких пор ты вообще занимаешь сторону Миллера? Что, вы, ребята, теперь друзья? — усмехнулся он.

— Все члены команды — семья, — на челюсти Санчеса дернулся мускул. — После всего дерьма, бывшего между нами, именно тебе стоит об этом помнить.

— Это — чушь! Ты — мой друг. Ты должен защищать именно меня. Ты всегда защищал меня! А его ты знаешь меньше двух месяцев!

— Томас… — Санчес протянул вперед руки. — Ты расстроен. Я это вижу. Давай просто куда-нибудь пойдем и обсудим варианты. Хорошо? Ты супер-талантливый. Все не так плохо, правда?

— Варианты? — с рычанием повторил Томас. — У меня нет гребаных вариантов, Грант! Ты это знаешь! И, что еще хуже, тренер сказал, что разговаривал об этом с капитанами, а это значит, что ты все знал и ни хрена мне не сказал!

— Санчес не знал, — Джекс обошел меня. — Знал я.

Санчес опустил голову и выругался.

— И, учитывая эту небольшую вспышку ярости, думаю, я помог тренеру принять правильное решение.

Томас бросился к Джексу, но Санчес схватил его за футболку, а затем толкнул к стене.

— Приди в себя, мужик.

— Так, — сказал Томас резким шепотом. — До этого тупого пари… ты никогда так себя не вел. Ты и девушек выберешь, а не меня, да, Грант? Потому что мы все знаем единственную причину, по которой ты подлизываешься к тренеру и все время притворяешься Мистером Совершенство, все из-за того, что ты поспорил, что сможешь трахнуть черлидершу, а она еще тебе не дала. А что будет потом? Когда ты все испоганишь, как это было с Джеки? Ведь именно этим ты и занимаешься, трахаешься с девушками, а потом их бросаешь!

Я ахнула и закрыла рот ладонью.

Джекс больше не загораживал меня, поэтому все взгляды обратились ко мне.

Санчес дважды ударил Томаса в лицо, прежде чем Миллер смог его оттащить.

— Это херня, и ты это знаешь!

— Ой, ли? — прорычал Томас, затем исчез в раздевалке парней и вернулся, держа что-то в руке. Эта штука была похожа на трофей. — Каждый год игроки выбирают девчонку, которую трахнут. В прошлом году выиграл я, и опять же, это произошло после того, как твоя невеста-изменщица приударила за мной.

Томас подошел ко мне; моя спина была словно приклеена к стене. Я не понимала что делать, лишь чередовала вдох-выдох, пока все смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

— В этом году Санчес выбрал тебя, — Томас ткнул трофей в мои руки и навис надо мной.

— Не трогай ее, черт тебя дери! — завопил Санчес.

Миллер отпустил Санчеса и пошел за ним.

Сначала я его почувствовала, металл под кончиками пальцев.

Эта штуковина похожа на что-то, что выигрывали в средней школе. Фигурка футболиста стояла на постаменте с надписью «Игрок года».

— И это капитан. — Томас сердито посмотрел и протолкнулся мимо игроков, чтобы уйти из коридора, пока я продолжала пялиться на трофей.

Мое сердце говорило мне, что это неправда.

Не после всего, что между нами было.

Но логика…

Слова Кинси…

Предупреждения всех остальных…

А затем тишина, с которой я встретилась, когда посмотрела в глаза Гранта, ожидая, что он будет все отрицать.

Но его следующие слова были практически противоположными.

— Позволь мне все объяснить.

Это было хуже, чем услышать гребаные слова признания вины.

Потому что это предложение выставляло все так, словно у Санчеса было оправдание тому, что тот сделал, за то, что я думала, что он хотел большего, чем просто трахнуть черлидершу.

И знаете, какая самая дурацкая часть?

Я сама напросилась. Он никогда не лгал о том, что хотел заняться со мной сексом.

Трофей выпал из моих пальцев и с громким звоном упал на пол, что зазвенело в ушах.

Миллер схватил меня за руку.

— Позволь ему объяснить. Все совсем не так, как кажется.

Я дернулась, отстраняясь от него, когда на меня обрушилась свежая волна боли.

— Ты знал?

Ноздри Миллера раздулись.

— Итак, один парень пытался со мной переспать из-за спора, а мой бывший лучший друг… что? Просто хотел причинить мне такую же сильную боль, какую, как он считал, ему причинила я?

Миллер выругался.

— Ты все неправильно поняла. Это не…

— Отпусти ее. — Санчес схватил Миллера. — Кинси, ты не присмотришь, как Эмерсон доберется домой?

Слезы наполнили глаза.

— Вот так? Ты просто позволишь мне уйти?

— Да.

Я никогда не видела, чтобы Санчес выглядел таким грустным.

— Потому что, неважно, что из этого вышло, все началось именно так, как ты думаешь. И это несправедливо по отношению к тебе. Ты мне нравишься. Я никогда не лгал об этом. Я хочу заняться с тобой сексом. Об этом я тоже не лгал. Я хочу, чтобы ты была моей. Еще одна правда. Я никогда тебе не лгал. Я просто никогда тебе не рассказывал о пари, потому что оно перестало иметь значение в тот момент, когда я тебя встретил, — пожал плечами он. — Я хочу, чтобы ты поверила в это, но ты слишком сердита, чтобы это слышать, и прямо сейчас… Я слишком взбешен, чтобы говорить разумно.

— Но…

— Иди, — хриплым голосом сказал Санчес, и повернулся ко мне спиной. Пошел по коридору и, буквально, сломал пополам стул, когда швырнул его в стену.

— Вот так проходит наш сезон, — пробормотал кто-то.

— Слишком много для одного чемпионата. — Еще один игрок посмотрел на меня с раздражением и направился к раздевалке.

Кто-то, должно быть, сдерживал Санчеса, потому что я слышала звуки борьбы.

А потом я пошла по коридору, на улицу, к своей машине — машине Санчеса. Я даже не осознавала, что за мной последовал Миллер, а не Кинси, пока он не обнял меня быстро одной рукой, а затем отпустил.

Миллер ничего не сказал; он только завел мне машину и выругался, когда я отрешенно попыталась пристегнуть ремень безопасности. Он наклонился, застегнул его и снова выругался, когда увидел что по моим щекам пробежали слезы.

— Знаешь… — Миллер опустился на колени прямо возле моей двери. — Я знаю тебя. Это не ты. Я не узнаю этого сломанного человека, — вздохнул он. — Когда я только приехал сюда, то не хотел иметь с тобой ничего общего. Очевидно, что это продлилось аж неделю, прежде чем я понял, что все еще… чувствовал что-то к тебе, — выдохнул он. — Я знал об этом дурацком ребяческом пари, в котором участвуют многие игроки. Но ты кое-чего не знаешь… в то мгновение, когда Санчес тебя увидел, я знал, что у меня больше не осталось и гребаного шанса. Боже, я все еще вижу выражение его лица, то выражение совершеннейшего восхищения. Так что, прежде чем ты начнешь его обвинять и рассердишься на меня, подумай о том, что он никогда не лгал — и о том, что ему, вероятно, так же больно, как и тебе.

— Как ты можешь это говорить? — прошептала я. — Меня использовали.

— Он когда-нибудь говорил тебе, что между вами что-то больше, чем это было?

— Нет, но…

— Санчес не ходит на свидания с девушками. И все же ты встречалась с ним два месяца. Он когда-нибудь пытался переспать с тобой? Давил на тебя, чтобы получить согласие?

— Нет, — прошептала я.

— Он когда-нибудь лгал, чтобы затащить тебя в постель?

— Нет.

— Ни один мужчина не будет таким терпеливым, особенно, когда речь идет о тебе, Эм. Просто подумай об этом, ладно?

— Почему ты не радуешься? — Я сглотнула, ссылаясь на «слона» между нами, о котором ни один из нас не говорил. — Ты любишь соревноваться, даже если речь идет только о дружбе между нами.